Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х т. Т. I

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я никогда в Сибири не был,Донских степей я тоже не видалИ даже в иностранном небеНа самолете вовсе не летал.

Того, чем я живу еще доселе,Что мне дороже всех скорбей,Увы, нет и следа на самом делеВ пустынной памяти моей.

Да, все, во что я крепко верил,Ушами слышал, кожей осязал,Чем насладиться в полной мереУспели жадные мои глаза,

Все создано моим воображеньемИ тем огромным и простым,Что я зову с невольным восхищеньемВторым дыханием моим.

И что бы жизнь ни говорила,В какие б страны плакать ни звала,Любовь свой выбор совершилаИ по-иному сделать не могла.

«Я все прощу — и то, что непонятно…»

Я все прощу — и то, что непонятно,И что темно, и что враждебно мне.Я все отдам — свободу, доблесть, счастьеОгромное наследие отцов.

Не затрудню тебя корыстной просьбой,Усталый, отдыха не попрошу.В твою судьбу моей упорной верыЯ никогда не изменю.

«— Когда же ты забудешь о себе?Мне твоего прощения не надо.Я есть и буду. Я твоя страна,Твое единственное сердце».

СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ

(Прижизненные публикации)[68]

«Жизнь — грузный крестец битюга…»[69]

Жизнь — грузный крестец битюга,Разве подымешь в галоп?Бьет, надвигаясь, пургаВ запрокинутый лоб.

Ветер — и падающий всхлип —Земля — оледеневшее дно.Не поднять подкованных глыб —Все четыре на груди одной.

И небо — перекошенная боль,И пустые глаза злы.Режет снежная сольПерекрученных рук узлы.

ТЕРРОРИСТЫ. Поэма[70]

ПОСВЯЩЕНИЕ

Нам отдано на памятьМолчанье этих дней,Невидимое пламяБолот, лесов, камней.Сквозь дым и ропот армийОт декабристов к намПод царственные бармыЕдиная волна.Не случай Севастополь,Не случай Порт-Артур.Гляди, гляди, Европа,Как бьется в трубке ртуть!Устойчивость расхлябавИ бросив в время лот,Кибальчич и ЖелябовВзошли на эшафот.Пролетами, сквозь улицВзъерошенную тьму,За именем — ЗасуличМетались мы в тюрьму.Сугробы раскаляя,До глаз обожженаПри имени — КаляевВзметенная страна.Нам отдано на памятьТак много, много черт.Перовской — пламя,Перовской — смерть.

I

Уродливой кистью руки,Раскинувшись устьем трехпалым,Смывая и торф, и пески,И льдины взрывая запалом,Как вздыбивший конь, трепеталаИ жалась в граниты Нева.Нагие, как ночь, островаСмывали у самого моряОтрепья зимы и снегов.Прозрачный мороз переспорив,Стучала капель. От садов,От парков, берез, бересклетаНалет голубой пестроты.Как руки, сгибая мосты,В тяжелых огнях, как в браслетах,Над льдинами цвета свинцаНе спит пробудившийся город.О запахи смол и торца,О небо с его пустотою!Как прежде, и этой весноюСтолица менялась с лица.

II

За ставню, в окно не заглянет столица.Спирается в лаборатории мгла.И если еще ощутимы их лица,То не ощутимы пустые тела.Гляди: подбородок и бритые скулы.Вот волосы, свитые медным венцом,Вот каменный рот, — этот голос негулок,Вот чья-то щека, вот рябое лицо,Вот впадины глаз и как будто ресницы,Вот строгой морщиной рассеченный лоб,И время глядит, и пустые глазницыУже узнают этот мертвый озноб.Их много, но каждый заране отмечен,На каждом родимые пятна — тавро,По каждому, верно, тоскует до встречиКазенный, дешевый, некрашенный гроб.— «Так завтра, в двенадцать. На Марсовом полеМетальщикам быть»До поры еще спит,Насупясь, в углу, охраняя подполье,Тяжелый и серый, в тоске, динамит.

III

Лаборатория. Полночь.Стянутые голоса.— «Знаю, я знаю, но полно,Стоит ли? Я ведь и самТоже такой»

ЗастываютНаглухо крытые окна.Пахнет тревогою локон.Свечи, дымя, нагорают.

— «Давеча, памятный срок,Ты мне сказала, что ждешьСына».

Все ниже висок,Тише упрямая дрожьСтянутых черным плечей.— «Он, как и я, и ничей,И — и для всех».

НеприступнаЗахолодь милого лба,И, как любовь, неотступнаСтражница жизни — судьба.Тени на темных обоях.Ставней играет весна.Кто их принудил, о кто их…………………………………………………

IV

Люблю тебя, Петра творенье!Простор бессмертных площадей!О каменное вдохновеньеОсуществленных чертежей.

Ты выплыл в море островами,Поработив язык стихий,Ты пьешь гранитными бокамиБолот дичающие мхи.

И в Петропавловской твердыне,Остерегая тишину,Часов упорный голос стынетИ в полдень пленных гнет ко сну.

Нева течению послушна,День будто замер и застыл.Слов не хватает. Душно, душно!О Пушкин, Пушкин, где же ты?

Парад щетинится штыками,На поле Марсовом каре.Знамен двуглавыми орламиНастороженный воздух рей.

Вот ближе, ближе, воздух гулок —Вдруг тяжко вздрогнули мосты.Металыцица, не ты ль метнулаГромадный вздох к нам с высоты?

V

Седой покой, о вогнутые скрепы,Оплывший сон.Хранит тебя самодержавный слепокКамней, времен.

Хранит тебя. Почти с решеткой вровеньТечет Нева.Не здесь ли, стиснув — в камень — брови,Забыть слова?

Не здесь ли Таракановой на памятьСквозь дым и дниПришел Орлов? И пенными устамиГася огни,

Нева рвалась, кипела и томилась,Как ночь — до дна!Она в осевших коридорах билась,Разъярена.

О согнутые новой ночью спиныКамней, времен.О Алексеевского равелинаСей душный сон!

VI

Шаги часового, как пятна,На бархате той тишины,Что видится ей. И невнятны,Как бархат, линючие сны.Должно быть, он не был, он не был,Приснившийся мир, — наяву.Ей кажется — пламя и небоПохожим, скорее, на звук.Ей кажется, что на взметенномСнаряде погасли лучи.Как будто во мгле опаленнойНе солнце, а отблеск свечи.Как будто ломает тревогуЛицо ожигающий вздох, —Последняя судорога — отгул,Ушедший в громадное — «ох».

Распластана воспоминаньем,Как воду, глотнув тишину,Отходит она на свиданьеК линючему, душному сну.

VII

За много дней до дня рожденья,Любовью полночь ослепив,Над нерожденным это пенье:Сын — спи,Сын — спи.

О этот голос колыбельныйНад колыбельной пустотой.Мрак неотъемлем — крест нательныйНад грудью, сном и тишиной.

Он жив уже в ее дыханьи,Он вместе с нею хочет пить,Как воду, пить воспоминанье.Сын — спи,Сын — спи.

В душе — душа. Двойною теньюНа серый камень, чуть дыша,Легла наперекор сомненьюНепостижимая душа.И отражаясь, замирая,Любовью камень ослепив,Душа поет, и голос тает:Сын — спи,Сын — спи.

VIII

Туго, туго, узел туже,Туже рук.

Для меня, отца и мужа,И секунд и капель стук.День допросом выпит не до дна ли?Помню темные зрачки:

— «В прошлый раз не отвечали».

Тише, дрожь руки.

— «Что ж, как прежде? Я не вырвал, верьте,

Вам еще язык».

Тише жизни, тише смертиЭтот миг.

— «Ваша воля, только знайте,Будут казненыМать и сын. Засим — прощайте».

Вздох. Обломки тишины.

— «Против правил? Все равно нам».

— «Нет, ни слова. Что ж, коль так».

И ушел с поклономВ прежний мрак.

Туго, туго, узел туже,Узел рук.Ниже, ниже неуклюжийПотолок.

IX

Две грани, два мираИ третьего нет.Две грани, два мираИ третьего свет.За сыном, за сыном,О нежность, о боль,За сыном, за сыномСквозь ветер неволь.Легчайшая память —Степное крыло,Взметенное пламяЗакатом слегло.Еще не рожденным —Уже на пути,Ему не рожденным —Уйти.

X

Нева и небо. Острова.Еще прохладная трава.На диво черченный простор,Лучей и тьмы привычный спор.

Неощутимы облака.Слышней протяжный хруст песка.Но мертвый дремлет, дремлет порт,В два цвета выжженный офорт.

Перекладина качается,Перекладине не верь.В мире это называетсяСмерть.

Разлука будет коротка.В последний раз к руке рука.Последний раз в прозрачной мглеПрикосновение к земле.

Помост скрипит. За шагом — шаг.Насторожился мир, как враг.Еще, еще, к руке рука.Разлука будет коротка.

Перекладина качается,Перекладине не верь.В мире это называетсяБес — смер……..

Труд[71]