Давид Самойлов - Избранное
Прощание
Я своего стихаОставил стиль спартанский.— Ха-ха, ха-ха, ха-ха! —Сказал бы Л. Итанский,Который был готовПойти со мной и с Витом,Но был заеден бытомИ значит — не готов.
Готов кроме негоБыл некий Пересветов,Но множество советовЗамучили его.
Кого б еще сманить?Петра или Бориса?Володю, может быть?Но с ним мы разошлися.Так в мой понурый бегЯ взял кота и Ствоша.Как хорошо, что все жеНе близок Нюренберг!
Один, Леон Тоом,Пошел бы ты со мноюДорогою дневноюИли ночным путем.Ты, сокрушитель стен,Ниспровергатель окон,Прозревший острым окомУбожество систем!Как шли бы мы с тобой,То веселы, то пьяны!И нам наперебойГремели б барабаны!Всем девушкам с тобойДарили б мы конфеты.Играли б нам гобой,И флейты, и кларнеты!И чьи-нибудь невестыПорой сбегали б к нам.Играли б нам челесты,И бубны, и тимпан,Взлетал бы фейерверк,Стреляли бы мортиры!Так шли б мы в Нюренберг,Веселые сатиры!..
Прощай, мой добрый друг!Прощай, беспечный гений!Из всех твоих уменийОстался дар разлук.
Прощай, мой милый друг!Прощай, свободный гений!Отвергший из наукНауку возвращений!
Прощай, мой вечный друг!Прощай, мой слабый гений!Как суть твоих ученийОсуществилась вдруг!
Прощай! Ты был во всемИной, не нашей мерки…
Быть может, в НюренбергеМы встретимся потом.
Балаган
— Да, он один убит,—Сказал мне мастер Вит,—А вы еще живетеПо собственной охоте.Здесь только скукотаИ люди с рыбьей кровью,Пойдем в средневековье,Возьмем с собой кота!
— Ах, разве можно вспятьКуда-то возвратиться?Давай-ка лучше спатьИ видеть то, что снится.Давай-ка бредить вслух!..
— Ну что ж, вернемся, друг,Туда, где и понынеЦарит вселенский духТрактира и латыни,Где, шляясь по торгам,Увидим мы, коллега,Под небом — балаган,Над балаганом — небо…— Пьянчуги, торгаши! —Я подхватил в восторге.А ну, вольней дышиНа этом шумном торге,Где толпы горожанИ теснота ковчега.Под небом — балаган.Над балаганом — небо.
Вит Ствош был весел вновьИ вновь в своей тарелке.— Как горячат нам кровьЛукавые паненки!
— Как раздражает нюхБлагоуханье пира!— Виват! Вселенский духЛатыни и трактира!..— Гляди, а там правеж:Попал в беду пройдоха!..—Я говорю: — Ну что ж,Эпоха как эпоха.
— А вон карманный вор!— А вон доминиканец!— Вон сбир!— Вот страж!— Вон спорОборвышей и пьяниц!
А ближе к облакамРаскинут балаган.
— Про это — я! Постой! —Воскликнул Вит.— ПростойСюжет. Весьма наивный.Сей шут богопротивный —Диавол. Мрака сынРешил смутить Юстина.А этот вот детинаЕсть человек Юстин.Отродье сатаны,Чтоб парня не прохлопать,В нем разжигает похоть,Сулит ему чины.Юстин же стал мечтатьПро все земные блага.И вот посмел, бедняга,На бога возроптать…Ликует гений зла!..Но, сжалясь, матерь божьяОпутанного ложьюЮстина упасла…— Дай я!.. Пустив слезу,Спасенный на колениУпал. Его моленьяСейчас произнесу:«Спасибо вам, господьИ пресвятая дева,За то, что свою плотьЯ вызволил из хлева!За то, что вы спаслиМеня от вожделенья.С поклоном до землиЗа то мое моленье!За то, что дух тщеславныйНе указал мне путьИ в городок преславныйПриду когда-нибудь!..»
— Нет, мне невмоготу,—Прервал Вит Ствош.— Надейся,Что ты спасен. Но в действоПора войти коту.—И закричал: — Ату!— Ату! Держи! Ага!— В чем дело?— Ты не зрячий?Какой-то пес бродячийЗаметил Четверга! —Сцепились пес и кот.И вдруг, заулюлюкав,Рванулся весь народ,Как тыща мамелюков,Вслед за котом и псом —Весь наш цветущий сон:Мальчишки, бернардйны,Красотки, паладины,Монахи, игроки,Торговцы, голяки,Лиценциаты, шлюхи,Младенцы и старухи…Пустились в этот гон…И скрылись в гул времен…
Мы с Витом хохочаПереживали праздник.А кот, лихой проказник,Мурлыкал у плеча.
И Вит воскликнул: — ДнесьЯ возглашаю здесь,Что радость мне желаннаИ что искусство — смесьНебес и балагана!Высокая потребаИ скомороший гам!..Под небом — балаган.Над балаганом — небо!
Встреча
Шагая вдоль страны,Зашли мы в дивный угол,Где зверь еще не пуганИ реки не мутны.
Вблизи текла река.Угадывалось этоПо перебежке светаИ шуму лозняка.
Простор летел под яр,Огромный, как цунами,И прямо перед намиПреображался в пар.И повисал, светясь,Над луговым заречьем,И расширялся в насДыханьем человечьим.
В реке — прицельность ЦейсаИ ясность лучших линз,Но, как в глазах младенца,Все — головою вниз:И облака, и горы,И темные леса,И старичок, которыйУ брода пас гуся,И дерево хромое,Сбежавшее под склон,И лодочка, и троеИскателей икон.
Прекрасная порода!О, как я был влюбленТому назад три годаВ искателей икон.В искательниц особо!Одна из их числаПрелестная особаС ума меня свела!
Штаны, ковбойка, кедыИ свитер шерстянойНевольные победыСвершали надо мной.
Доныне эту вязкуЯ помню под рукойИ грустную развязкуС искательницей той…Подходим.— Старина!Так это же она!..
Неловкость. Я, как школьник,Краснею. О, мила,Как прежде. В треугольникВонзились два угла.
— Знакомьтесь. Это муж.А это мой поклонник.—И вот пятиугольник,Томительная чушь!
Но задал верный тонЧетверг. Пока я мялся,Он мирно слопал мясоИскателей икон…
Старик, что пас гуся,Приблизился, несяПод мышкой эту птицу,
Чтобы опохмелиться,Он полагал продатьГуся рублей за пять.
— На! Выпей-ка, старик! —Сказал ее поклонник —Он был унылый комик,И у него был тик.Затеяли шашлык.
Муж скрупулезно знал,Как есть должны авгуры,И тихо напевал,Ворочая шампуры:
«Шашлык мой, шашлычонок,Шашлык мой, шашлычон,Ты создан для ученых —Искателей икон.Вся истина и правдаПрекрасней с шашлыком.И только в нем отрадаИскателей икон!»
А мы поднялись с нейВверх по крутому брегу.— Куда вы? — К НюренбергуИдем. Оно честней…— Гляди, как с высотыПросторна эта местность…— Обыкновенно…— Честность…— Ты виноват…— Нет, ты.
Шел нудный разговорВ полутонах… Но ах!Бесчисленное стадоГусей спускалось внизПодобьем снегопадаИ гогоча толклись.Они спускались вниз,Мгновенно спутав карты.И крылья, как штандартыРазбойные, тряслись.Под гогот, шум и крик,Как конница степная,Спускались, наступаяНа суп и на шашлык,А этот старый черт,Не струсивший нимало,Гоня их от мангала,Плясал, как Пугачев.. . . . . . . . . . . .Расстались вечерком.Искатели иконУплыли вниз на лодкеС едой и коньяком.А мы пошли пешком.Вдвоем остаток водкиДопили в полутьме,Опустошив манеркуУ знака: «К Нюренбергу.Две тысячи км».
Два монолога
