Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Ну а 4 июля 1880 года еженедельник завершил публикацию второго, «программного», самого эпатажного, безумного, калейдоскопического романа «Кругосветное путешествие парижского гамена», сюжетную канву которого составили как минимум пять ранних, крайне разнородных рассказов об Африке, Южной Америке и Австралии. Конечно, подлинная слава накроет писателя, когда этот опус выйдет в книжной версии, будет отмечен почетным отзывом Французской академии, а затем многократно переиздан, но уже сейчас можно сказать, что в литературу с шумом ворвался новый, молодой, энергичный автор экзотических романов, опасный соперник Жюля Верна.
Однако у этой популярности был весьма существенный изъян… И вполне возможно, острый на язык хроникер газеты «L’Evénement» («Событие») Орельен Шолль[67] в своей рубрике «Городские и театральные толки» от 8 августа 1880 года озвучил не только свое, но и всеобщее снисходительно-ироничное отношение к творчеству Буссенара.
Вот уж почти десять лет, как г-н Луи Буссенар публикует в газетах рассказы о путешествиях, которых он никогда не совершал, и описания стран, которые он ни разу не видел.
Я не смею упрекать его в этом, поскольку наши священники детально расписывают рай и ад, из которых не вернулся еще ни один путешественник.
Г-ну Буссенару мы обязаны выдуманной Австралией, и это описание составляет весь багаж знаний о ней постоянных читателей «Журнала путешествий» и приложений к «Фигаро».
Вот переодетый в шкуру крокодила Буссенар присоединяется к забавам этих водных рептилий, чтобы изучить их нравы. Став объектом любви молодой самки, он изо всех сил пытается уклониться от ее ласк.
Вот татуированный, как могиканин, Буссенар мчится через прерию, где попадает в обезьянье племя, избирается королем обезьян, теряет власть, после чего ему с превеликим трудом удается спастись от своих подданных.
Издатель Деко решил, что если уж Буссенар, никогда не покидая Парижа, стал героем столь удивительных приключений, то, получив возможность путешествовать по-настоящему, он должен попадать в поистине невероятные ситуации. И тогда Деко вручил упомянутому Буссенару двадцать тысяч франков, сказав ему: «Езжайте на Мадагаскар, в Кайенну, в Патагонию, затем поверните налево и пересеките Австралию. Передохните минут десять и отправляйтесь на Яву. Вернетесь через Индию, королевство Сиам, Бирму и Китай. Но поторопитесь, я жду вас в кафе „Гельдер“!»
И Буссенар с легким сердцем отправился в путь. Вчера пришло первое письмо от него, вот оно:
Сансако, остров Мадагаскар
Я обещал Вам, дорогой друг, подавать о себе весточку всякий раз, как только представится такая возможность. Капитан-голландец взялся доставить Вам это послание.
Я приехал 25 июня. Обитатели Мадагаскара милы, приветливы и поедают друг друга весьма нечасто. Из одежды у них только маленький клочок полотна, которым они пользуются как фиговым листом, которому не страшна никакая филлоксера.
Хлеб здесь делают из толченого ореха, называемого матакон, который растет под землей, как трюфели у нас в Европе.
Кассава, или хлеб из маниоки, здесь также в ходу. Питье изготавливают из фрукта, который в десять раз крупнее тыквы и растет на дереве, чей ствол по меньшей мере равен в обхвате башням Нотр-Дама.
Леса населены птицами многих пород. Среди этих хозяев леса встречаются гиганты ростом в десять раз выше страуса. Их гнезда сложены из пары десятков бревен, покрытых слоем листьев; разнести такое гнездо можно лишь динамитом. Эти птицы столь сильны, что крадут не только овец, но и людей и лошадей, поэтому местные жители, обитающие близ леса, всегда выходят из дому с ручным тигром, который сможет защитить их в случае нападения.
Бык с хоботом, столь редкий в Европе, в этой стране чрезвычайно распространен.
Золото сверкает во всех ручьях, сегодня утром я набрал его примерно на миллион.
Завтра мне предстоит восхождение на гору синезадых макак. У ее подножия имеется озеро шириной в три лье. Вода, прозрачная с утра, в полдень внезапно покрывается слоем жира, напоминающего оливковое масло, который держится до наступления ночи. Его собирают в бочки и употребляют вместо сливочного масла.
В озере обитает только один вид рыб, это сорт форели длиной 75 сантиметров с белокурой и шелковистой бородой. Ее жарят на озерном масле, это блюдо просто восхитительно.
Забыл вам сказать, что каждый чужестранец, проезжающий через Сансако, обязан там жениться. Вчера вечером мне пришлось вступить в брак с юной аборигенкой семи лет от роду, дочерью жреца и синезадой мартышки. Впрочем, она очень мила. Это она приготовила мне сегодня завтрак: омлет из яиц ящерицы и рагу из негритенка в яблоках. Мне грезилось, что я в кафе «Риш». Литр вина из кресс-салата дополнял иллюзию.
В следующем письме я изложу вам все возможные подробности об этой удивительной стране[68].
Л. Буссенар
Как видим, издатель Деко внакладе не останется, а г-н Буссенар не из тех рядовых путешественников, которые не способны заметить вокруг себя ничего интересного.
Возможно, Буссенар первым бы посмеялся над язвительным остроумием Орельена Шолля. Однако озвученный Шоллем упрек в том, что наш романист, не повидав дальних стран, пишет о них разные небылицы, более чем справедлив. И сколько бы проклятий ни обрушивал Буссенар в своих романах на «кабинетных путешественников» (тем самым всячески от них открещиваясь), сколь бы ни намекал в своих статьях о совершенных им плаваниях в южные моря, на настоящий момент мы не располагаем достоверными сведениями о том, что до 1880 года он выезжал из Парижа далее Страсбурга или Гавра.
А это значит, что первые литературные успехи — это подходящий повод для того, чтобы убедить своего издателя послать его с заданием в дальние края, чтобы он мог своими глазами увидеть заморскую экзотику и прославиться как добросовестный исследователь, смыв наконец это унизительное клеймо кабинетного путешественника!
Подводя своего шефа, Жоржа Деко, к этой мысли, Буссенар явно сулил ему славу американца Гордона Беннетта, издателя газеты «The New York Herald», который в 1871 году командировал своего корреспондента Генри Стэнли в Африку на поиски путешественника Давида Ливингстона, завершившиеся успехом. Позднее, посвящая Деко третью часть своего очередного романа, Буссенар не преминул похвалить его за то, что он первым во Франции последовал примеру американского издателя, и пообещал и впредь оставаться его верным Стэнли.
Но «французского Стэнли» патриотизм обязывает исследовать колонии
