Союз рыжих - Стив Хокенсмит
Я взглянул на Старого, тот кивнул, и я рассказал о том, что произошло утром, опуская наиболее неаппетитные подробности. Впрочем, судя по выражению лица Эмили, я мог бы и не опасаться задеть ее нежные дамские чувства: они у горничной отсутствовали. Те немногочисленные кровавые детали, которые присутствовали в моем рассказе, по-видимому, привели ее в полный восторг.
– Герцог, леди Клара и остальные, наверное, все в мыле оттого, что у них на пороге нашли мертвеца, к тому же с дырой в голове, – заговорил Густав, когда я закончил, и голос брата, обычно сдавленный в присутствии женщин, звучал до странности спокойно и ровно.
– Да уж, было бы неудивительно, – ответила Эмили. – Но если послушать герцога и этого индюка Эдвардса, можно подумать, будто мертвец для них не важнее дохлой кошки. «Скорее всего, бессмысленная потасовка мужланов», – говорит герцог. А бостонец ему знай поддакивает: «Да-да, народ здесь, на Западе, ничуть не лучше грязных аборигенов, которых мы отсюда вытеснили». Только и всего, а потом снова толкуют о завтраке да о делах! Что ж, миледи дала им хорошую выволочку за такое бессердечие. Ну а потом, как услышала о джентльменском пари, – о-о-о! Тут им всем снова досталось, даже ее любимчику Брэквеллу. Кто бы что ни говорил, она настоящая леди, но как войдет в раж, так и саму «миссис Регину» с ног сшибет! Да уж!
Я тоже выдавил из себя «Да уж!», чтобы поддержать дружеский тон, и даже Густав одобрительно хмыкнул.
– Кстати, о Брэквелле: откуда он вообще взялся, а? – поинтересовался братец, когда все отсмеялись. – Не могу даже вообразить, с чего это герцогу вздумалось тащить парня с собой в такую даль.
– Что ж, давай помогу тебе вообразить. – Эмили явно обрадовалась представившейся возможности рассказать сочную сплетню. – Слышала, Брэквелла отправили в Америку только потому, что его едва не вышибли из Кембриджа, на волоске висел. Странный он, тут не поспоришь. Спит на ходу, учиться не любит. Граф, его отец, надеется, что здесь парень придет в разум. Заинтересуется хоть чем-то, станет мужчиной. Что ж, кое-чем уже и заинтересовался: видели, как он наряжается? Да уж! А насчет того, чтобы стать мужчиной… ну, до этого пока не дошло, доложу я вам.
Я быстрее брата умел распознать, когда готовится шутка, поэтому отозвался первым.
– Да ну? И почему же?
– Потому что месяц уже путешествую вместе с этим мальчишкой, а он даже ущипнуть меня не попытался ни разочка! – Горничная разразилась хохотом, напоминающим терзающий нервы гудок парохода.
– Вот оно как, – заметил Густав с легкой улыбкой. – Между прочим, Брэквелл говорил, что слышал ночью выстрел. А ты?
Веселье исчезло с лица девушки.
– Ох. Ну, я… может, что-то и слышала.
Теперь, вместо обычной скороговорки, Эмили едва цедила слова, так что я невольно задумался, почему от вопроса про ночной шум язык у нее внезапно прилип к гортани.
– А ты, случайно, не запомнила, когда именно «что-то слышала»? – продолжал расспросы брат.
– После полуночи. Может, около часу ночи. Но я сразу же снова заснула, так что не могу точно сказать.
Взгляд Старого стал немного отсутствующим, словно он пытался вычислить карты на руках соперника по игре в покер. Пока он размышлял, я высказал мысль, которая мучила меня самого.
– Неужели ты не испугалась? – спросил я. – Ведь остальные спали наверху, верно? А ты была на первом этаже, совсем одна.
– Хм. – В голосе Эмили прозвучало удивление, как будто такая мысль даже не приходила ей в голову. – Нет, я… я была не… я не испугалась.
Запинка девушки вернула Густава из грез на землю.
– Сдается мне, ты не была совсем уж одна, – заметил он. – Благодаря герцогу.
Эмили вылупилась на моего брата, как будто он отпустил пошлый комплимент ее пышному бюсту.
– Что за намеки?! – взвилась она.
– Вчера ты говорила, что перед путешествием на Запад герцог раздал всем дерринджеры, – поспешил объясниться Старый. – Иногда присутствие оружия очень успокаивает.
– А, эта фитюлька, – небрежно бросила Эмили, уже без всякого раздражения. – Я и забыла, что она у меня есть.
– Правда?
Голос Густава был полон изумления, которое я вполне разделял. Либо у Эмили стальные нервы, либо пудинг вместо мозгов.
Или же она лгала.
– Господи, ну вы, бритиши, и спокойные ребята, – вставил я. – Обычно, когда обитатели цивилизованных мест попадают к нам, на так называемый Дикий Запад, достаточно воробьиного пука, чтобы они под стол полезли, уж прости мне такие слова. А ваша компания слышит среди ночи стрельбу, однако женщины даже глазом не моргнули, а мужчины не озаботились встать и выглянуть наружу, чтобы проверить обстановку.
– Я не знала, что это был выстрел. Просто… слышала шум, вот и все, – пояснила Эмили. – Что касается мужчин, то от Брэквелла не было бы никакого проку, даже если бы он и смог встать после литров вина, которые леди Клара и герцог влили ему в глотку вчера вечером. – Горничная тараторила все быстрее, явно обрадованная тем, что снова говорит о других, а не о себе. – Эдвардс после этой их экскурсии едва на ногах стоял: спина так разболелась, что не мог даже до сортира дойти. Уж я-то знаю, ведь мне пришлось за ним ночной горшок выносить. Фу.
– А герцог? – спросил Старый.
– Старина Дикки? – Эмили пожала плечами. – Да он ленив, как старый кот. Уж коли улегся спать, его из постели разве что пожар поднимет, и то старикан скорее сгорит, чем принесет ведро воды.
– А сколько ты уже служишь у герцога, Эмили?
Глаза девушки сузились, и ее тон снова стал осторожным.
– Я служу у господ Сен-Симонов два года. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, как я вижу, ты в основном прислуживаешь леди Кларе. И тем не менее, похоже, очень хорошо знаешь привычки старика. Вот мне и любопытно, откуда…
Но Старый не успел до конца высказать свое любопытство вслух, потому что из дома раздался звон колокольчика, и Эмили замерла, словно услышала за спиной рев голодного медведя.
– Мне пора, – выдохнула она с раздражением и облегчением одновременно. И поспешила в дом отирать джем с бакенбардов герцога, или пережевывать за Эдвардса яичницу, или как там еще горничные прислуживают благородным господам за завтраком.
Как только за ней захлопнулась дверь, Старый вновь погрузился в размышления и с минуту изучал нечто невидимое, зависшее в пустоте в нескольких дюймах перед кончиком его носа.
Я уже знал, что лучше даже не пытаться спрашивать, о чем задумался братец. Еще один выговор за теоретизирование – и, теоретически, я выдерну ему усы и посыплю волосками голову, как перцем.
Так что я просто молча стоял рядом, но потом, чтобы скоротать время, начал насвистывать «В одинокой прерии меня не хорони».
Старый мигнул, точно выходя из гипноза, наведенного балаганным шарлатаном на ярмарке.
– Неужели нельзя спокойно постоять и подумать?
– Неужели нельзя спокойно постоять и посвистеть? – парировал я.
Старый хмыкнул и куда-то зашагал.
– У мистера Холмса есть доктор Ватсон, ну а у меня кто? – пробормотал он, уходя. – Канарейка чертова.
– Эй! – окликнул его я, торопясь следом. – Теперь-то куда?
Густаву не пришлось ничего отвечать, поскольку он добрался до пункта назначения, не сделав и дюжины шагов.
– Стой здесь и будь настороже. – Он распахнул двойные двери подвала, сбежал вниз по ступенькам и юркнул в пыльный полумрак. – Если учуешь хотя бы запах Макферсонов, сразу зови меня.
Ему не требовалось объяснять, зачем мне караулить у двери. У нас было достаточно причин опасаться Ули и Паука даже на ранчо. А уж если они загонят нас в угол в подвале, то на свет мы больше не выйдем.
– Что-нибудь видишь? – крикнул я в темноту.
– Только грязь и паутину, – ответил Старый.
Вспыхнул маленький оранжевый огонек: брат зажег спичку.
– Ба-а, – протянул он. – Кто-то уже побывал здесь до нас.
– Откуда ты знаешь?
– Во-первых, следы сапог. И еще ровный квадратный след на земле.
Огонек спички погас, после чего Густав вышел на свет и выбрался из подвала.
– Кто-то прятал внизу ящик, причем тяжелый, – сообщил он, закрывая за собой двери. – Но теперь там ничего нет.
– Может, ящик был с бумагами? – предположил я, вспомнив листок, который, как видел Старый, Бу вынес из подвала накануне.
Братец не обругал меня за теоретизирование, и я понял, что он тоже
