Ярослав Смеляков - Стихотворения и поэмы

31. «Я сам люблю дорожную тревогу…»

Я сам люблю дорожную тревогу —Звонки, свисток и предотъездный гам.Я сам влюблен в железную дорогу —В движение вагона по путям.

Я сам люблю состав почтовый, дальний,Вокзальный свет, молчание друзей,Прощальный взгляд и поцелуй прощальный,Прощальный вечер юности моей…

Но поезд тронулся. НеумолимоЧудесное вращение колес.Уже в пути, уже застлало дымомСиянье милых материнских слез.

И я иду к товарищам вагоннымВключиться в их нестройный хоровод,Глядеть в окно, зевать, но неуклонно,Неутомимо двигаться вперед.

32. «Я посвятил всего себя искусству…»

Я посвятил всего себя искусствуна перекрестках не кричать о чувствах —а всей душою родину любить.И научился в ровном постоянстве,как много прежде в упоенье странствий,свое простое счастье находить.Так на реке, под крышей ледяною,укрытая замерзшею волною,журчит в пути прозрачная волна.И так же снег, сверкающий и льдистый,в тиши зимы своим дыханьем чистымотогревает хлеба семена.

33. «У мертвых рук, над мертвой кровью друга…»

Е. Ф.

У мертвых рук, над мертвой кровью друга,над смертным сном, у зимнего окнаты плакала, ты плакала, подруга,над гробом мужа плакала супруга,над гробом мужа плакала жена.

Но столько было гордости и силыи столько билось горечи у рта,что сердце у меня остановилаи раскроила душу немота.И с этих пор — куда б я ни кидался,среди лесов, под небом голубым,в морозных тучах — я не расставалсяс твоей судьбой и с образом твоим.

Как позабыть мне облик величавый!Он жив. Он движется в душе моей.И резкий шаг, и взгляд ее лукавый,и прямота серебряных бровей.

Как оценить неоценимый опыт,приобретенный женщиной такойв застенках Польши, в камерах Европы,на дымных сопках Дальнего Востока —с оружьем революции, жестокозажатым обмороженной рукой.

Прошли года. Глазам своим не веря,не думая, не зная, что сказать,всю глубину смятения измерив,я вновь стою перед знакомой дверью,забыв о всем, не в силах постучать.

Я вновь пришел. И слушаю, счастливый,как за дверьми, по-старому легки,по-прежнему поспешно, торопливостучат ко мне навстречу каблуки.

В свой смертный день, забыв наветы злые,от забытья, от сна за полчасая вспомню, вспомню волосы седыеи хитрые мальчишечьи глаза.

34. ПАВИЛЬОН ГРУЗИИ

Кто — во что,а я совсем влюбленв Грузии чудесный павильон.

Он звучит в моей душе,как пенье,на него глаза мои глядят.Табачком обсыпавши колени,по-хозяйски на его ступеняхтуляки с узбеками сидят.

Я пройду меж них —и стану выше,позабуду мелочи обид.В сером камне водоем журчит,струйка ветра занавес колышет,голову поднимешь —вместо крышинебо необманное стоит.

И пошла показывать землягорькие корзины миндаля,ведра меда,бушели пшеницы,древесину,виноград,руно,белый шелки красное вино.

Всё влечет,всё радует равно —яблоко и шумное зерно.Всё — для нас,всему не надивиться.

Цвет и запах —всё запоминай.В хрупких чашкахмедленно дымитсяГрузии благоуханный чай.

Жителю окраин городскихиздавна знакомы и привычнывина виноградарей твоих,низенькие столики шашлычных.

Я давно, не тратя лишних слов,пью твой чай и твой табак курю,апельсины из твоих садовсеверным красавицам дарю.

Но теперь хожу я сам не свой:я никак не мог предполагать,что случится в парке под Москвоймне стоять наедине с тобойи твоей прохладою дышать.

35. МИЧУРИНСКИЙ САД

Оценив строителей старанье,оглядев все дальние углы,я услышал ровное жужжанье,тонкое гудение пчелы.

За пчелой пришел я в это царствопосмотреть внимательно, как тут,возле гряд целебного лекарства,тоненькие яблони растут.

Как стоит, не слыша пташек певчих,в старомодном длинном сюртуке,каменный великий человечекс яблоком, прикованным к руке.

Он молчит, воитель и ваятель,сморщенных не опуская век,царь садов, самой земли приятель,седенький сутулый человек.

Если это нужным он сочтет,яблоня, хрипя и унижаясь,у сапог властителя валяясь,по земле, как нищенка, ползет.

И в его неоспоримой властисделать так, мудруя в черенках,что стоишь ты, позабыв напасти,захмелев от утреннего счастьяи цветов в зеленых волосах.

Снял он с ветки вяжущую грушу,на две половинки разделили ее таинственную душув золотое яблоко вложил.

Я слежу, томительно и длинно,как на солнце светится пыльцаи стучат, сливаясь воедино,их миндалевидные сердца.

Рассыпая маленькие зерна,по колено в северных снегах,ковыляет деревце покорнона кривых беспомощных ногах.

Я молчу, волнуясь в отдаленье,я бы отдал лучшие слова,чтоб достигнуть твоего уменья,твоего, учитель, мастерства.

Я бы сделал горбуна красивым,слабовольным силу бы привил,дал бы храбрым нежность, а трусливых —храбрыми сердцами наделил.

А себе одно б оставил свойство:жизнь прожить, как ты прожил ее,творческое слыша беспокойство,вечное волнение свое.

36. БЫК

У меня такое ощущенье,что, зайдя под этот темный кров,я услышал шум возникновенья,тайный шум рождения миров.

Сладкий сумрак заполняет зданье.Нам пришлось бы двигаться впотьмах,если бы не легкое сияньезвездочек на каменистых лбах,

В испареньях розового цвета,в облаках парного молокасветится, как новая планета,медленное тулово быка.

37. ВОЗВРАЩЕННАЯ РОДИНА

17 сентября 1939 года части Красной Армии вошли в город Луцк…

Я родился в уездном городкеи до сих пор с любовью вспоминаюубогий домик, выстроенный с краюпроулка, выходившего к реке.

Мне голос детства памятен и слышен.Хранятся смутно в памяти моейгуденье липы и цветенье вишен,торговцев крик и ржанье лошадей.

Мне помнятся вечерние затоны,вельможные брюхатые паны,сияющие крылья фаэтонови офицеров красные штаны.

Здесь я и рос. Под этим утлым кровомя, спотыкаясь, начинал ходить,здесь услыхал — впервые в жизни! — слово,и здесь я научился говорить.

Так мог ли я, изъездивший полсвета,за воду ту, что он давал мне пить,за горький хлеб, за легкий лепет лета,за первый день — хотя бы лишь за это —тот городок уездный не любить?

Нет, я не знал беспечного покоя:мне снилась ночью нищая страна,бетонною, враждебною чертою,прямым штыком и пулей разрывноюот сердца моего отделена.

Я думал о товарищах своих,оставшихся влачить существованьев местечках страха, в городках стенанья,в домах тоски на улицах кривых.

Я вспоминал о детях воеводства,где на полях один пырей возрос,где хлеба — впроголодь, а горя — вдостальи вдоволь, вволю материнских слез.

Так как же мне, советскому поэту,не славить вас, бойцы моей земли,за жизни шум — хотя бы лишь за это! —хотя б за то, что в желтых тучах светав мой городок вы с песнею вошли?

38. Я ПОМНЮ ВАС