Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
– Ореховое масло, – несчастным голосом прохрипел он.
– Точнее, «Чудо здоровья – ореховое масло профессора Пертви», – поправил нас Сэмюэл. – Мистер Хорнер отдал нам целый ящик, чтобы пассажиры пробовали, если пожелают.
– Я, пожалуй, не желаю, – сказал Кип, скептически глядя на содержимое банки.
– Как по мне, настоящее чудо будет, если эту чудо-пищу кто-нибудь действительно съест, – выдал я.
Густав, судя по его виду, готов был выдать остатки содержимого желудка.
– Просто надо сначала немного помешать, – посоветовал Сэмюэл и, взяв нож, погрузил его в желто-коричневую слизь.
Когда он начал мешать, вокруг распространился такой удушающий запах арахиса, что я едва не потерял сознание… а мой брат, кажется, потерял.
– Бога ради, уберите это, – простонал он, упершись ладонью в стол, чтобы не упасть. Другой ладонью он зажал себе рот.
– Да, сэр! Сию минуту, сэр! Уже уношу, сэр!
Сэмюэл подхватил банку и унес ее обратно в кухню, пока на нашем столе не появилось кое-что еще более мерзкое, чем ореховое масло.
Густав согнулся пополам и глубоко дышал, я хлопал его по спине, Кип принес стакан воды, а мисс Кавео обмахивала Старого листком меню.
– Все в порядке, только не суетитесь, – выдохнул Старый через минуту, смущенный всеобщим вниманием к своей персоне. – Говорите кто-нибудь, ради бога. Ты. – Он метнул на меня взгляд, в равной степени повелительный и умоляющий. – Рассказывай, что произошло там в городе.
И я стал рассказывать. Все уселись поудобнее, и повествование о нашем чудесном спасении из «Котла Торнтона» помогло брату отдышаться и немного прийти в себя. Он внимательно слушал, пока я расписывал дело во всех подробностях, и даже терпел разнообразные отступления и попытки острить, которыми я приправлял историю. Густав прервал меня лишь раз, когда я дошел до «очень своевременного дебюта мисс Кавео в качестве драматической актрисы».
– Это было весьма дерзко – зайти туда и выдать себя за другую, – заметил Старый.
– Вообще-то это не дебют, – возразила Диана. – В школьном театре мне приходилось играть и леди Макбет, и Джульетту. Опыт весьма пригодился сегодня вечером. Надеюсь только, что получилось не слишком патетично.
– Вы были восхитительны, – заверил я. – Сама Ирен Адлер не сыграла бы лучше.
От такой грубой лести Старого, похоже, затошнило снова.
– Так вы, стало быть, кое-что знаете о театре? – спросил он мисс Кавео. – Актерская игра, грим, парики и все такое.
– О, совсем немного, – беспечно ответила она. – Но вы еще не дослушали до конца. – Она снова обратилась ко мне, чисто, словно овечьими ножницами, обрезав ниточку вопросов Густава. – Не томите же, Отто. Удалось ли нам сбежать?
– Слушайте, и всё узнаете в свое время, – ответил я и продолжил рассказ.
Старый пребывал в глубоком мрачном раздумье до конца моего повествования, а когда я замолчал, лишь глухо буркнул: «Интересно».
– Интересно? Мне кажется, наше приключение заслуживает большего. По меньшей мере «невероятно» или даже «потрясающе», – рассмеялась мисс Кавео. – А чем занимались вы, пока мы пытались ускользнуть из лап кровожадных обитателей Карлина, штат Невада? Судя по всему, на станции тоже было довольно… интересно.
Юная леди, по обыкновению, слегка кокетничала, но с моим братом это было все равно что щекотать могильный камень.
– Ничего особенного, – пробормотал он, обращаясь к скатерти. – Уилтраут торопился отправиться дальше и… ну… я не так убедителен, как некоторые.
Здесь он ошибся. Судя по всему, непробиваемая угрюмость моего братца убедила мисс Кавео, что пора уходить. Она заявила, что уже поздно, поблагодарила Сэмюэла, который принес банку простого старомодного меда и отирался поблизости, и отодвинула стул. Мы с Кипом встали, проявляя хорошие манеры, Старый же лишь неуклюже подался вперед, оторвав задницу от стула не больше чем на дюйм, и тут же плюхнулся обратно. Отломив кусок хлеба, он принялся мрачно жевать, глядя вслед мисс Кавео.
– Просто персик, – вздохнул Кип, когда леди уже не могла нас слышать.
– О, она действительно нечто, – сказал я, пытаясь не смотреть Диане вслед слишком мечтательным взглядом и не задерживать его где не следует на тот случай, если она повернется помахать на прощание рукой.
– Ага, прямо в точку, брат, – согласился Густав. – Эта женщина – нечто.
Не знаю, что вызвало у него подозрения относительно мисс Кавео, но я отчетливо прочел их у него в глазах, как и слова, которые Густав не произнес вслух.
«Эта женщина – нечто, – думал он, – вот только не пойму, кто она такая».
Глава двадцать первая. Пища для ума, или Кип и Сэмюэл предлагают нам пожевать нечто новое
Что бы там ни думал мой братец, сейчас расспрашивать его не стоило. Даже когда мы вдвоем, Густав не очень любит раскрывать карты, а уж если поблизости Кип, Сэмюэл и еще полдюжины слушателей, он и вовсе засунет их в сапог.
Поэтому пока мне пришлось довольствоваться большим куском намазанного медом хлеба и неразборчивым «и что теперь?», но брат давно привык, что я говорю с набитым ртом, и понял меня без труда.
– А теперь хотелось бы задать несколько вопросов им. – Он посмотрел на Сэмюэла, а потом перевел взгляд на Кипа.
– Нам? – удивился Сэмюэл. Он расслабленно стоял, прислонившись к стулу, у соседнего столика, но теперь выпрямился и чуть ли не щелкнул каблуками.
Кип замер, не донеся кусок хлеба до рта.
– Вопросы?
– Ага. Вам. – Старый собрался откусить еще хлеба, но в последнюю секунду передумал, положил недоеденный кусок на тарелку и отодвинул ее от себя. – Вы больше всех ходите взад-вперед по поезду, если не считать Уилтраута. Если бы произошло нечто подозрительное, так вы бы наверняка заметили.
– Что значит «подозрительное»? – спросил Кип.
– Кто-то странно себя ведет, болтается там, где не положено, – такого рода вещи. Мне особенно интересно насчет тамбура багажного вагона. Вы, случаем, никого там не заметили? Может, кто-то ходил туда-сюда не по делу?
Проводник и разносчик переглянулись. Сначала пожал плечами Кип, потом Сэмюэл, после чего они повернулись к брату и пожали плечами уже вместе.
– Ничего такого не видал, – сказал Сэмюэл. – Занят был все время.
– Извиняйте, – добавил Кип. – Я тоже.
Старый скорчил такую физиономию, как будто случайно проглотил жевательный табак.
– Ну а как насчет твоего ключа, Кип? – спросил он. – Нашелся?
– Не-а. Пришлось взять у Уилтраута запасной. Боже, кондуктор мне всю плешь проел.
– И ты так и не понял, куда подевался твой ключ?
– Вообще не понял. Пошел за той новинкой, – он подмигнул, – ну, которую коммивояжер попросил, а когда пришел к багажному вагону… сами видели. Пропал ключ.
– И ты никому его не давал? Нигде не оставлял?
– Не-а.
– Иногда попадаются пассажиры с шустрыми пальцами, – вмешался Сэмюэл. – Меня ничуть не удивляет, что у парня стибрили ключ. Бывают такие ловкачи, что пломбы из зубов повыковыряют, пока хлеб жуешь.
Я проглотил хлеб и провел языком по зубам.
– Мои пока на месте.
– Не слишком ли высокий класс поезда для карманников? – усомнился брат.
– Выше класс карманов, по которым можно шарить, – возразил Сэмюэл. – Вы, топтуны, должны выслеживать воров и шулеров, но мы никогда не знаем, есть ли кто от компании на поезде… потому как вы и за нами тоже следите.
Тут я и понял, почему работники ЮТ так не любят железнодорожных полицейских. Нас держали не столько за охрану, сколько за шпионов.
Можно было подумать, что после таких слов лучше сбавить
