Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 1. Лирические произведения
Аладин у сокровищницы
Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам.
Откройся, Сезам!Я тебя очень прошу — откройся, Сезам!Ну, что тебе стоит, — ну, откройся, Сезам!Знаешь, я отвернусь,а ты слегка приоткройся, Сезам.Это я кому говорю — «откройся, Сезам»?Откройся или я тебя сам открою!Ну, что ты меня мучаешь, — ну,откройся, Сезам, Сезам!У меня к тебе огромная просьба: будь любезен,не можешь ли тыоткрыться, Сезам?Сезам, откройся!Раз, откройся, Сезам, два, откройся, Сезам, три…Нельзя же так поступать с человеком, я опоздаю,я очень спешу, Сезам, ну, Сезам, откройся!Мне ненадолго, ты только откройсяи сразу закройся, Сезам…
Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам.
Мелкие огорчения
Почему я не «Линкольн»?Ни колес, ни стекол!Не под силу далекокилометрить столько!Он огромный, дорогой,мнет дорогу в сборки.Сразу видно: я — другой,не фабричной сборки.Мне б такой гудок сюда,в горло, — низкий, долгий,чтоб от слова в два рядарасступались толпы.Мне бы шины в зимний шлях,если скользко едется,чтоб от шага в змеях шлазлая гололедица.Мне бы ярких глаза два,два зеленоватых,чтобы капель не знаватьдвух солоноватых.Я внизу, я гужув никельные грани,я тебя разбужуутром зимним ранним.Чтоб меня завести,хватит лишь нажима…Ну, нажми, ну, пусти,я твоя машина!
Поезд в Белоруссию
Предутренний воздух и сумрак.Но луч! И в кустарную грустьна сурмах, на сурмах, на сурмахиграет зарю Беларусь.
А поезд проносится мимо,и из паровозной трубы —лиловые лошади дымавзлетают, заржав, на дыбы.
Поляны еще снеговиты,еще сановиты снега,и полузатоплены квитыза толпами березняка.
Но скоро под солнцем тяжелыми жестким, как шерсть кожуховна квитень нанижутся бжолыи усики июльских жуков.
Тогда, напыхтевшись у Минска,приветит избу паровоз:тепла деревянная миска,хрустит лошадиный овес.
И тут же мне снится и чуетсяконницы топот и гик,и скоро десницу и шуйцумы сблизим у рек дорогих.
Чудесный топор дровосека,паненка в рядне и лаптях…Прекрасная! Акай и дзекай,за дымом и свистом летя!
Над нами
На паре крыл(и мне бы! и мне бы!)корабль отплылв открытое небо.
А тень виднана рыжей равнине,а крик винта —как скрип журавлиный.
А в небе естьи гавань, и флаги,и штиль, и плеск,и архипелаги.
Счастливый путь,спокойного неба!Когда-нибудьи мне бы, и мне бы!..
На кругозоре
На снег-перевалпо кручам дорогКавказ-караванвзобрался и лег.
Я снег твой люблюи в лед твой влюблюсь,двугорый верблюд,двугорбый Эльбрус.
Вот мордой в обрывнагорья лежатв сиянье горбытвоих Эльбружат.
О, дай мне пройтитуда, где светло,в приют Девяти,к тебе на седло!
Пролей родникив походный стакан.Дай быстрой рекичеркесский чекан!
Ветер
Скорый поезд, скорый поезд, скорый поезд!Тамбур в тамбур, буфер в буфер, дым об дым!В тихий шелест, в южный город, в теплый пояс,к пассажирским, грузовым и наливным!
Мчится поезд в серонебую просторность.Всё как надо, и колеса на мази!И сегодня никакой на свете тормозне сумеет мою жизнь затормозить.
Вот и ветер! Дуй сильнее! Дуй оттуда,с волнореза, мимо теплой воркотни!Слишком долго я терпел и горло куталв слишком теплый, в слишком добрый воротник.
Мы недаром то на льдине, то к Эльбрусу,то к высотам стратосферы, то в метро!Чтобы мысли, чтобы щеки не обрюзглиза окошком, защищенным от ветров!
Мне кричат: — Поосторожней! Захолонешь!Застегнись! Не простудись! Свежо к утру! —Но не зябкий инкубаторный холенышя, живущий у эпохи на ветру.
Мои руки, в холодах не костенейте!Так и надо — на окраине страны,на оконченном у моря континенте,жить с подветренной, открытой стороны.
Так и надо — то полетами, то песней,то врезая в бурноводье ледокол, —чтобы ветер наш, не теплый и не пресный,всех тревожил, долетая далеко.
Свиданье
Я пришел двумя часами раньшеи прошел двумя верстами больше.Рядом были сосны-великанши,под ногами снеговые толщи.Ты пришла двумя часами позже.Все замерзло. Ждал я слишком долго.Два часа еще я в мире прожил.Толстым льдом уже покрылась Волга.Наступал период ледниковый.Кислород твердел. Белели пики.В белый панцирь был Земшар закован.Ожиданье было столь великим!Но едва ты показалась — сразупервый шаг стал таяньем апрельским.Незабудка потянулась к глазу.Родники закувыркались в плеске.Стало снова зелено, цветочнов нашем теплом, разноцветном мире.Лед — как не был, несмотря на то чтоя тебя прождал часа четыре.
Мексиканская песня
Тегуантепек, Тегуантепек,страна чужая!Три тысячи рек, три тысячи ректебя окружают.
Так далеко, так далеко —трудно доехать!Три тысячи лет с гор кувыркомкатится эхо.
Но реки те, но реки тек нам притекут ли?Не ждет теперь Попокатепетльдней Тлатекутли.
Где конь топотал по темной тропе,стрела жужжала, —Тегуантепек, Тегуантепек,страна чужая!
От скал Сиерры до глади плато —кактус и юкка.И так далеко, что поезд и тослабая штука!
Так далеко, так далеко —даже карьеромна звонком коне промчать нелегкогребень Сиерры.
Но я бы сам свернулся в лассо,цокнул копытом,чтоб только тебя увидеть в лицо,Сиерры чикита!
Я стал бы рекой, три тысячи рекопережая, —Тегуантепек, Тегуантепек,страна чужая!
Стихи на сон
Пусть тебе не бредитсяни в каком тифу,пусть тебе не встретитсяникакой тайфун!
Пусть тебе не кажетсяни во сне, ни въявь,что ко дну от тяжестиустремляюсь я.
Даже если гибельюбуря наяву,я, наверно, выплыву,дальше поплыву.
Стерегу и помню я,навек полюбя:никакой Япониине схватить тебя.
Утром время радоваться,не ворчи,не грусти без надобности —нет причин.
Пусть тебе не бредитсяни в каком тифу,пусть тебе не встретитсяникакой тайфун!
Сон с продолжением
Не спится мне и снится,что я попал в беду,что девочка в платье ситцевомтонет в моем бреду.Тянется рука беленькаяк соломинке на берегу,но я с кроватного берегаруки протянуть не могу!Я мучаюсь, очень мучаюсь,хочу поднять глаза,но их ни в коем случае,приоткрыть нельзя.Я сон этот точно выучил:он в полдень еще ясней…Как страшно, что я не выручилту девочку во сне!
Последние ночи
