Прощальный поклон ковбоя - Стив Хокенсмит
– Ну?! – Я остановился, расставив ноги, уперев руки в боки и выпятив грудь в надежде, что приколотая к ней звезда отвлечет внимание от бедра и отсутствия там револьвера.
– Н-ничего, – заплетаясь промямлил один из железнодорожников. – М-мы п-просто немного по-повеселились…
– Китаец хотел забрать нашу «ленивую Сьюзен»[20], – перебил его старатель. Это был здоровый немытый мужик, даже более здоровый и немытый, чем я сам, и бляха железнодорожного сыщика явно не произвела на него впечатления. – Я сказал, что пусть забирает старого пьянчугу, если немного поизображает из себя кули.
– Он обещал помочь мне перенести мистера Локхарта в поезд, если я куплю выпить ему и друзьям, – сказал Чань, злясь и стыдясь одновременно. Он стащил с головы журнал и бросил его на пол. – А теперь отказывается.
Здоровяк ухмыльнулся:
– А я еще не напился.
– Тогда вали отсюда и найди себе корыто, – сказал я. – Эти джентльмены – пассажиры Южно-Тихоокеанской железной дороги, и они возвращаются в поезд. Прямо сейчас.
Я сделал шаг к столу, намереваясь поднять Локхарта и вытащить на улицу. Железнодорожники не собирались мне мешать – они съежились на стульях в полной покорности.
Их дюжий приятель, напротив, был настроен непримиримо.
– Вот же гадство. – Он развернулся на стуле лицом ко мне, одновременно загораживая собой Локхарта. – Китаеза говорил, что они со стариком едут на «Тихоокеанском экспрессе», но я не поверил. Что дальше – начнут с черномазыми порядочных людей садить? Неправильно это. Кто-то должен положить конец беспределу… а, парни?
– Т-точно, Пат, – промямлил один из парней.
– Пожалуй, Пат, – безвольно кивнул другой.
– Ну вот и договорились. – Пат указал грязным и толстым, как сосиска, пальцем, на Чаня. – Этот вот китаеза ни на какой поезд не сядет.
Я вздохнул и медленно, устало покачал головой, как будто мне надоело день-деньской выбивать из людей подобную дурь.
– Тогда такой вопрос, – сказал я. – Слыхали когда-нибудь про Рыжего Верзилу Амлингмайера?
Локхарт ответил хриплым всхрапом. Остальные промолчали.
– Нет? – продолжил я. – Ну ладно. Всегда рад возможности разнести о себе славу. Итак… могу отметелить вас по одному или по двое, но не советую бросаться всем сразу: только помешаете друг другу, и мне будет слишком легко.
– Ха! – фыркнул Пат. – Если ты так крут, как хвастаешься, то что у тебя с лицом?
– Ты об этом? – Я пошевелил пальцами перед распухшим носом. – Встань, покажу.
Пат и вправду послушался: хрустнув костяшками и выругавшись, оторвал задницу от стула. Пока громила не успел выпрямиться и твердо встать на ноги, я сделал шаг вперед и ударил.
Да, прием не вполне честный, зато вполне надежный. Пат опрокинулся назад, перелетел через стул и с воем рухнул на пол, зажимая руками нос.
– Ну, мальчики… кто следующий? – спросил я его собутыльников.
Но они даже не смотрели в мою сторону. Один, выпучив глаза и побелев, уставился на Пата, а второй, еще сильнее выпучив глаза и побелев, вытаращился на что-то у меня за спиной.
–Папа́! Папа́, что они с тобой сделали? – вскричала мисс Кавео, врываясь в салун.
Как только я повернулся к ней, мое естественное раздражение сменилось леденящим ужасом, поскольку в этот момент я заметил бармена – и дробовик у него в руках. Седобородый здоровяк еще не успел вытащить дуло из-за стойки, и только поэтому у меня пока оставались шея и голова, которые юная леди пыталась спасти.
– Он жив? Что случилось? – запричитала мисс Кавео, бросаясь к лежащему на столе Локхарту. – Папа́… ты меня слышишь? Это Луллабель! Луллабель с тобой!
Локхарт исторгнул из себя очередной оглушительный всхрап.
– Господи, только не это! Перегар! – Мисс Кавео развернулась к бармену: – Только не говорите, что вы продали ему алкоголь!
– Конечно, продал. А почему нет?
– Вы не понимаете. У моего отца токсофилифалия печени! – Карие глаза мисс Кавео наполнились слезами, губы задрожали, и она осуждающе взглянула на Чаня. – Что же ты за слуга такой? Ты ведь знаешь, что папа́ может умереть от одного глотка!
Несмотря на пережитые передряги, китаец сумел достойно подыграть: повесил голову и промямлил невнятное извинение.
Мисс Кавео принялась гладить жидкие волосы Локхарта.
– Я везу его в Сан-Франциско в специальную лечебницу. В последнее время отец так мучился, – сказала она железнодорожникам. – Может… может, он решил покончить с собой.
– Я тут ни при чем, – заныл бармен, уже спрятавший дробовик под стойку. – Старый хрыч набрался еще до того, как заявился сюда.
– Заткнись, Торнтон, – осадил его один из железнодорожников. Он повернулся к мисс Кавео, хотя и не нашел в себе сил посмотреть ей в глаза. – Мне очень жаль, что так вышло, мисс.
– Мы не хотели, – вставил Пат, который, прижимая грязную пятерню к носу, пытался подняться с пола.
– Надеюсь, вы нас простите, мисс, – вступил второй железнодорожник. – Ваш папаша ввалился сюда и потребовал виски, кричал, что он Берл Локхарт. Ну… честно говоря, мы подумали, что он свихнувшийся пьяница.
– Всему виной токсофилифалия, – всхлипнула «Луллабель». – Она уже поразила ему мозг!
Я успокаивающим жестом приобнял ее за плечи.
– Успокойтесь, мисс Бернхард. Надо живо отнести вашего отца в поезд. Я слышал, среди пассажиров есть доктор. Может, он разбирается в этой токсо… м-м… ну, в болезни вашего папаши. Можно попросить, чтобы он осмотрел больного.
– Да… надо попробовать, – прошептала мисс Кавео, глотая слезы. – Нельзя терять надежду. Я должна… мне надо быть сильной…
Она тихо заплакала, и когда мы с Чанем поволокли Локхарта к двери, я заметил, что не она одна: клянусь, Пат тоже тер глаза.
На улице я улыбнулся юной леди, не скрывая восхищенного удивления.
– Мисс, вы, без сомнения, самая наглая врунья, которую я когда-либо встречал… и благодарю за это судьбу.
– Как и я, – выдохнул Чань, который пыхтел рядом со мной, как мул в упряжке, роль плуга в которой играло бесчувственное тело Локхарта. – Спасибо вам.
– Пожалуйста, джентльмены, – ответила мисс Кавео. – Но, право слово, какая же это ложь. Просто я… умею быть убедительной.
За нами из темноты донеслось эхо шагов, и я отпустил Локхарта и сжал кулаки. Ремень с кобурой, болтавшийся на поясе Локхарта – мой ремень! – не помог бы, если бы Пат и его собутыльники в очередной раз передумали: кобура была пуста. Мой кольт исчез.
К счастью, ни в оружии, ни в кулаках не было нужды: за нами по улице несся Кип.
– Быстрее! – крикнул разносчик. – Уилтраут хочет… – Кип резко остановился и ткнул пальцем в Локхарта: – Он мертв?
– Мертвецки пьян, – ответил я.
– Тащите его в поезд скорее. – Кип обогнул Локхарта и ухватил его за ноги. – Ваши десять минут пять минут как истекли.
Мы, как могли быстро, поволокли бесчувственного пинкертона дальше.
– Так что, мой братец отправил тебя нас искать или все же сам тоже пошел? – спросил я Кипа.
– О нет, он никуда не пошел, – ответил парнишка. – Наоборот, отказывается сдвинуться с места.
Мы завернули за угол и увидели станцию. Перед нами около локомотива столпилась кучка мужчин, которые тянули тело, разлегшееся перед паровозом. На секунду мне показалось, что придется возиться еще с одним трупом, но потом я разглядел, что тело на путях вполне живое и брыкается. Да еще как брыкается – Бедфорд, кочегар, получил сапогом в промежность и рухнул на колени.
– Все, хватит! – взревел Уилтраут. – Открывай заслонку, расплющим ублюдка!
– В этом нет нужды, адмирал! – крикнул я. – Брат, мы вернулись!
Густав сел на рельсах.
– Ладно. Теперь можно ехать, Уилтраут. – Старый встал и подошел к Бедфорду, который все
