Эльвира Барякина - Белый Шанхай
2
Когда ребенок Нины погиб, Эдна с ужасом осознала, что радуется этому. Добрая христианка не должна была испытывать подобных чувств, и, устыдившись, Эдна с удвоенным рвением принялась заниматься богоугодными делами.
После того, как в Великобритании ввели ограничения на эксплуатацию детей, особые низенькие станки, на которых раньше трудились Джоны и Мэри, были перепроданы в Китай, и теперь за ними стояли Фэны и Ли. Эдна и ее подруги пытались добиться запрета на детский труд — хотя бы в пределах Международного поселения, но дело не двигалось с мертвой точки. Многие из отцов города сами нанимали малолеток: во-первых, им можно было меньше платить, а во-вторых, дети не устраивали забастовок.
Эдна решила, что, когда Даниэль вернется, она ни словом не упрекнет его за роман на стороне. Им надо было начать все сначала, а лучше всего — заняться совместным делом: например, спасением ребятишек, которых мучают на фабриках. Она не сомневалась, что Даниэль заинтересуется ее идеей — ведь он всегда был горячим сторонником прогресса.
Но все пошло не так, как рассчитывала Эдна. Даниэлю было некогда: он постоянно куда-то спешил, а по вечерам пропадал в Шанхайском клубе.
Она тщетно названивала туда:
— Мой муж у вас?
— Нет, мисси, — бойко отвечал портье. — У нас никогда мужей не бывает.
Он знал, что его не только не уволят за грубость, но еще и похвалят. Шанхайский клуб был территорией, куда не пускали надоедливых жен.
Эдна совсем потеряла покой. Даниэль каждый день оскорблял ее — не словами, а холодностью и откровенным нежеланием оставаться с ней наедине. Он вообще приехал не домой — и это чувствовалось во всем: как он разговаривал со слугами, как искал и не мог найти галстук в собственной гардеробной… Даниэль был даже не «в гостях у Эдны», а в «гостинице» — временном пристанище, которое ничего для него не значило.
3
Даниэль вновь задержался до ночи, и Эдна легла спать, так и не дождавшись его.
Слух улавливал малейшие звуки, доносившиеся с улицы: вот прошуршал колесами автомобиль, вот кто-то прошел… Даниэль вернулся? Нет, это соседи…
Эдне страшно хотелось пить, и, одернув закатавшуюся до подмышек сорочку, она вышла из спальни и направилась в столовую. В доме было темно и тихо — как на старом кладбище. Ковры казались мягкими, словно мох, а темные силуэты мебели напоминала надгробия.
Увидев человека у окна, Эдна вскрикнула.
— Это я, — бесцветно проговорил Даниэль. — Ты чего не спишь?
Она подошла к нему и села на подоконник. В саду свистела ночная птица; пахло табачным дымом и влажной землей.
Даниэль отодвинулся в тень, и Эдна не могла разглядеть его лица.
— Ты что-то хотела спросить? — произнес он.
— Мне нужна твоя помощь… по части одного законопроекта.
Эдна понимала, что ее слова звучат неуместно — какие еще законопроекты в час ночи? Но что она могла сказать мужу? «Пожалуйста, не мучай меня»? «Дай мне понять, что ты меня любишь»?
Даниэль отступил к двери, и она испугалась, что он сейчас уйдет и никакого разговора не получится.
— Хозяева шелкопрядильных фабрик заставляют маленьких девочек вылавливать из кипятка коконы, — торопливо произнесла Эдна. — У этих детей вечно ошпарены руки, а мы носим шелковое белье и знать не хотим, какой ценой оно достается! Лига Морального Благоденствия составила законопроект, запрещающий эксплуатацию малолетних, но оказалось, что сами китайцы не хотят спасать своих детей!
Даниэль взял спички с каминной полки и прикурил. Оранжевое пламя на несколько секунд осветило его усталое лицо.
— А тебе известно, что зачастую эти ребятишки — единственные кормильцы больших семейств? Их родители не могут найти работу, и если вы завтра поувольняете еще и детей, все они будут обречены на голодную смерть.
Эдна опешила:
— А что ты предлагаешь? Оставить все, как есть? Пусть дети ходят с ожогами, пусть дышат хлопковой пылью в цехах? Они не играют и не учатся, и если они умирают, их место тут же занимают другие малыши, присланные из деревень. У них нет никаких перспектив!
— Чтобы у бедных китайчат появились перспективы, надо чтобы родители могли хотя бы прокормить своих детей, — вздохнул Даниэль. — Какая учеба — бог с тобой! Тут даже у взрослых сознание находится на самом примитивном уровне. Предел их мечтаний — это отнять деньги у богатых.
— Вот именно! — воскликнула Эдна. — Если ничего не делать, бедняки превращаются в коммунистов! У нашей библиотекарши, Ады, есть друг, который живет в Кантоне. Он прислал ей письмо, в котором рассказано, как он жил среди большевиков…
— Как его зовут?!
Голос Даниэля прозвучал так странно, что Эдна напугалась.
— Я не знаю — спроси у нее. А в чем дело?
Даниэль швырнул недокуренную сигарету в камин и, подойдя к Эдне, взял ее за руку.
— Пойдем спать — уже поздно, — ласково сказал он.
Эдна не знала, что и думать. Минуту назад перед ней стоял законченный сноб, объяснявший бедной дурочке прописные истины, и вдруг его словно подменили: он проводил Эдну в спальню и даже поцеловал ее, пожелав спокойной ночи.
Она так отвыкла от проявлений нежности, что мгновенно растаяла: «Все-таки он любит меня! Он просто устал и ему нужен отдых».
4
Ада встретила на улице Бэтти, и та позвала ее в кафе — пить горячий шоколад.
— Ну, рассказывай, как у тебя дела!
Ада призналась, что Клим больше не живет в Доме Надежды, а самой ей не под силу платить за двухкомнатную квартиру. Время шло, и хозяин стал грозить, что заберет за долги ее вещи.
Чтобы выцыганить у миссис Бернар прибавку, Ада предложила ей завести аквариум с рыбками:
— Я бы могла заботиться о них.
Но Эдне было не до того: Даниэль вернулся домой и отношения между ними не складывались. Слуги шептали на кухне, что у него опять завелась любовница.
— Вот она, глупость белых людей! — ворчал повар Юнь. — Китайский хозяин привел бы к нам наложницу, и все были бы счастливы: она бы помогала нашей мисси по хозяйству и во всем ее слушалась. А так только деньги на посторонних баб из дома уходят.
Бэтти долго смеялась, выслушав рассказ Ады, а потом серьезно сказала:
— Если ваш Даниэль действительно охоч до женщин, ты должна его соблазнить. Тогда он и жалованье тебе поднимет и подарки будет дарить.
Идея Бэтти настолько поразила Аду, что теперь она всеми днями думала о мистере Бернаре.
Пару недель назад она получила посылку из Кантона, в которую был вложен запечатанный пакет — Клим попросил передать его Нине. Но Ада и не подумала выполнять его просьбу: она так скучала по Климу, так волновалась за него, а он написал ей всего три строчки, да и те были почти в приказном тоне: пойди да сделай то, что ему надо!
