Сборник - Зарубежная любовная лирика
Подражание Катуллу
Елене
О, только б огонь этих глаз целовать, —Я тысячи раз не устал бы желать!Всегда погружать мои губы в их свет,В одном поцелуе прошло бы сто лет!Но разве душа утолится, любя?Все льнул бы к тебе, целовал бы тебя.Ничто б не могло губ от губ оторвать:Мы все б целовались опять и опять:И пусть поцелуям не будет числа,Как зернам на ниве, где жатва спела.И мысль о разлуке – не стоит труда;Могу ль изменить? – Никогда, никогда!
Посвящается Мэрион
Что ты, Мэрион, так грустна?Или жизнью смущена?Гнев нахмуренных бровейНе к лицу красе твоей.Не любовью ты больна,Нет, ты сердцем холодна.Ведь любовь – печаль в слезах,Смех, иль ямки на щеках,Или склон ресницы томной, —Ей противен холод темный.Будь же светлой, как была,Всем по-прежнему мила,А в снегах твоей зимыХолодны, бездушны мы.Хочешь верности покорной —Улыбайся, хоть притворно.Суждено ль – и в грустный часПрятать прелесть этих глаз?Что ни скажешь – все напрасно;Их лучей игра прекрасна,Губы… Но чиста, скромна,Муза петь их не должна:Она краснеет, хмурит брови,Велит бежать твоей любови,Вот рассудок принесла,Сердце вовремя спасла.Так одно сказать могу(Что б ни думал я – солгу):Губы нежные таятНе одной насмешки яд.Так, в советах беспристрастныхУтешений нет опасных:Песнь моя к тебе проста,Лесть не просится в уста;Я, как брат, учить обязан,Сердцем я с другими связан;Обману ли я тебя,Сразу дюжину любя?Так, прости! Прими без гневаМой совет немилый, дева;А чтоб не был мне в упрекМой докучливый урок,Опишу тебе чертыВластной женской красоты:Как ни сладостна для насАлость губ, лазурность глаз,Как бы локон завитойНи прельщал нас красотой,Все же это плен мгновенный, —Как нас свяжет неизменноЛегкий очерк красоты?Нет в нем строгой полноты.Но открыть ли, что нас свяжет,Что пажам вас чтить прикажетКоролевами всего?Сердце, – больше ничего.
Любовь и смерть
Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,Готов его сразить, иль пасть с тобой в крови,И, если б пробил час, – делить с тобой,любимой,Все, верность сохранив свободе и любви.
Я на тебя взирал в морях, когда о скалыУдарился корабль в хаосе бурных волн,И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.Я взор мой устремлял в больной и мутныйвзор твой,
И ложе уступил, и, бденьем истомлен,Прильнув к ногам, готов земле отдатьсямертвой,Когда б ты перешла так рано в смертный сон.
Землетрясенье шло и стены сотрясало,И все, как от вина, качалось предо мной.Кого я так искал среди пустого зала?Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.
И судорожный вздох спирало мне страданье,Уж погасала мысль, уже язык немел,Тебе, тебе даря – последнее дыханье,Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.
О, многое прошло; но ты не полюбила,Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.Яне виню тебя, но мне судьба судила —Преступно, без надежд, – любить всевновь и вновь.
Германия
Иоганн Вольфганг Гете
(1749–1832)
Новая любовь. Новая жизньСердце, сердце, что такое?Что смутило жизнь твою?Что-то странное, чужое, —Я тебя не узнаю!
Все прошло, что ты любило,Все, о чем ты так грустило,Труд и отдых, – все прошло.До чего уже дошло!
Иль тебя цветком росистымЭта девственность чела,Взором кротким, нежно-чистымСвоевольно увлекла?
Вдруг хочу от ней укрыться,Встрепенуться, удалиться,Но мой путь еще скорейВновь – увы! – приводит к ней!
И меня на нити тонкой,Безнаказанно шутя,Своенравною ручонкойДержит девочка-дитя.
Красоты волшебной силаКруг заветный очертила.Что за странность – как во сне!О любовь, дай волю мне!
Самообольщение
Соседкин занавес в окнеВолнуется опять.Знать, хочет заглянуть ко мнеИ дома ль я – узнать.
И точно ль гнев ревнивый свой,Что целый день таю,Я оскорбленною душойНавеки сохраню?
Но нет! ребенок милый мойНе думает о том, —Я вижу, ветер заревойИграет полотном.
Прекрасасная ночь
Вот с избушкой я прощаюсь,Где любовь моя живет,И бесшумно пробираюсьПод лесной полночный свод.Лунный луч, дробясь, мерцаетМеж дубами по кустам,И береза воссылаетК небу сладкий фимиам.
Как живительна прохладаЭтой ночи здесь, в тиши!Как целебна тут отрадаЧеловеческой души!Эта ночь томит, врачуя,Но и тысяч равных ейНе сменяю на одну яМилой девушки моей.
«Нет, только тот, кто знал…»
Нет, только тот, кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.
Гляжу я вдаль… нет сил —Тускнеет око…Ах, кто меня любилИ знал, – далеко!
Вся грудь горит… Кто зналСвиданья жажду,Поймет, как я страдалИ как я стражду.
Из «Эгмонта»
Радость и горе в живом упоенье,Думы и сердце в вечном волненье,В небе ликуя, томясь на земли,Страстно ликующей,Страстно тоскующейЖизни блаженство в одной лишь любви…
Фридрих Рюккерт
(1788–1866)
«Если ты меня разлюбишь…»
Если ты меня разлюбишь,Не могу я разлюбить;Хоть другого ты полюбишь,Буду все тебя любить;Не в моей лишь будет власти,За взаимность вашей страсти,И его мне полюбить.
«Как мне решить, о друг прелестный…»
Как мне решить, о друг прелестный,Кто властью больше: я иль ты?Свободных песен круг небесныйНе больше царства красоты.
Два рая: ты – в моем царица,А мне – в твоем царить дано.Один другому лишь граница,И оба вместе лишь одно.
Там, где любовь твоя невластна,Восходит песни блеск моей;Куда душа ни взглянет страстно,Разверсто небо перед ней.
«И улыбки, и угрозы…»
И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы;Улыбнешься ли сквозь слезы,Ранний цвет я вижу розы,А пойдут твои угрозы,Вспомню розы я занозы;И улыбки, и угрозыМне твои – все образ розы.
«Не хочу морозной я…»
Не хочу морозной яВечности,А хочу бесслезной яМладости,С огненным желанием,Полной упованиемРадости.
Не лавровой веткоюЯ пленен,Миртовой беседкоюОкружен;Пусть бы ненавистнуюВетку кипариснуюЖдал мой сон.
Генрих Гейне
(1797–1856)
Мне снилась царевна
Мне снилась царевна в затишье лесном,Безмолвная ночь расстилалась;И влажным и бледным царевна лицомТак нежно ко мне прижималась.
«Пускай не боится твой старый отец:О троне его не мечтаю,Не нужен мне царский алмазный венец;Тебя я люблю и желаю».
«Твоей мне не быть: я бессильная тень, —С тоской мне она говорила, —Для ласки минутной, лишь скроется день,Меня выпускает могила».
Счастье и несчастье
Счастье деве подобно пугливой:Не умеет любить и любима,Прядь откинув со лба торопливо,Прикоснется губами, и мимо.
А несчастье – вдова и сжимаетВас в объятиях с долгим лобзаньем,А больны вы, перчатки снимаетИ к постели садится с вязаньем.
«На севере диком стоит одиноко…»
На севере диком стоит одинокоНа голой вершине соснаИ дремлет качаясь, и снегом сыпучимОдета как ризой она.
И снится ей все, что в пустыне далекой —В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючемПрекрасная пальма растет.
«Страдаешь ты, и молкнет ропот мой…»
Страдаешь ты, и молкнет ропот мой[3];Любовь моя, нам поровну страдать!..Пока вся жизнь замрет в груди больнойДитя мое, нам поровну страдать!
Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,Насмешки вьется по устам змея,И рвется грудь так гордо на простор,Страдаешь ты, и столько же, как я.
В очах слеза прокрадется порой,Дано тоске улыбку обличать,И грудь твоя не сдавит язвы злой…Любовь моя, нам поровну страдать.
«Они меня истерзали…»
Они меня истерзалиИ сделали смерти бледней, —Одни – своею любовью,Другие – враждою своей.
Они мне мой хлеб отравили,Давали мне яда с водой, —Одни – своею любовью,Другие – своею враждой.
Но та, от которой всех большеДуша и доселе больна,Мне зла никогда не желала,И меня не любила она!
«Мне сон старинный приснился опять…»
