Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
— Но мы в это охотно верим. А вы, мадам, разве не разделяете наше мнение? Посмотрите, как сейчас спокойна наша маменька.
— Мои дорогие дети, я оставлю свое мнение при себе. Жители Гвианы часто используют это странное средство. Негры, индейцы, мулаты, белые креолы, да и сами европейцы[60] охотно его применяют и все единодушно восхваляют его действенность. Вы не найдете ни одной деревни, ни одной отдаленной хижины, ни одного шалаша, затерянного в лесной глуши, где бы не было такого «флакона» из-под консервированных фруктов, привезенного из Европы, который хранится чрезвычайно бережно. В нем содержится пресная вода, тринадцать зернышек маиса и серебряное кольцо. Способ его применения вы только что видели, он очень прост и, к сожалению, используется где надо и где не надо. Я не смогу вам объяснить феномен закипания воды, который возникает без всякого изменения ее температуры. Утверждают, что вода начинает кипеть только в случаях реального солнечного удара и лишь в том месте, куда поразило человека экваториальное солнце. Я не могу предоставить вам никакого вразумительного объяснения на этот счет, и даже мой муж, которому известно множество самых различных вещей и явлений, не смог найти никакого научного обоснования для этого факта.
— Дорогая мадам, обоснование нам не нужно, поскольку эффект есть, во всяком случае, мы в это верим. Если даже это простое суеверие, то по крайней мере оно нас успокаивает. Мы так счастливы видеть, что состояние нашей бедной матушки улучшилось сразу же после того, как вы проделали с ней эту процедуру.
— Я тоже очень счастлива, милые дети. Теперь подождем, пока наша больная проснется, чтобы дать ей самое лучшее средство, настоящую панацею против лесных миазмов, сульфат хинина.
Эта сердечная беседа, возможно, продолжалась бы еще долго, но внезапно она была прервана поспешным отъездом индейцев, больше похожим на бегство. Вампи без умолку раздавал команды, поторапливая свою свиту поскорее грузиться в лодки. Гребцы уже заняли свои места, и капитан подгонял отставших, щедро раздавая удары жезлом тамбурмажора. Женщины, нагруженные пагарами, наскоро перевязанными веревками, бежали, неся на каждом бедре одного или двух детей, которых поддерживала хлопковая перевязь через плечо. Великий вождь особенно благоволил этим бедным созданиям, словно совершал какой-то священный обряд. Не переставая раздавать тычки и колотушки, добрый апостол вел диалог с Робеном, который довольно настойчиво уговаривал его помочь.
— Нет, муше, — неизменно отвечал индеец, — нет, моя не моги работай. Моя нет как негр, чтобы носи эта зверь на моя плечо.
— Ну же, Вампи, я дам тебе тафию, порох… набедренные повязки… ружье… Прикажи своим людям немного поработать…
Казалось, что перспектива заполучить ружье на мгновение пошатнула упорство Вампи, но он тут же оправился и снова затянул свое с легендарным индейским упрямством, которому все нипочем:
— Нет, муше… моя не моги, нет… Теперь прощай, муше… Прощай, мадам… Мы уезжай…
Индейская флотилия вскоре скрылась из виду под размеренный плеск весел, и Робен, смеясь и сердясь одновременно, вернулся в хижину со словами:
— Лень этого старого хитрюги поистине неисправима. Ладно, мы сами справимся. Здесь работы на два часа. Нам необходимо во что бы то ни стало вернуться на плантацию сегодня вечером, поскольку нашим больным требуется особый уход. Миссис Браун нужна здоровая атмосфера нашего старого участка, он расчищен так давно, что там можно не опасаться злокачественных миазмов. Что касается месье дю Валлона, пусть он крепок и закален в разных переделках, но ему не пойдут на пользу наши постоянные перемещения. Новый приступ лихорадки может стать для него смертельным.
Погрузка на шлюпку паровых молотов, баллонов с ртутью и трансмиссионных аппаратов{451} близилась к завершению. Не будем забывать, что мужчин-робинзонов было девять, включая обоих бони и Гонде. Девять таких крепких мужчин способны выполнить работу, перед которой спасовали бы тридцать обычных рабочих Гвианы, этой страны убежденных лентяев.
Оставалась машина. Робен намеревался извлечь ее из ямы с помощью тали, прикрепленной к небольшим козлам вроде тех, что используют на флоте для подъема мачты. Ломи и Башелико, непревзойденные лесорубы, как и все чернокожие жители Марони, за несколько минут срубили два дерева средней толщины. Бревна расположили над укрытием, раздвинув их основания и связав верхние концы так, чтобы образовался треугольник. К верхней части прикрепили таль, чтобы поднять груз, и зафиксировали шкив на одном из столбов, чтобы натяжение троса было строго горизонтальным. К счастью, в лодке был изрядный запас тонких и прочных канатов из просмоленной пеньки, так же как и достаточное количество шкивов.
Яма, выкопанная ворами в спешке, оказалась неглубокой, и вся операция совершилась очень быстро и без затруднений. Топка паровой машины повисла на козлах. Двое бони, «сильные, как майпури», как они сами с улыбкой говорили о себе, подставили свои могучие плечи под железную массу и удерживали ее, не сгибаясь. Робен и Анри, белые атлеты, присоединились к черным геркулесам и медленно, постепенно, шаг за шагом, ритмично соизмеряя каждое движение друг с другом, направились к реке. Эта беспредельно тяжелая работа — без шуток, само собой, — была проделана за четверть часа. Затем козлы перенесли на берег и без промедления проделали с паровой машиной ту же операцию, только в обратном порядке. Шедевр современной механики занял место на корме шлюпки Гонде, которую паровая лодка прежде вела на буксире.
Робен готовился отдать сигнал к отплытию. Он торопил последние приготовления, даже не думая о том, чтобы отдохнуть хотя бы мгновение.
— Ну же, дети мои, поспешим, наши больные нуждаются в покое. Надо, чтобы они провели следующую ночь в доме.
Все было закончено в мгновение ока. Миссис Браун и месье дю Валлона с бесконечными предосторожностями перенесли под тент на корме. Мадам Робен с обеими девушками расположились рядом с ними. Робинзоны готовились подняться на борт, когда к берегу пристала маленькая пирога, на которую до этого момента никто не обратил внимания. Она явно пришла с другого берега. К своему огромному удивлению, робинзоны узнали в ней индианку, ребенка которой, укушенного змеей, недавно спас Шарль. Молодая женщина, оказавшаяся умелым и ловким гребцом, прибыла вместе с новорожденным ребенком и старшим, спасенным сыном.
Ее черные глаза, полные слез, умоляюще смотрели на белых, она грустно улыбнулась, узнав Шарля. Она взяла младенца, с кожей цвета кофе с молоком, подошла к молодому человеку и сказала ему:
— Сегодня утром убили его отца. У меня больше нет хижины, нет маниока, нет рыбы. Дети умрут от
