Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Тюремщик вопросительно посмотрел на индейца. Тот улыбнулся с покровительственным видом и на своем гортанном языке дал нижеследующее любопытное объяснение происшествию:
— Акомбака не ошибся. Анаконда напала на майпури, чтобы сожрать ее детеныша. Змея очень большая, поэтому она решила, что сможет его задушить, как душит тигра, который не такой сильный, чтобы вырваться из ее колец. Но майпури очень сильный и хитрый. Когда он понял, что змея его поймала, то выдохнул воздух, задержал дыхание и стал таким маленьким, каким только может. Змея сжала его еще сильнее. Тогда майпури, самый большой и могучий из всех зверей в наших лесах, резко сделал глубокий вдох, наполняя воздухом грудь и брюхо. Он стал большим… еще больше… Змея не смогла быстро ослабить и расплести свои кольца, ее кости затрещали, и раздался шум, что ты слышал. Она умерла на месте. Майпури выбрался из ее хватки и убежал. Но скоро мы его съедим, — радостно закончил он, — потому что стрела Акомбаки всегда попадает в цель.
— Мы его съедим, ну да, — ответил Бенуа не без недоверия. — Он уже убежал невесть куда. Сдается мне, твоя стрела с деревянным наконечником для него что комариный укус.
Индеец, не переставая улыбаться, показал собеседнику широкий кровавый след, окрасивший алым пожелтевшие от солнца травы.
— Ты прав, мой краснокожий друг, ты действительно очень силен.
Со змеи в мгновение ока содрали кожу, причем сделал это сам молодой пиай, который собирался изготовить из нее церемониальный наряд. Затем носильщики взвалили на плечи свой мрачный груз, и отряд снова пустился в путь.
Следы крови становились все более обильными, толстокожее животное, видимо, было ранено очень серьезно. Время от времени тапир прерывал свой бег, пытаясь избавиться от стрелы, очень глубоко вонзившейся в тело. О его остановках свидетельствовали лужи крови на земле. В пятистах метрах от того места, где майпури победил змею, нашлось обломанное древко стрелы. Охотники прошли еще несколько шагов и, к своему великому изумлению, на дне глубокой и широкой ямы заметили тапира, не подававшего признаков жизни. Рядом с ним лежал его детеныш, тоже бездыханный.
Все еще удивленный, Акомбака торжествовал.
— Большой майпури очень вкусный, а маленький — еще лучше! — воскликнул он, совершенно счастливый при мысли о пире, который сулила эта гора мяса.
Бенуа и его сообщники вели себя совсем иначе. Эта яма оказалась ровно на середине пути, ведущего к первой из череды гор. Поэтому авантюрист не без причины рассудил, что если бы не ниспосланная судьбой случайная встреча с тапиром, то в этой яме, нанизанный на рогатки, торчащие на дне и из стен ловушки, мог бы оказаться он, тот, кто шел во главе цепочки.
Ошибки быть не могло. Эта яма — ловушка для диких зверей. Она была выкопана в форме усеченной пирамиды, узкая на вершине и широкая в основании. Нависающие косые склоны должны были помешать попавшему в яму животному выбраться наружу в том случае, если бы ему чудом удалось избежать острых рогаток, которыми она была усажена.
Над ямой еще были видны обломки легких жердей, несколько минут назад прикрытых землей и листьями. Это выглядело самой надежной поверхностью на свете и легко могло обмануть самый опытный глаз.
Бенуа вдруг вспомнил ужасающие методы защиты, использованные таинственными обитателями с берегов ручья. Падение исполинских деревьев, загромождение русла и особенно эта чудовищная армия рептилий, от которой им удалось ускользнуть только чудом.
Он подумал, что существует какая-то связь между ямой, столь неожиданно возникшей на подходах к золотому раю, и препятствиями, что вынудили их отказаться от первоначального плана. Бенуа решил убедиться в этом для полной уверенности.
— Скажи-ка мне, вождь, кто вырыл эту яму, белые или индейцы?
— Индейцы, — тут же ответил тот без колебаний.
— Откуда ты это знаешь?
— У белых людей инструменты из железа, а у красных людей только из твердого дерева. Железная лопата режет землю, как мачете, на ней даже остаются маленькие следы металла, а деревянная лопата только разрывает ее, не оставляя никаких следов.
— Что ж, справедливо. Значит, в этой округе есть индейцы.
— Индейцы есть везде, — гордо заявил вождь. — Земля, лес, вода и небо — все принадлежит им.
— А можешь ты мне сказать, из какого они племени?
— А ты, когда видишь дерево, срубленное белым человеком, можешь сказать, из какой страны он приехал?
— Ты прав, вождь, это был глупый вопрос.
Колонна остановилась на краю ямы, тело мертвого жреца в ожидании погребения устроили пока что на скале, на самом солнцепеке. Паломничеству мертвеца было еще далеко до завершения.
Один из индейцев, обладатель особенно острого мачете, спустился в яму с помощью хлопковых петель своего гамака. Он привязал к ним тело молодого майпури, которое немедленно подняли на поверхность, и тут же принялся разделывать огромную тушу взрослого животного, заполнившую почти всю яму. Оно весило не менее трехсот килограммов, примерно столько же весит крупных размеров бык. Тапир, которого туземцы называют майпури, — это самое большое животное на Южноамериканском континенте. Его отличительной чертой является большая голова с довольно выдающимся затылком, изогнутая горбом по направлению к началу морды, которая заканчивается небольшим мускулистым хоботком, похожим на свиное рыло, но более длинное. Загнутый книзу нос отчасти выполняет роль верхней губы. Уши почти круглые, окаймленные белыми волосками. Тело мощное и плотно сбитое, покрыто короткой, плотной, гладкой шерстью, рыжеватой у самок и коричневой у самцов, которые, кроме этого, могут похвастаться пышной гривой. Хвост едва превышает десять сантиметров в длину и напоминает обрубок. Ноги короткие и крепкие, пальцы заканчиваются черными, заостренными и приплюснутыми ногтями. Питается тапир исключительно растительной пищей.
Несмотря на свою значительную силу, тапиры очень миролюбивы и никогда не нападают ни на человека, ни на животных. У них очень мягкий характер, но двигаются эти животные резко и порывисто. Они даже не помышляют о том, чтобы двигаться по звериным тропам, перемещаясь по лесу напролом, сквозь заросли, и жестоко сокрушая всех, кто окажется у него на пути.
Если тапира поймать молодым, он легко приручается и становится совершенно домашним. На улицах Кайенны можно часто видеть свободно гуляющих ручных тапиров, которые отлично знают, где находятся дома их хозяев, и сопровождают последних на прогулках.
Тот, которого разделывал индеец, был поистине гигантом, украшением своего рода. Поэтому работа оказалась изматывающей и долгой. Потребовалось два долгих часа, прежде чем из мрачной темноты ямы были подняты на
