Подземный мир - Вольфганг Хольбайн
Отец Михаэля скромно вздохнул:
- Пожалуйста, извините моего сына. Он иногда...
- Но ведь он сказал правду, - перебил его Вольф, - Честно говоря, я и сам несколько раз задавал себе тот же вопрос. Но так и не отважился произнести его вслух. - Он сделал глоток шампанского.
Отец Михаэля поспешно повторил этот жест, но у него не получилось той непринуждённости, и Михаэль ещё раз подумал, что зря они пришли сюда.
Чтобы прервать неловкое молчание, Михаэль указал на гоуля из пластика и спросил: - А для чего он?
Вольф окинул ядовито-зелёное силиконовое чудище нежным взглядом и горделиво произнёс:
- Ничего, да? Модельщики превзошли самих себя. Я им так и сказал: я знал, что вы молодцы, но не думал, что до такой степени.
- Да, да, - кивнул Михаэль. Сама близость этой фигуры не только нервировала его, но внушала ему страх - Так для чего же он?
Глаза Вольфа лукаво блеснули:
- Это пока секрет. Скажу только, что я задумал на сегодня один сюрприз, в котором наш зеленокожий друг будет играть не последнюю роль. Как, впрочем, и ты.
- Я? - ошеломлённо спросил Михаэль и взглянул на отца. Тот быстро отвёл глаза, но Михаэль успел заметить выражение на его лице. - Ага, вон оно что. Заговор!
Отец с большим интересом разглядывал носки своих башмаков, а Вольф наигранно сокрушался:
- Ах, угадал. Заговор, но совсем маленький. В конце концов, мне было просто необходимо, чтобы ты сегодня пришёл.
- Зачем?
- Ну нет, больше ни слова не скажу. Иначе какой же это будет сюрприз?
Михаэль отступился. Он хорошо знал, что приставать к писателю бессмысленно. Искоса взглянув на гоуля, он отвернулся, но и спиной, казалось, чувствовал язвительную ухмылку Вольфа.
- Надеюсь, вы с отцом на меня не сердитесь, - продолжал Вольф. - А сейчас мне ещё нужно поздороваться с другими гостями и приступить к приготовлениям. Я ещё подойду к вам. Чувствуйте себя как дома. - И с этими словами он быстро исчез в толпе, как рыбка в стае.
Михаэль покачал головой ему вслед. Вольф как был хвастунишкой, так и остался. Хотя, бесспорно, умел произвести эффект. Он не мог бы ни слова прибавить или убавить, чтобы ещё больше разжечь любопытство Михаэля. Как, впрочем, и его тревогу.
- Что такой пасмурный? - спросил отец. - Любой из твоих друзей полжизни бы отдал, чтобы оказаться сегодня на твоём месте.
А то Михаэль сам этого не понимал! Ведь Генри Вольф был не просто писатель, не просто знаменитый, но, пожалуй, самый знаменитый писатель страны. Его новый роман вот уже несколько месяцев возглавлял список бестселлеров и переводился на дюжину иностранных языков.
И такой человек готов был пойти на любые уловки, лишь бы залучить к себе на журналистский приём в качестве почётного гостя обыкновенного девятиклассника! Да его друзья все бы отдали, чтобы поменяться с ним, а он ещё чем-то недоволен.
Да, он был недоволен, беспокоен и испуган. Он сам не знал, чего боялся, но это было как-то связано с гоулем.
Отец заметил, как он поглядывал на это чудище из пластика, и сам присмотрелся к нему повнимательнее. Отец Михаэля, по его собственным словам, твёрдо стоял обеими ногами на земле. Этого фантастического гоуля он бы в другое время и взглядом не удостоил. Тем более удивительными показались Михаэлю его слова.
- Странно, - пробормотал отец. - Работа мастерская. - Но это был бы не он, если бы тут же не добавил: - Стыдно, конечно, переводить на такую чепуху материалы и рабочую силу.
У Михаэля хватило ума ничего на это не сказать. Число горячих дискуссий, которые он провёл с отцом на эту тему, было, пожалуй, уже четырехзначным. Но сегодня был не тот случай, чтобы продолжить эту старую добрую традицию. Михаэль попридержал язык и ещё раз огляделся по сторонам.
- А вон ещё один, - вдруг сказал отец, указывая на другую фигуру выше человеческого роста. Она стояла у бассейна, в котором, несмотря на прохладу, плескалось несколько гостей, и была подсвечена прожектором снизу так, чтобы казаться ещё страшнее. Коричневая фигура сутулилась, лицо казалось недовершённым, как будто скульптор лишь вчерне наметил его черты. Руки - мощные трехпалые лапы могли своротить горы, но в отличие от гоуля этот был малорослый.
- Это не гоуль, - машинально ответил Михаэль, - Это тролль.
Отец растерянно моргал, и Михаэль уже не впервые за этот вечер с удивлением спросил себя, откуда ему это известно, и опять не нашёл ответа.
Слава Богу, отец не стал приставать с расспросами и позвал его в дом.
- Идём, ты мне так много о нем рассказывал, что я лопну от любопытства, если не увижу все своими глазами.
Они стали протискиваться к дому сквозь толпу. Михаэлю пришлось сделать поправку на число гостей в сторону увеличения. Знаменитостей оказалось больше, чем он ожидал увидеть: актёры, музыканты, режиссёры - в основном киношники, и Михаэль начал догадываться о характере сюрприза, заготовленного Вольфом.
Он сделал бы крюк в сторону бассейна, чтобы получше рассмотреть тролля, но отцу не терпелось увидеть дом Вольфа. Михаэль уже бывал здесь раза четыре и много рассказывал отцу, который всегда интересовался искусством и архитектурой.
Дом действительно был великолепный, - пожалуй, самый богатый из всех частных домов, в которых Михаэлю случалось бывать. Первый этаж состоял, по сути дела, из одного большого холла, на стенах которого висели дорогие картоны из коллекции Вольфа. Вольф был человек состоятельный. Но так было и до появления его знаменитого романа. Поэтому Михаэль не понимал, зачем ему вообще понадобилось писать этот роман.
Отец Михаэля добрых полчаса перебегал от картины к картине, впадая в восторг при виде полотна, на котором не было ничего, кроме нескольких тоненьких чёрных линий. Михаэль не разделял его восхищения, но из чистой любезности делал вид, что ему тоже нравится.
- Вот и думаешь иной раз, кто безумнее: те, кто рисует эти картинки, или те, кто платит за них сумасшедшее деньги, - сказал кто-то за спиной Михаэля.
Михаэль оглянулся и увидел совершенно незнакомое лицо. Потом заметил в левой руке молодого человека телекамеру и понял, кто перед ним.
- Да? - односложно спросил он,
- Возможно, я несправедлив, - сказал телевизионщик, - и ничего не понимаю в
