Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Из крутых боков бочки забили ароматные струи, наполняя куи, сковородки, пустые консервные банки и котелки.
Теперь весь прииск оказался в когтях алкогольной горячки. Помощник директора даже не пытался как-либо ей противостоять. Это был бы напрасный труд, кроме того, протесты могли подвергнуть его смертельной опасности.
Всеобщая свалка, крики и танцы возобновились с пущим исступлением. Даже китайцы — это, несомненно, уникальный случай в анналах эмиграции — решили, что нельзя упускать оказию бесплатной попойки, сочли невозможным лишить себя нескольких капель горючей жидкости и напились как последние свиньи.
В этот момент на поляне появились двое белых в сопровождении черных носильщиков с раненым в гамаке.
Их прибытие произвело на разгоряченные алкоголем головы эффект ледяного душа. Только китайцы, пьяные, может быть, впервые в жизни, продолжали свои разнузданные обезьяньи танцы, сопровождая их вскрикиваниями, похожими на перезвон треснувших колоколов. Негры, более дисциплинированные и менее подверженные воздействию спиртного в силу многолетней привычки к его употреблению, замолчали и разбрелись по своим хижинам. Индийские кули исчезли еще раньше, словно бронзовые призраки.
— Ну и ну, — воскликнул молодой белый. — Дела явно плохи — или, скорее, слишком хороши.
— Да, так и есть, — подхватил его старший товарищ. — Хозяин убит, а работники пьянствуют. Или в вольном переводе — «Кот из дома — мыши в пляс».
— Так, сначала перенесем беднягу в безопасное место. А вот, несомненно, его жилище. Здесь есть кровать. Прекрасно. Я установлю над ней на подпорках резервуар с водой и снабжу его трубочкой, чтобы вода могла беспрерывно литься на рану.
— Ты прав. Мы стремимся к невозможному, но, пока в нем теплится жизнь, надо пытаться. В любом случае мы должны выполнить свой долг.
Пока двое пришельцев обеспечивали раненого всем необходимым и, говоря по-матросски, «распутывали концы», будучи привычными к любым приключениям, к ним подошел помощник директора и в нескольких словах с вполне понятным в такой момент волнением объяснил происходящее.
Они узнали, что раненого зовут месье дю Валлон; это имя прежде они никогда не слышали. Что касается прииска «Удача», название которого им также стало известно, они не сочли уместным заявить на него свои законные права.
Голландец предоставил себя в полное распоряжение вновь прибывших, проявив искреннее огорчение по поводу катастрофы, жертвой которой стал его патрон, и высказал свои опасения насчет возбужденного состояния рабочих-золотодобытчиков.
— Не было ли у них повода, истинного или ложного, затаить зло на хозяина?
— Нет. Он всегда был очень принципиален и предельно справедлив, а кроме того, твердо выполнял свои обязательства.
— Хорошо. Значит, в этом отношении нам нечего опасаться. Пьяницы допьют свою тафию, а затем, если они не захотят вернуться к работе, их нужно будет отправить в Кайенну. У вас в кассе хватит денег, чтобы им заплатить?
— Наличности у меня очень мало, — ответил помощник с некоторым недоверием. — Впрочем, большинство из них получили весьма значительные авансы. Поскольку они отработали всего два месяца, сумма, которую им нужно заплатить, довольно невелика.
— Не берите в голову… Я им заплачу и найду других. А пока мы ждем выздоровления месье дю Валлона, будем действовать так, как сочтем нужным.
Медицинское устройство установили. Вода тонкой струйкой текла на грудь раненого. Он пришел в себя, и в лице его отразилось живое выражение благодарности. Он слабо пожимал руки своим благодетелям, но не пытался произнести ни слова, тем более что ему велели сохранять полное молчание, чтобы не тратить силы.
После столь насыщенного событиями утра двое путешественников отдали должное скромному обеду из кассавы и ломтей corned beef[34], извлеченных из оловянной коробки, как вдруг со стороны хижин донеслись душераздирающие крики.
Ошибки быть не могло. В этих отчаянных воплях не было ничего общего с неистовыми радостными возгласами во время недавней попойки.
Европейцы бросились к двери и увидели огромный столб дыма, тяжело поднимавшийся со всех трех сторон периметра, занятых жилищами рабочих. Тонкие плетеные стены хижин потрескивали, охваченные пламенем, крыши из листьев пальмы ваи полыхали, как пакля. Все хижины охватил огонь. Пламя распространялось со скоростью урагана, в мгновение ока пожирая жалкие постройки и перекидываясь на деревья, поваленные в ходе расчистки, которые сплошным слоем покрывали землю, не будучи своевременно убранными.
Время от времени гудение пламени нарушалось глухим взрывом. Это детонировал порох, хранившийся в хижинах охотников. Пьяницы, застигнутые врасплох в самый разгар возлияний, как безумные носились в море огня с горящими волосами и обгоревшими телами. Те, кто падал, уже не поднимались. Несчастные, которым удалось не задохнуться, сгорели заживо. Некоторые отреагировали вовремя, и им удалось спастись. Но подавляющее большинство рабочих, одурманенных тафией, неспособных стоять на ногах, буквально поджарились на месте, не успев даже пошевелиться.
Пожар с двух сторон подступал к жилищу директора. Двое белых осознали всю опасность происходящего, каждый мгновенно вооружился топором. Их черные носильщики сделали то же самое, одни бросились налево, другие направо, чтобы противостоять огню с обеих сторон. С нечеловеческой силой они обрушились на столбы из дерева гриньон, на потолочные балки из мутуши и разрубили плетеные стены, круша целые пролеты хрупких деревянных панелей.
Склад тоже загорелся. С треском горел куак, плавились консервные банки, топленый свиной жир тек огненными ручьями, трещала сушеная рыба. Весь этот запас провизии, так терпеливо сберегаемый, единственная надежда на будущее, был уничтожен в одно мгновение из-за какого-то несчастного пьяницы, который, судя по всему, завалился в свой гамак, как объевшаяся свинья, и по небрежности стал причиной непоправимой катастрофы.
Ибо неизбежным следствием пожара станет голод, истинный бич девственных лесов. Спасатели продолжают исступленно работать топорами. Наконец их усилия увенчаны успехом. Последнее убежище раненого в безопасности. Путь огню прегражден. И как раз вовремя, ибо мужественные пожарные, ослепленные пламенем и задыхающиеся от дыма, измученные титаническим трудом, уже на пределе возможностей.
Но неумолимый рок приготовил для них еще один ужасный сюрприз. Не успели их закостеневшие пальцы выпустить рукояти инструментов, не успели их задыхающиеся легкие вдохнуть глоток свежего воздуха, как внезапный чудовищный звук донесся до них из лесной чащи и разразился долгим раскатом грома. Земля содрогнулась будто от толчка чудовищного землетрясения. Что это, буря? Небо и в самом деле уже не так давно скрылось за тучей, черной как смоль. К несчастью, место, выбранное для лагеря владельцами прииска «Удача», расположено в низине, зажатой, словно в воронке, небольшими бугристыми холмами. Это похоже на дно огромного колодца. Следовательно, у тех, кто здесь находится, нет никакого обзора, они не
