Виталий Гладкий - Подвеска пирата
— Все мы не флотские, но трое из нас турок на море воевали, остальные не раз бывали в сухопутных сражениях, и все искусно управляемся с оружием, — снова ответил сероглазый; наверное, он был для четверых товарищей кем-то вроде атамана.
— Искусно, говоришь? Ой ли?
— Желаете проверить? — Серые глаза крепыша блеснули дамасской сталью.
— Непременно.
— Ну что же... — Крепыш обернулся к здоровяку и спросил: — Как тебе, Барнаба, не слабо на герц?
Тот лишь крякнул в негодовании — откуда такие сомнения?! — и достал из ножен карабелу устрашающего вида. Карстен Роде встретил нетерпеливый взгляд Третьяка и милостиво кивнул — давай, твоя очередь; братья, как обычно, не отходили от капитана ни на шаг. Они и проверяли будущих каперов на предмет владения холодным оружием. Что касается огненного боя, то из мушкетона в ближнем бою не промахнется и ребенок — картечь всегда найдет цель.
— Поединок до первой крови! — предупредил Карстен Роде. — Разить наповал запрещено. Кто ослушается, тому немедленная смерть.
Боцман, прибывший на судно вместе с соискателями, тут же продемонстрировал пистоли.
Зловеще просвистела карабела, и на саблю Третьяка обрушился удар неимоверной силы. Наверное, Барнаба хотел закончить поединок быстро и эффектно, как это делал неоднократно прежде. Но нашла коса на камень. Третьяк отшатнулся, саблю не выпустил, лишь прикусил нижнюю губу до крови от боли в кисти руки. А затем пошла лихая рубка. Сбежавшиеся на нечаянное представление члены команды пинка поддерживали зачинщиков одобрительными возгласами.
Барнаба бил по сабле ушкуйника словно молотом по наковальне. Третьяк больше защищался, да и что он мог поделать против стального вихря, разящего со всех сторон со страшной силой? Барнаба и впрямь был отменным мастером фехтования. Скоро всем стало понятно, что Третьяк проигрывает. Карстен Роде уже хотел остановить поединок, но тут раздался возглас Пятого:
— Гирька!
Третьяк на замахе отскочил, сунул руку за пазуху, вытащил гирьку на тонкой, но прочной цепочке, и начал ее раскручивать, словно крылья мельницы, при этом не забывая парировать удары Барнабы. Спустя считанные секунды гирька с цепочкой превратились в сверкающий круг, и когда его супротивник, несколько озадаченный таким невиданным трюком, сделал неуверенный выпад, ушкуйник выбросил вперед левую руку с гирькой, цепочка как змея обвилась вокруг клинка карабелы, и в следующий момент та упорхнула из рук Барнабы словно птичка. А еще через мгновение Третьяк оказался позади противника и обух его сабли — чтобы не порезать — чиркнул по шее Барнабы.
— Это не по-честному! — горячо и дружно запротестовали кандидаты в каперы на разных языках. — Бой только на саблях!
— В настоящей боевой схватке все подручные средства хороши, — жестко парировал капитан. — Это вам наука на будущее. Все, на этом испытание закончилось. Вы приняты в команду. Осталось заключить соглашение. Прошу в мою каюту. По одному!
Он был доволен. Наконец ему улыбнулась удача. Если все пятеро кандидатов хоть наполовину такие, как этот здоровяк Барнаба, то у него будет великолепная абордажная команда. А опыт подсказывал, что и остальные бойцы стоящие. Особенно сероглазый. Он готов был выйти на герц после Барнабы, и Карстен Роде очень сомневался, что Третьяк с ним совладал бы. Это мог сделать только второй брат Офонасьев; Пятой был куда быстрее и проворней Третьяка и разил как змея — молниеносно.
Так в списках команды пинка появились пять новых имен; скорее прозвищ: Барнаба, Черкас, Конрад, Смага и Литвин. Свои фамилии новобранцы не назвали. Впрочем, среди пиратов это было обычной практикой. Морские разбойники не имели ни малейшего желания, чтобы после всех своих морских приключений, когда они заведут себе жен и детей, прикупят таверну на оживленном торговом тракте или какое-нибудь иное доходное место, к ним явились полицейские приставы, заковали в железо и отвели в темницу или на эшафот.
Спустя сутки «Рыжий лис» вышел в море...
Глава 7. КОРСАРЫ ЦАРЯ МОСКОВИИ
Военный корабль «Кристина» под шведским флагом летел по серой балтийской волне под всеми парусами. Он недавно сошел со стапелей верфи и со стороны казался игрушечным, настолько чистыми были его паруса без единой заплаты и идеальными обводы корпуса. Это был флейт[92] — новая разновидность парусных суден, совсем свежее изобретение талантливых голландских корабелов. Судно обладало отменной мореходностью и большой путевой скоростью.
Парусное вооружение «Кристины» состояло из трех мачт. Фок- и грот-мачта несли по три ряда прямых парусов, бизань-мачта — косой латинский парус, а выше его стоял прямой парус — крюйсель. На бушприте кроме блинда[93] был установлен еще и бом-блинд.
Главными новшествами в конструкции «Кристины» было значительное увеличение длины корпуса по отношению к ширине, что повысило его ходкость. Составные мачты упростили их замену при ремонте, а укороченная длина реев позволила применить более узкие и удобные в обслуживании паруса. И наконец взамен румпеля для поворота руля был установлен штурвал.
Капитан флейта Густав Берг, разодетый как павлин, стоя на капитанском мостике, самодовольно подкручивал усы. Все-таки король заметил его выдающиеся качества флотоводца и дал под командование столь совершенное во всех отношениях, отлично оснащенное судно. Постоянный соперник Берга капитан Якоб Швенцке, командир пинка, узнав о его назначении, едва не сошел с ума от зависти и злости на более удачливого сослуживца, как передали знакомые.
— Херр капитан! Нас преследуют! — раздался вдруг крик марсового[94] матроса.
— Кто? — крикнул в ответ Густав Берг.
— Какой-то пинк! Кажись, торговый... — Последняя фраза прозвучала не очень уверенно.
— Странно... Его флаг видно?
— Не могу разглядеть, херр капитан! Далеко.
— Дьявол! — Тут Густав Берг вспомнил, что марсовые должны полагаться только на остроту своего зрения и окликнул своего лейтенанта, который от нечего делать развлекался — пытался с помощью примитивной подзорной трубы высмотреть по правому борту остров Борнхольм, все еще скрытый утренней дымкой. — Тротт! «Волшебную трубу» мне, живо!
— Слушаюсь, херр капитан!
Лейтенант Тротт Виллиг быстро взбежал на мостик и вручил капитану длинную трубку из толстой кожи, схваченную бронзовыми кольцами, в которую были вставлены две оптические линзы. Она была придумана совсем недавно каким-то безвестным ремесленником, изготовителем очков, и служила развлечением для богатых и знатных господ, которые подсматривали в окна спален соседнего замка. Капитан Густав Берг одним из первых додумался использовать ее с пользой для дела, за что и получил благодарность адмирала шведского флота.
