Союз рыжих - Стив Хокенсмит
– Постой-ка. С чего это Бу волноваться о доносчике?.. Разве что он сам замышляет что-то против Макферсонов.
– Может, и замышляет. Не буду теоретизировать, но Будро специально дождался, пока Ули и Паук уедут… Постой-ка. Он выходит. Ба! Ты только посмотри.
– На что посмотреть? Мне отсюда видны только мухи и полоумный ковбой, возомнивший себя…
Не дав мне договорить, Густав пнул по двери три раза подряд.
– Быстрее там! – крикнул он. – Я сейчас лопну!
Брат отвел мне не слишком почетную роль в спектакле, но я понял, что пришло время выйти на сцену.
– Давай, лопайся! – громко отозвался я, чтобы Бу услышал. – Я еще не все кирпичи отложил!
– Эй, Будро! – позвал Старый. – Можно тебя на секунду?
Вскоре раздались приближающиеся шаги, и я отпрянул от отдушины, громко крякнув, чтобы заглушить шорох.
– Клянусь, больше никогда… не стану жрать стряпню Дылды Джона, – простонал я.
– Говорил я ему, чтобы не ел бобы, да разве он послушает, – пояснил Старый подошедшему Будро.
– Чего надо? – пробурчал альбинос, как всегда тихо и невнятно.
– О, просто мне любопытно, – непринужденно отвечал Густав. – Наши гости – не знаешь, куда это они собрались с утра пораньше?
– Знаю.
Наступила тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием ветвей на ветру. Наконец Старый прервал паузу, иронически хохотнув.
– Ладно, ты же не обязан мне рассказывать.
– Именно так, не обязан, – подтвердил Будро. – Если бы тебе надо было знать, и ты бы туда поехал.
– Да ну? А чего же ты не поехал?
– Здесь есть дела.
– Ну да, видел. – Брат снова хохотнул, однако Будро не засмеялся. Да и мне было не до смеха: в тот момент я уже чуть не падал в обморок. Смрад, заполняющий тесную сосновую клетушку, туманил мозг, как дым опиумной курильни.
– Слушай, Будро, ты мне нравишься. – Голос Старого излучал небывалое дружелюбие. – Ты не тупица. Я вижу, у тебя есть свое мнение. Почему же такой смышленый парень работает на Макферсонов? Ты тут один из старших работников, стало быть, с ними уже по меньшей мере года два. Как ты терпишь этих уродов столько времени?
Зашуршала грубая ткань – альбинос пожал плечами.
– Было не так уж плохо.
– Было? – Старый вцепился в это слово, как рысь в зайца. – Значит, что-то изменилось? Может, не в лучшую для тебя сторону?
– Каждый думает о своих интересах. При чем здесь «нравится»? – Впервые в невнятном бормотании альбиноса послышались эмоции – раздражение или страх, а то и оба сразу.
– Кое для кого «нравится» значит очень много, – парировал Густав. – Например, непохоже, что тебе нравилось, когда Паук таврил Мизинчика Харриса.
– Каждый думает о своих интересах, – повторил Будро.
– Так вот, значит, что случилось с Перкинсом? – не унимался Старый. – Кто-то просто «подумал о своих интересах»?
Говорят, у каждого человека есть предел – и мой брат только что перешел границы, очерченные Бу.
– Иди работать! – отрезал альбинос, и его слова прозвучали на удивление громко и ясно.
– Но мне надо… – начал Густав.
– Никуда тебе не надо.
Раздался удар кулаком в дверь сортира.
– И ты тоже, – рявкнул Будро. – Выметайся.
Я открыл засов, пошатываясь вышел наружу и уперся руками в колени, жадно глотая свежий воздух.
– Только… дайте… с мыслями собраться, – выдохнул я.
– Дело недолгое, – съязвил Старый. – Было бы что собирать.
– Эй…
– Раз уж мы ждем, у меня еще один вопрос…
– На твоем месте я бы не лез не в свое дело, – оборвал Густава Будро. – Давай, пошел.
Альбинос вернулся к своему обычному хрипловатому бормотанию, но ладонь опустилась к кобуре с 45-м кольтом, и жест был красноречивее всяких слов.
Мы с братом поспешили обратно в кораль, где, как я теперь видел, стояли осиногнездовцы и пялились на бесплатное представление. Они ржали, очевидно предполагая, что нас только что вздули за отлучку по нужде.
– Не понимаю я тебя, – сказал я Старому, когда мы отошли от Бу. – Заставляешь нас ходить на цыпочках из-за какого-то воображаемого доносчика, а потом сам наговорил больше Мизинчика, которого за длинный язык избили и поджарили. Думаешь, Бу не сдаст нас Макферсонам, как только те вернутся?
– Не-а.
– Есть причина для такой уверенности или это присущий тебе солнечный оптимизм?
– Причина есть. – К тому времени мы уже почти дошли до кораля, и Густаву пришлось говорить быстро. – Когда Будро вышел из подвала, в руке он держал лист бумаги. Я видел, как он засовывал бумажку в карман, и Будро это заметил. Так что, если он донесет на меня Ули, я расскажу про украденный документ.
– Но если ты ошибся в дедукции, нам это не поможет, – возразил я. – Если та бумага ничего не значит и если Бу ничего не замышляет за спиной у Ули, нам конец.
Мы уже перелезали через ограду, и Старый застыл, свесив ноги в кораль.
– Ха, – хмыкнул он. – Пожалуй, ты прав.
Он спрыгнул на землю, подобрал перчатки, и мы снова принялись за работу.
Глава пятнадцатая
Стол,
или Старый сервирует угощение, а Эмили угощает нас сплетнями
Вскоре Будро вернулся на свой насест перед бараком Макферсонов. Остаток дня он провел там, искусно прикидываясь пустым местом. Лишь дважды он оторвался от стула: сначала чтобы вместе с нами выехать на поиски очередной партии зачервивевшего скота, а потом – сказать нам, что на сегодня хватит. Каждый раз, когда альбинос отдавал приказы, Всегда-Пожалуйста салютовал ему средним пальцем, тогда как Старый просто молча выполнял указания, причем Бу никак не выделял ни меня, ни его из остальных.
Экспедиция герцога вернулась на ранчо уже затемно. Мы сидели за ужином, но пришлось повскакать из-за стола и помогать: Паук, отправившийся утром неведомо куда со своими людьми, еще не вернулся, а Будро не очень-то мог управиться с коляской и лошадьми в одиночку. На ужин Дылда Джон сварганил нечто вроде пирога с бобами, о который легко можно было обломать зубы, поэтому парни не слишком расстроились, когда пришлось оторваться от еды.
Наши гости подъехали к замку покрытые пылью, но довольные. Брэквелл приветствовал нас, помахав своей огромной и уже не столь белоснежной шляпой, леди Клара молча улыбнулась, и даже на одутловатом лице герцога было написано нечто вроде горделивого удовлетворения. Исключение составлял только Эдвардс, который выглядел еще мрачнее обычного.
Очевидно, бостонец изрядно растряс кости, побившись задом о лошадь: Ули и Бу пришлось помочь ему слезть с лошади и едва ли не на руках отнести в дом. Я посмотрел им вслед, гадая, о чем будут разговаривать Макферсон с альбиносом, после того как доставят Эдвардса в его покои.
– Эй, ты! – пролаял герцог, и я, с удивлением обнаружив, что он обращается ко мне, вытянулся, будто на мне был синий мундир.
– Да, сэр?
– Скажи повару, что мы вернулись и собираемся переодеваться к ужину. Ужин подать через час. Утром мы говорили про утку по-руански, но я передумал. Ростбиф из нашей кэнтлмирской говядины превосходно подойдет. Да-да, превосходно! И передай Эмили, чтобы подала бутылку портвейна. И сигары! Самый что ни на есть подходящий вечер для портвейна и сигар, а, Брэквелл? Ну, что стоишь – все запомнил?
Я определенно запомнил далеко не все, но боялся признаться в своей непригодности на роль лакея и собирался ограничиться кивком, а дальше как придется. Но Старый меня опередил.
– Не беспокойтесь, ваша милость, – отчеканил он, беря меня под локоть и подталкивая в сторону дома. – Если он что-то забудет, я ему напомню.
Не успел старик удивиться инициативе моего брата, как мы уже оказались в замке, и теперь удивляться пришлось мне.
– С ума спятил? Бу там рассказывает невесть что Ули, а ты ломишься в замок, как к себе домой?
– Не собираюсь сидеть на заднице, когда пришло время действовать. Пока герцог и компания здесь, у нас есть шанс раскопать дело.
– Могилу нам ты раскопаешь, вот что, – проворчал я. – Не все ли равно, здесь англичане или нет? Их ведь тут и в помине не было, когда Перкинса пустили на фарш.
Старый огорченно покачал головой с грустью и даже некоторым удивлением, как будто я пытался есть суп, держа ложку не тем концом.
– Это не значит, что здесь нет связи, – пояснил брат. – Ты разве не задумывался о совпадении?..
Дверь за нами распахнулась, и в прихожую ввалился герцог со своими спутниками.
– Кажется, Эмили там, на кухне, –
