Миссионер поневоле - Андрей Алексеевич Ворфоломеев
Для открытия его порта, требовалось, в первую очередь, овладеть эстуарием реки Шельда, вход в который запирали острова Валхарен и Зюйд-Бевеланд, по-прежнему продолжавшие оставаться в руках немцев. Доставляли хлопот и многочисленные мины. В полном соответствии с британской концепцией эпохи первой мировой войны, когда вся грязная и тяжелая работа доставалась войскам доминионов, «почетную задачу» по расчистке подступов к Антверпену со стороны моря, Монтгомери возложил на 2-ю канадскую пехотную дивизию. Той предстояла весьма непростая задача. Непосредственно с материком остров Южный Бевеланд связывал узкий перешеек, по которому и требовалось наступать под плотным огнем противника, искусно использовавшим для обороны все мало-мальски господствующие высоты, такие, к примеру, как насыпь железной дороги и так далее. Остальная местность представляла собой топкую низменность, к тому же, во время прилива, ещё и затапливавшуюся водой. Однако канадцы были преисполнены решимости сломить любое сопротивление.
Кстати, чисто на бумаге, 2-я пехотная дивизия представляла собой весьма внушительную силу, поскольку состояла из целых трех пехотных бригад. В которые, в свою очередь, входило по три пехотных полка. То есть, формально, она равнялась, ни много, ни мало, трем стрелковым дивизиям Красной армии! Но не все выглядело так однозначно. Особенно, если учесть, что от каждого полка в дивизию входило только по одному батальону. (С подобным, впрочем, Николай столкнулся уже в Италии, когда очутился в боевых порядках парней из Эдмонтона). А это совсем иное дело! Если считать чисто по батальонам, то канадская пехотная дивизия вполне соответствовала стрелковой дивизии РККА. Правда, даже в самые тяжелые времена, численность её никогда не опускалась до четырех с половиной – шести тысяч человек, что у нас, зачастую, являлось нормой.
На сей раз, Николай, невольным образом, оказался приписан к «Канадскому королевскому горскому полку» («The Royal Highland Regiment of Canada»). Его ещё, в просторечии, называли «Черная стража» («Black Watch»). Хайлендерам предстояло сыграть важную роль в первой фазе операции «Ангус» – захвате острова Зюйд-Бевеланд. В 06.15 13 октября 1944 года первый батальон прошел сквозь позиции «Королевского канадского полка» и устремился в атаку при поддержке артиллерии и тяжелых минометов. Почти сразу «горцы» столкнулись с упорным сопротивлением противника. Рота «C» продвинулась всего на 250 ярдов и залегла, попав под сильный артиллерийский обстрел. Заметив это, командир батальона полковник Ричи приказал обработать немецкие позиции минометным огнем. Однако огневые точки противника оказались неподавленными, поскольку обстрел, преимущественно, велся по площадям. Серьезные потери атакующие несли и от действий немецкой авиации, буквально висевшей над полем боя.
Не лучше обстояло дело и в соседней роте «B». Дошло до того, что в 07.30 она была вынуждена обратиться за помощью к многострадальной роте «C», которая и сама переживала далеко не лучшие времена. Вскоре, командиры обоих подразделений – капитан Буш и майор Чэпмен оказались ранены. Наступление застопорилось. К артиллерийскому и пулеметному огню, со стороны противника, прибавился ещё и снайперский обстрел. Для эвакуации убитых и раненых пришлось задействовать все наличные джипы батальона. Определенную помощь оказали и медицинские службы «Королевского канадского полка», а также 18-й полевой санитарной бригады.
Видя, что никакого продвижения вперед нет, полковник Ричи приказал артиллеристам и минометчикам поставить дымовую завесу, чтобы под её прикрытием его подчиненные смогли отойти на исходные позиции. Теперь дело было за резервными ротами «A» и «D». Одновременно, командир батальона запросил и воздушную поддержку. В ответ на его просьбу, в 11.45 двенадцать «Спитфайров» бомбили и штурмовали передний край неприятельской обороны. Без видимых, впрочем, результатов, поскольку огонь противника никак не ослабевал. Повторные авиаудары последовали в 14.30 и в 15.00. В промежутке между ними, со стороны немцев появился парламентер, с предложением объявить временное перемирие для эвакуации очутившихся на нейтральной полосе раненых. Ричи немедленно телеграфировал об этом в штаб бригады, но понимания там не встретил. Разрешения на перемирие так и не последовало. Соответственно, немецкий парламентер пополнил собой число военнопленных. Да и, как выяснилось, действовал он сугубо по собственной инициативе, также не имея одобрения от своего высшего командования.
В 17.00 в атаку, вдоль железнодорожной насыпи, пошли роты «A» и «D», при поддержке танков и огнеметов. Последние оказывали весьма ошеломляющее действие на противника, но скоро израсходовали свои заряды. К тому же, один из грузовиков, транспортировавших это страшное оружие, увяз в грязи, и его пришлось бросить. К тому моменту, в роте «B» в строю оставался всего сорок один человек, а офицеры разведывательной службы батальона, вместе с находившимся рядом Николаем, с наблюдательного пункта, оборудованного на крыше амбара, могли с горечью видеть канадских пленных, поспешно уводимых немцами в собственный тыл. И вновь добиться решительного успеха не получилось. Рота «D», фактически, была остановлена противником на исходных позициях. Зато, некоторое время считалось, что многообещающего продвижения вперед удалось добиться на участке роты «A». Об этом сообщил пришедший из её расположения один из ходячих раненых. По его словам выходило, будто подчиненные майора Янга полностью выполнили поставленную перед ними задачу дня. Увы, но и эта информация оказалась ложной. До «Ангуса-1» рота «A» так и не дошла. А ведь туда, для закрепления мнимого успеха, были немедленно отправлены противотанковые орудия, за малым не попавшие в руки противника! Вечером, раненый и удрученный майор Янг прибыл в штаб батальона и доложил, что его парни не справились, потери велики и, дословно: «немногие из роты выйдут оттуда живыми».
С наступлением темноты, ожесточенное сражение начало, понемногу, затухать. Зато, напротив, активизировалась медицинская служба батальона. Как и днем, к эвакуации раненых привлекли все наличные джипы и грузовики. Люди были настолько измучены, что, невзирая на ранения, засыпали крепким сном прямо на носилках. Всего, в этом бою, батальон потерял сто восемьдесят три военнослужащих всех рангов. Не зря, впоследствии, 13 октября 1944 года вошло
