Гвианские робинзоны - Луи Анри Буссенар
Глава VIII
Чернокожие Верхней Гвианы. — Боши и бони. — Доблестная раса. — Свобода или смерть. — Победители голландцев. — Бони, герой Коттики. — Гранман Анато. — Оякуле и их таинственная легенда. — Предательство. — Капитан Коаку по прозвищу Упавший Рот. — Новые робинзоны. — Братья черные и белые. — Тревога и отчаяние. — Волнение матери. — Пропал! — Тигр ранен, охотник исчез. — Вперед!
На страницах этой книги уже не раз заходила речь о независимых племенах чернокожих, населяющих верховья Марони. Они известны под названиями бош, юка, полигуду, бони и достигают внушительной численности — шесть или семь тысяч человек. Краснокожие, составляющие основу коренного населения тропической Америки, отупевшие от алкоголя и истребленные оспой, видимо, совсем исчезнут в ближайшее время. Зато доблестная черная раса, завезенная сюда с берегов Гвинеи и стран кру{311} и орунгу{312} в проклятые времена рабства, процветает на чудесных землях Гвианы, столь гостеприимных для людей и растений старого Африканского континента.
История этих племен насчитывает уже сто семьдесят лет, и изложить ее не только интересно, но и необходимо, потому что безвестные герои, на протяжении шестидесяти лет бесстрашно сражавшиеся против тирании, смогли вписать своей кровью заветное слово «свобода!» в золотую книгу независимых народов. Предками этих мирных жителей, населяющих берега великой гвианской реки, были свирепые негры-мароны{313}, которые вели против регулярных голландских войск бесконечную борьбу, всегда смертельную, часто победоносную.
Любопытно, что причиной первых негритянских восстаний стало вмешательство Франции в дела голландской метрополии. Когда адмирал Кассар{314} осадил город Парамарибо с флотом из пяти кораблей, несущих двести семьдесят четыре орудия, колония смогла спастись от разорения только после того, как уплатила выкуп примерно в полтора миллиона франков. Именно в это время, как утверждает капитан Фредерик Буйе в своем замечательном труде о Гвиане, и начались массовые побеги чернокожих.
Голландские колонисты, которых при сборе этой контрибуции обязали уплатить определенную сумму за голову каждого раба, потребовали от своих негров скрыться в лесах до ухода французов, чтобы избежать переписи. Эта бесчестная попытка уклониться от взятых на себя обязательств не принесла им особой пользы. Хотя многие из рабов вернулись к своим хозяевам, часть из них осталась в лесу, образовав ядро, вокруг которого сплотились другие беглецы, ускользнувшие из ада рабства.
Через четырнадцать лет после экспедиции Кассара, то есть к 1726 году, их численность возросла до такой степени, что они стали серьезной угрозой для плантаторов. И тем пришла в голову злосчастная идея объявить беглым неграм войну, в которой рабовладельцы понесли такое сокрушительное поражение, что колония специальным указом была вынуждена признать существование тех, чьи бока еще совсем недавно кровоточили от бичей надсмотрщиков.
Однако побеги становились все более многочисленными. На берегах рек Лава и Тапанаони образовались новые кланы под властью независимых вожаков. Поскольку свобода этих беглых негров не признавалась колониальным правительством, а их соседство представляло опасность для владельцев плантаций, которые они периодически разоряли, были предприняты еще две военные экспедиции.
Обе они оказались безуспешными, негры предупредили атаки, и колонисты были разбиты в 1749 году на Сарамакке{315} и в 1761 году на реке Юке{316}. Правительству Парамарибо пришлось во второй раз признать повстанцев, которые окончательно утвердились под самоназванием юка, которое до сих пор носят их потомки. Голландцы, осознав, что суровые меры неизменно оказывались напрасными, принялись всячески исхитряться, чтобы вернуть расположение своих бывших рабов. Они оказывали им почести, осыпали их похвалами и подарками, заключали с ними союзы и даже рассчитывали на их помощь в поимке новых чернокожих беглецов за щедрое вознаграждение деньгами и товарами.
Но верность свободных негров в этом отношении и по сей день, что бы там ни говорили, остается весьма проблематичной. За редчайшими исключениями, беглый раб получает самый братский прием в хижине свободного негра. Лучшее тому подтверждение — постоянный рост количества негров бош (лесных негров), как они сами себя называют и как все еще называются в Голландской Гвиане, где сейчас их насчитывается около четырех тысяч человек.
В 1881 году боши проживали в четырнадцати деревнях в левобережье Марони, каждая во главе со своим капитаном, который выполнял функции судьи. Он мог назначить наказание кнутом или штраф в зависимости от тяжести преступления. Эти капитаны признавали над собой власть выборного вождя, именуемого гранманом{317}, который, как правило, жил на Трех Островах (Дриетаббетье{318}). Он является в некотором роде председателем суда присяжных, разбирающего самые серьезные случаи. В роли присяжных, разумеется, выступают капитаны отдельных деревень. Каждый из них в качестве эмблемы своего ранга обладает жезлом-тростью вроде тех, какие носят наши тамбурмажоры{319}, с серебряным набалдашником, на котором по-голландски выгравированы имя владельца и название его деревни. Но только гранман имеет право носить огромный серебряный нагрудник, украшенный с обеих сторон изображениями негритянских голов. На самом почетном месте в его хижине — негры Марони строят свои жилища по образцу африканских хижин — висит большой пергамент с печатью герба дома Оранских{320} на красном воске. Это та самая хартия, которой голландское правительство в 1761 году признало независимость народа бош и которая как величайшая ценность передается из поколения в поколение.
Свободное население в верховьях Марони{321} увеличивается с каждым днем, поэтому раскол становится неизбежным. Вновь прибывшие не получают доступа к благам, выпавшим на долю их предшественников, и в 1772 году на одном из притоков Лавы под названием Коттика{322} разражается сильнейшее восстание. Во главе его становится человек выдающейся энергии, соединенной с редким даром организатора. Это Бони{323}, негр, рожденный беглой рабыней прямо в лесной чаще. Бони, настоящий герой борьбы за независимость, давший свое имя чернокожим, сегодня населяющим французский берег Марони. Он объединяет вокруг себя других недовольных и начинает серьезно угрожать существованию голландской колонии.
Колониальная милиция в панике отступает, он побеждает по всей линии фронта. Его имя у всех на устах, его дерзость, отвага и ловкость лесного стратега таковы, что приходится просить метрополию прислать отборный военный отряд, чтобы разбить его. Когда читаешь отчет об этой кампании, написанный капитаном Стедманом{324}, одним из немногих выживших в поистине страшном походе под командованием
