Эльвира Барякина - Белый Шанхай
Нина ждала Даниэля на залитой солнцем террасе. Она сидела на плетеном диване — бледная и напряженная. В руке у нее мелко подрагивал черный атласный веер.
Кресло для гостя стояло у ступенек, сбегавших в сад, — как можно дальше от Нины, но Даниэль сел на диван рядом с ней.
— Рассказывайте, что у вас происходит.
Сперва Нина хорохорилась и говорила, что сама может справиться со своими проблемами, но потом вдруг сдалась и выложила Даниэлю все как есть — и о крушении чехословацкого консульства, и о своей Китти, и о попытках заработать на календарях.
— Монахи пользуются тем, что я не могу подать на них в суд, — возмущалась Нина. — Ведь тогда мне придется признать, что я торговала порнографией. Да и какие у меня шансы выиграть у ордена иезуитов?
Даниэль с умилением смотрел на нее: глупая девочка, ну зачем надо было лезть не в свое дело? Неужели она рассчитывала, что кто-то будет воспринимать ее всерьез?
— Если вы позволите, я помогу вам, — мягко сказал он.
Нина закрыла веер и скрестила руки на груди.
— И что попросите взамен? Давайте уж сразу играть начистоту, чтобы потом не было недоразумений… как в прошлый раз.
— Вы не верите в мое бескорыстие?
— Нисколько.
— Где у вас телефон?
Они пошли к Нине в кабинет, и Даниэль сделал два звонка: генеральному консулу Франции и настоятелю в Сиккавэе.
Через пятнадцать минут отец Николя перезвонил Нине и сообщил радостную новость: «Ваши календари завтра уйдут в печать». При этом он долго извинялся и просил передать самый горячий привет многоуважаемому мистеру Бернару.
Повесив трубку, Нина перевела изумленный взгляд на Даниэля.
— Вас впору записывать в чудотворцы!
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась, держа на ладони небольшой диск из слоновой кости.
— Это единственная вещь, оставшаяся у меня от коллекции Гу Яминя. Мне понравилась эта женщина, спящая на хризантеме. Возьмите ее на память.
Даниэль не мог поверить своим глазам: это была японская лисичка-кицунэ! То, что Нина приняла за лепестки хризантемы, на самом деле являлось девятью хвостами — знаком наивысшей мудрости и магической силы лисицы.
— Вы знаете, что это такое? — спросил Даниэль.
Нина покачала головой.
— Это нэцкэ — в Японии с его помощью крепят к поясу специальные коробочки для всякой всячины. В кимоно ведь нет карманов.
Даниэль не стал говорить Нине, что нэцкэ могут быть еще и амулетами. И тут все совпало: у кицунэ нельзя просить материальные блага — она в любом случае подсунет вместо монет камни или древесную кору. Но в ответ на услугу женщина-лисица могла сделать куда более ценный подарок: амулет, дарующий счастье в любви и умение читать мысли.
Прощаясь с Даниэлем, Нина не пригласила его прийти снова, но он уже знал, что в следующий раз она не заставит его стоять у крыльца.
3
Даниэль постоянно искал встречи с Ниной, а она каждый раз давала понять, что между ними ничего нет и не может быть — разве что мимолетные разговоры и оказание дружеских услуг.
Она все еще злилась на Даниэля? Или Бинбин была права, и ее хозяйка ждала весточки от Клима? Нина никогда не упоминала о нем, и сказать наверняка было невозможно.
Она выпустила новую партию календарей, но момент был упущен, и ее дела шли все хуже и хуже. Маленькая фирма не могла соревноваться с крупными издательствами: они перекупали друг у друга художников и моделей, и себестоимость плакатов постоянно росла, а прибыль падала. Нина начала задерживать своим работникам плату и уже два раза выписывала Даниэлю векселя, занимая у него деньги на текущие расходы.
Он тоже нервничал: его в любой момент могли отозвать в Кантон — и что тогда? Снова отказаться от Нины? Выход был только один — взять ее с собой, но как уговорить ее бросить все и поехать в полусожженный, наводненный большевиками город? И что делать с Китти? Пристроить ее в какой-нибудь закрытый пансион? Но Нина никогда не пойдет на это: Даниэль видел, как она возится со своей китайской девчонкой — кажется, она ее любила.
Он осторожно намекал, что издательство календарей заведомо убыточно, и чем быстрее Нина оставит его, тем лучше.
— Если у вас не будет сильного покровителя, вы не продержитесь и до лета: конкуренты вас съедят.
— Это у вас называется «дружеской поддержкой»? — хмурилась Нина.
Даниэль одновременно боялся и обнадежить, и оттолкнуть ее.
— Меня восхищает, с каким упорством вы сражаетесь за место под солнцем. Но если дорогой мне человек совершает ошибку, я должен предупредить его об опасности.
Дело кончилось тем, что распространители отказались брать Нинины плакаты. «Небесный пион», самое большое издательство в городе, давало полугодовую отсрочку платежа, а Нина не могла себе этого позволить.
Она была в отчаянии, и Даниэль не знал, что ему предпринять. Напомнить, что ее предупреждали об этом? Вновь посоветовать закрыть фирму? Ему следовало радоваться: ведь если у Нины не будет заработка, она станет куда сговорчивее. Но Даниэль поступил вопреки всякой логике:
— Я дам вам в долг, чтобы вы могли удержаться на плаву, — сказал он, проклиная себя последними словами. — Завтра я весь день буду на лодочных гонках: приезжайте туда, и я привезу вам деньги.
4
Шанхайские англичане ежегодно проводили «Королевскую регату», все правила и обычаи которой были переняты со знаменитых лодочных гонкок, устраиваемых в Англии близ городка Хенли.
На соревнования приехало чуть ли не все белое население города. На берегу установили трибуны, а на воде выстроилась армия сампанов, нанятых болельщиками. Играл оркестр, радостно визжали дети, над примятой травой стлался голубоватый дым — повара жарили на вертелах бараньи и свиные туши.
Даниэль напряженно оглядывал сидевших под зонтиками дам: Нины нигде не было видно. Его попросили быть судьей на соревнованиях, но он не мог ни на чем сосредоточиться и попросил найти себе замену.
Когда был дан старт, Даниэль сошел с трибуны и медленно побрел между пустыми столами, приготовленными для торжественного обеда. Нина не приехала и ждать было нечего.
Даниэль терялся в догадках: она решила не связываться с ним и нашла себе другого кредитора? Или с ней что-то случилось?
Внезапно в белой беседке, стоявшей в стороне от трибун, мелькнула знакомая шляпка с алым пером. Все-таки Нина была здесь! Даниэль чуть ли не бегом бросился к ней.
— А я уж и не надеялся увидеть вас! — проговорил он, усаживаясь рядом на скамейку.
Нина поздоровалась и достала из сумочки черный атласный веер — странную, траурную вещицу, так не подходившую к ее белому платью с красным поясом.
