Эльвира Барякина - Белый Шанхай
Идея Бэтти настолько поразила Аду, что теперь она всеми днями думала о мистере Бернаре.
Пару недель назад она получила посылку из Кантона, в которую был вложен запечатанный пакет — Клим попросил передать его Нине. Но Ада и не подумала выполнять его просьбу: она так скучала по Климу, так волновалась за него, а он написал ей всего три строчки, да и те были почти в приказном тоне: пойди да сделай то, что ему надо!
Ада сама не знала, как так получилось, что она вскрыла чужой пакет — ей было любопытно, что Клим послал своей жене.
Это оказался его дневник, и то, что Ада прочитала в нем, довело ее до слез: Клим называл ее «лишней девушкой» и «озлобленным подростком».
Эх, как было бы здорово, если б хозяин действительно влюбился в Аду — она бы разом утерла нос и Климу, и его драгоценной супруге! Нина наверняка позеленела бы от зависти, узнав, что мистер Бернар променял ее на прелестную юную библиотекаршу!
Конечно ж, Аде не хотелось обижать Эдну, но ведь хозяева и так не ладили между собой. Что плохого будет в том, если двое из трех несчастных людей обретут любовь?
Эта мысль окончательно успокоила Аду, и она решила ждать подходящего случая.
5
Даниэль сразу догадался, что кантонским другом мисс Маршалл мог быть только Клим Рогов: ведь именно он привел к ним новую библиотекаршу. Даниэлю не давал покоя вопрос: когда Клим отправил свое письмо — до или после их встречи на аэродроме?
В течение нескольких дней он наблюдал за Адой и вскоре заметил, что она начала приходить на службу с подкрашенными губами. Стоило Даниэлю выйти из своих комнат, как Ада тоже выбиралась из библиотеки и делала все, чтобы обратить на себя внимание:
— Мистер Бернар, а вы видели новый каталог из книжного магазина?
Или:
— А вы читали Эдмунда Гуссерля? Он написал «Идеи к чистой фено… фениморо…» А, вспомнила! «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии». Вам, наверное, понравится — вы любите такое…
Из озорства Даниэль начал поддразнивать бедное дитя: встретившись с Адой, он томно щурил глаза, а потом резко отворачивался, словно был не в силах смотреть на такую красоту. Заливаясь краской, Ада убегала к себе.
Однажды, когда она ушла обедать, Даниэль заглянул в библиотеку и обнаружил на столе промокашку, сплошь изрисованную сердцами, голубями и инициалами «Д. Б.»
6
Эдна отправилась на собрание благотворительниц и разрешила прислуге уйти домой пораньше. Даниэль видел из окна, как Ада, размахивая сумкой, выскочила за ворота и зашагала по улице.
— Подайте автомобиль, — приказал он Сэму.
Даниэль нагнал Аду на перекрестке. Она хотела зайти в овощную лавку, но ее окружила стайка нищих китайчат лет шести-семи.
— Нет мамы, нет папы, нет виски с содой, — канючили они и протягивали ей грязные ладошки.
Прижимая сумку к груди, Ада пятилась в испуге.
— А ну брысь! — гаркнул Даниэль на китайчат и несколько раз нажал на клаксон. Ребятишки кинулись врассыпную.
— Садитесь! — велел он Аде, и она поспешно юркнула в машину. — Что вы, даже с маленькими детьми справиться не можете?
— Я этих беспризорников до смерти боюсь! — отозвалась она. — Они могут укусить, а у них, между прочим, в слюне бешенство содержится. Чего вы смеетесь? Об этом в газете писали!
Даниэль действительно не мог сдержать улыбки. В этой девочке немыслимым образом сочетались отчаянная трусость забитого зверька и уверенность в собственном уме и неотразимости.
— Хотите, я подвезу вас до дома? — предложил Даниэль.
Ада оторопела:
— Что, правда? Ой, да не стоит! Чего вы зря бензин будете жечь?
Даниэль все-таки выпытал у нее адрес и повел машину в сторону Французской концессии.
Всю дорогу Ада сидела притихшая и взволнованная, как школьница, неожиданно получившая высший балл.
— Эдна сказала, что вы зарабатываете двенадцать долларов в неделю, — произнес Даниэль, когда они остановились у ворот Дома Надежды. — Как вы можете жить на такие деньги?
Ада мучительно покраснела:
— Ну… мне не хватает, конечно… Наверное, меня скоро выгонят отсюда.
— Покажите мне ваши счета, — попросил Даниэль.
Он поднялся вслед за ней в скромную, но чистенькую квартиру, пахнущую крепким запахом увядших цветов, и Ада вынесла ему целую пачку грозных посланий от домовладельца.
Даниэль бегло просмотрел их.
— Неужели у вас нет ни друзей, ни родственников, готовых помочь вам?
— А кому я нужна? — насупилась Ада. — Раньше у меня был сосед, Клим Рогов, но он уехал в Кантон.
У Даниэля екнуло сердце: значит, он правильно угадал!
— Я знаю, что Рогов прислал вам кое-какие бумаги. Можно на них взглянуть?
Ада изменилась в лице.
— А… а зачем они вам? Вы ж по-русски не понимаете.
— Я веду дела на юге, и мне важно знать, что там происходит. — Даниэль вынул из бумажника десять долларов. — Это ваш гонорар за услуги переводчика.
— Я не могу — это частный дневник! — запротестовала Ада. — Клим послал его не мне, а Нине Купиной!
— А она тут при чем?
— Они еще в России поженились. Но она его сроду не ценила — впрочем, и остальных мужчин тоже.
Даниэль достал сигареты, но сколько ни чиркал зажигалкой, не мог прикурить — палец все время срывался с кнопки. Ада услужливо поднесла ему спичку.
— Я правильно понял, что вы не отдали Нине дневник? — спросил Даниэль, глубоко затянувшись.
— Мне было некогда — я целыми днями на службе.
Он отсчитал Аде еще сорок долларов:
— Этого хватит, чтобы расплатиться с вашими долгами. Переведите мне то, что написал Клим.
Ада посмотрела на деньги, потом на Даниэля и, чуть не плача, кивнула:
— Хорошо.
7
Ада сидела у открытого окна и, путаясь в словах, переводила записи из небольшой книжки с потертыми углами.
Дневник Клима Рогова ошеломил Даниэля. Теперь ему стали понятны намеки, которые делали знакомые: оказывается, у Нины родилась дочка, и весь белый Шанхай решил, что ее отцом является мистер Бернар.
Он то и дело стискивал до боли челюсти и кулаки, с шумом выдыхал воздух, пытаясь расслабиться, но через минуту мышечное напряжение возвращалось.
Это была жгучая, удушливая ревность, от которой не было спасения. Кого он ревновал? Женщину, которую сам решил оставить? И к кому? К беспаспортному неудачнику?
Добравшись до очередного объяснения в любви, Ада поднимала на Даниэля глаза:
— Вам, наверное, это неинтересно?
Но каждый раз он криво усмехался:
