Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)

— Дежурный офицер, прикажите всем возвращаться на базы.

Через четверть часа Старик, Ферра и Агилар покинули командный пункт. Уходя, Старик тихо сказал:

— Не подведи… Ты не можешь подвести…

— Вы что—то сказали? — спросил Ферра.

— Нет, ничего. Просто размышляю вслух, — ответил Старик.

Замена

Старик стоял у окна и наблюдал за движением транспорта по прилегающей улице. Затем он подошел к столу и сел в кресло.

— Первая часть операции завершена успешно, — сказал он.

— Теперь надо ждать вестей от Р–15, — поддержал его Рамос.

— Сегодня улетает Умный.

— Неужели мы дадим ему уйти? У нас достаточно доказательств его шпионской деятельности.

— Да, это так, но пусть лучше уйдет. Главное сейчас — спасти Хасинто. А Умный, сам того не подозревая, может нам помочь.

Легкий стук в дверь прервал их разговор.

— Войдите.

— Для капитана Рамоса, — сказал сотрудник и положил конверт на стол.

— Тем же путем, что и предыдущее? — спросил Старик.

— Тем же.

Рамос подошел к столу, вскрыл конверт и тут же стал читать:

— «Теперь вам понятно, что я веду речь о Х–23. Он и все остальные в наших руках. Вы растете, растем и мы. Я пишу об этом, чтобы у вас не было неясности относительно судьбы вашего товарища, который сотрудничает с нами.

Что будет с ним? Не беспокойтесь. Он в хороших руках, и вскоре вы о нем услышите: телекамеры снимут его выступление для всего континента. На этот раз достаточно. До следующего письма».

Рамос передал письмо Старику, и тот прочитал его еще раз. Положив лист на стол, он спросил:

— Состоялся контакт со связным?

— Да. Автор письма лжет, что группа захвачена, — ответил Рамос.

— В письме есть и другая ложь. — Старик подошел к сейфу и вернулся с первым письмом. Он просмотрел оба листа и положил их на стол. — Интересно, почему понадобилось посылать два листа одного письма раздельно? Не понимаю, — проговорил он.

— Второй лист поступил всего через, день, и в нем есть кое—что интересное. В первой части не уточняется личность задержанного. Похоже, их интересовала наша реакция, — высказал предположение Рамос.

— Это правильно. И все же я никак не могу понять, в чем дело.

Старик положил оба листа в папку и отнес ее в сейф. Потом подошел к столу.

— Что удалось выяснить относительно ключа? — спросил он.

— Здесь осталась сестра бывшей хозяйки дома. Представительница квартального комитета вспомнила, что у Эстер был ключ, — сказал Рамос.

— Эстер?

— Так зовут сестру хозяйки.

— Что предпринято в отношении ее?

— В документах, изъятых у Манолина, Эстер значится в списке «почтовых ящиков». Сейчас она находится под наблюдением. Сегодня в восемь часов вечера при проведении общей операции по задержанию членов группы она будет арестована.

— Что с задержанными?

— Они в изоляторах. Юйя и Манолин пишут признания. Врач пока отказывается давать показания. Он, естественно, не знает об аресте остальных и об уликах, которые у нас имеются против него.

— Что известно о последней передаче?

— Юйя призналась, что это она провела ее, и сообщила текст передачи.

Старик взглянул на часы. «Умный уже должен быть в воздухе», — подумал он.

В международном аэропорту имени Хосе Марти Ферра наблюдал за тем, как взлетал пассажирский самолет.

По прибытии в Палм—Бич Пабло разместили в одном из домов, принадлежавших ЦРУ. Через два дня его препроводили в штаб—квартиру ЦРУ в Майами, которую все называли Центром. С ним трижды долго беседовал Доктор. Представленный им доклад произвел хорошее впечатление.

Когда Пабло находился в кабинете Доктора, дверь открылась и он увидел четырех человек. Троих из них он не знал. Четвертым был Хасинто.

— Этот человек и есть тот самый знаменитый Х–23, — сказал Доктор, обращаясь к Пабло и жестом показывая на Хасинто.

Пабло окинул Хасинто презрительным взглядом и, подойдя к нему, несколько раз сильно ударил по лицу.

— Хватит! — скомандовал Доктор.

— Из—за этого подлеца меня чуть не убили, — заметно волнуясь, проговорил Пабло.

— Увезите его в «Рай», — приказал Доктор.

Пабло посмотрел вслед уходящему, а потом повернулся к Доктору.

— У меня к вам есть дело, — произнес тот.

— Я весь внимание.

— Майк рассказывал мне о вашей работе на Кубе и посоветовал подумать о том, чтобы вы заменили Хасинто и вошли в состав специальной группы.

— Не знаю, справлюсь ли, — засомневался Пабло.

Доктор улыбнулся:

— А мне было показалось, что вам не по душе мое предложение. Вы не должны беспокоиться: вам помогут.

— В таком случае я согласен, — сказал Пабло.

— Хорошо. Завтра же и приступите.

Пабло понял, что разговор подходит к концу, и встал.

— Что будет с коммунистом? — спросил он.

Доктор внимательно посмотрел на Пабло и опустил голову:

— Этой ночью произойдет «несчастный случай».

— Мне хотелось бы попросить разрешения внести свою лепту…

— Хорошо. Передайте командиру спецгруппы, что вы вместе с ним будете участвовать в операции.

Пабло повернулся и пошел к двери.

Пабло сидел рядом с Хасинто на заднем сиденье автомобиля. Командир спецгруппы гнал машину на предельной скорости. Пабло взглянул на часы — два часа ночи. Он посмотрел на спокойно сидевшего Хасинто.

Машина остановилась. Из нее вышли трое и двинулись вперед по песчаному пляжу: впереди — Хасинто в наручниках, за ним — Пабло и командир спецгруппы. Последний сделал Пабло знак, и тот подошел к Хасинто. После секундной заминки шествие возобновилось. Теперь руки у Хасинто были свободны, а сопровождающие держали пистолеты наготове.

Хасинто смотрел на воду. Когда он взглядом дотянулся до линии горизонта, то прикрыл глаза. «Вот и конец. Марсия и Норма уже спят… Когда—нибудь они узнают, как умер их отец… Мне нечего стыдиться. Моя совесть чиста, — думал он. — Через несколько часов они проснутся, наденут форму с бело—голубым галстуком и пойдут в школу. А может, они сейчас учатся во вторую смену? Они пионерки и станут коммунистками… Мои товарищи помогут им. Революция их воспитает… Мне не о чем беспокоиться…»

— Эй, к смерти в гости не торопятся! — крикнул командир спецгруппы.

Хасинто замедлил шаг и углубился в заросли кустарника. Задул сильный холодный ветер. Не останавливаясь, Хасинто застегнул пуговицу плаща и почувствовал, как воротник сдавил ему шею. Услышав за спиной характерный щелчок, он опять подумал о детях. В этот момент Пабло закурил сигарету, а другую дал своему напарнику. Он видел, как тот зажег ее, сделал две глубокие затяжки и начал поднимать пистолет. Пабло сделал то же самое…

Через несколько секунд Пабло, глядя на труп человека, упавшего в кустах, сказал:

— Иди сюда. Помоги мне отнести его…

На следующее утро он направился к Доктору доложить о выполненном задании.

Доклад был кратким. Доктор молча выслушал его и спросил:

— Что вы делали после выполнения задания?

— Командир подвез меня домой и сказал, что у него назначено свидание с какой—то блондинкой.

— Который был час?

— Около трех ночи.

— Его машина свалилась со скал. Труп пока не найден.

Пабло удивленно смотрел на Доктора.

— Придется кое—что изменить в том, о чем мы говорили вчера, — продолжал тот. — Вы должны сейчас же начать специальную подготовку, чтобы возглавить группу.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с работой, — заверил его Пабло.

Эпилог

Рамос и Старик сидели в госпитале возле кровати Хасинто.

— …Вот и все, что произошло здесь, — кончил рассказывать Старик.

— Теперь твоя очередь, — заметил Рамос.

Хасинто приподнялся и сел в кровати:

— Я догадывался, что в последние дни они что—то обнаружили, так как был усилен контроль, и постарался сделать все от меня зависящее, чтобы не провалить группу. Прежде всего я прервал еженедельные контакты с Карменситой. По этой причине и была отправлена открытка с розовыми лепестками. Затем я стал ждать дальнейшего развития событий. Когда они приехали за мной, это уже не было для меня неожиданностью. Меня пытали, но я все отрицал. Они устроили испытание детектором лжи. Я боялся, что нервы подведут, но обошлось… Из вопросов, которые они мне задавали потом, я понял, что сыграл свою роль хорошо. Пытки продолжались. Вот эти два пятна, — он поднял руки к шее, — следы от сигарет. Это же дикари… А потом появился Р–15 и спас меня… По правде говоря, у него тяжелая рука…

— Что ты имеешь в виду? — улыбаясь, спросил Старик.

— Он надавал мне таких оплеух, что до сих пор горят щеки.