Александр Блок - Русь моя, жизнь моя…
«Так. Неизменно все, как было…»
Так. Неизменно все, как было.Я в старом ласковом бреду.Ты для меня остановилаВремен живую череду.
И я пришел, плющом венчанный,Как в юности, – к истокам рек.И над водой, за мглой туманной, —Мне улыбнулся тот же брег.
И те же явственные звукиМеня зовут из камыша.И те же матовые рукиПровидит вещая душа.
Как будто время позабылоИ ничего не унесло,И неизменным сохранилоПевучей юности русло.
И так же вечен я и мирен,Как был давно, в годину сна.И тяжким золотом кумиренМоя душа убелена.
10 октября 1905«Прискакала дикой степью…»
Прискакала дикой степьюНа вспененном скакуне.«Долго ль будешь лязгать цепью?Выходи плясать ко мне!»
Рукавом в окно мне машет,Красным криком зажжена,Так и манит, так и пляшет,И ласкает скакуна.
«А, не хочешь! Ну, так с Богом!»Пыль клубами завилась…По тропам и по дорогамВ чистом поле понеслась…
Не меня ты любишь, Млада,Дикой вольности сестра!Любишь краденые клады,Полуночный свист костра!
И в степях, среди тумана,Ты страшна своей красой —Разметавшейся у станаРыжей спутанной косой!
31 октября 1905Сказка о петухе и старушке
Петуха упустила старушка,Золотого, как день, петуха!Не сама отворилась клетушка,Долго ль в зимнюю ночь до греха!
И на белом узорном крылечкеПромелькнул золотой гребешок…А старуха спускается с печки,Все не может найти посошок…
Вот – ударило светом в оконце,Загорелся старушечий глаз…На дворе – словно яркое солнце,Деревенька стоит напоказ.
Эх, какая беда приключилась,Впопыхах не нащупать клюки…Ишь, проклятая, где завалилась!..А у страха глаза велики:
Вон стоит он в углу, озаренный,Из-под шапки таращит глаза…А на улице снежной и соннойСуматоха, возня, голоса…
Прибежали к старухину дому,Захватили ведро, кто не глуп…А уж в кучке золы – незнакомыйРобко съежился маленький труп…
Долго, бабушка, верно, искала,Не сыскала ты свой посошок…Петушка своего потеряла,Ан, нашел тебя сам петушок!
Зимний ветер гуляет и свищет,Все играет с торчащей трубой…Мертвый глаз будто все еще ищет,Где пропал петушок… золотой.
А над кучкой золы разметенной,Где гулял и клевал петушок,То погаснет, то вспыхнет червонныйЗолотой, удалой гребешок.
11 января 1906«Милый брат! Завечерело…»
Милый брат! Завечерело.Чуть слышны колокола.Над равниной побелело —Сонноокая прошла.
Проплыла она – и стала,Незаметная, близка.И опять нам, как бывало,Ноша тяжкая легка.
Меж двумя стенами бораРедкий падает снежок.Перед нами – семафораЗеленеет огонек.
Небо – в зареве лиловом,Свет лиловый на снегах,Словно мы – в пространстве новом,Словно – в новых временах.
Одиноко вскрикнет птица,Отряхнув крылами ель,И засыплет нам ресницыБелоснежная метель…
Издали – локомотиваПоступь тяжкая слышна…Скоро Финского заливаНам откроется страна.
Ты поймешь, как в этом мореОблегчается душа,И какие гаснут зориЗа грядою камыша.
Возвратясь, уютно ляжемПеред печкой на ковреИ тихонько перескажемВсе, что видели, сестре…
Кончим. Тихо встанет с кресел,Молчалива и строга.Скажет каждому: «Будь весел.За окном лежат снега».
13 января 1906Вербочки
Мальчики да девочкиСвечечки да вербочкиПонесли домой.
Огонечки теплятся,Прохожие крестятся,И пахнет весной.
Ветерок удаленький,Дождик, дождик маленький,Не задуй огня!
В Воскресенье ВербноеЗавтра встану перваяДля святого дня.
1—10 февраля 1906Иванова ночь
Мы выйдем в сад с тобою, скромной,И будем странствовать одни.Ты будешь за травою темнойИскать купальские огни.
Я буду ждать с глубокой веройЧудес, желаемых тобой:Пусть вспыхнет папоротник серыйПод встрепенувшейся рукой.
Ночь полыхнет зеленым светом, —Ведь с нею вместе вспыхнешь ты,Упоена в волшебстве этомДвойной отравой красоты!
Я буду ждать, любуясь втайне,Ночных желаний не будя.Твоих девичьих очертаний —Не бойся – не спугну, дитя!
Но, если ночь, встряхнув ветвями,Захочет в небе изнемочь,Я загляну в тебя глазамиТуманными, как эта ночь.
И будет миг, когда ты снидешьЕще в иные небеса.И в новых небесах увидишьЛишь две звезды – мои глаза.
Миг! В этом небе глаз упорныхТы вся отражена – смотри!И под навес ветвей узорныхПроникло таинство зари.
12 февраля 1906Сольвейг
Сергею Городецкому
Сольвейг прибегает на лыжах.
Ибсен. Пер ГюнтСольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне,Улыбнулась пришедшей весне!
Жил я в бедной и темной избушке моейМного дней, меж камней, без огней.
Но веселый, зеленый твой глаз мне блеснул —Я топор широко размахнул!
Я смеюсь и крушу вековую сосну,Я встречаю невесту – весну!
Пусть над новой избойБудет свод голубой —Полно соснам скрывать синеву!
Это небо – твое!Это небо – мое!Пусть недаром я гордым слыву!
Жил в лесу, как во сне,Пел молитвы сосне,Надо мной распростершей красу.
Ты пришла – и светло,Зимний сон разнесло,И весна загудела в лесу!
Слышишь звонкий топор? Видишь радостный взор,На тебя устремленный в упор?
Слышишь песню мою? Я крушу и поюПро весеннюю Сольвейг мою!
Под моим топором, распевая хвалы,Раскачнулись в лазури стволы!
Голос твой – он звончей песен старой сосны!Сольвейг! Песня зеленой весны!
20 февраля 1906«Прошли года, но ты – все та же…»
Я знал ее еще тогда,
В те баснословные года.
ТютчевПрошли года, но ты – все та же:Строга, прекрасна и ясна;Лишь волосы немного глаже,И в них сверкает седина.
А я – склонен над грудой книжной,Высокий, сгорбленный старик, —С одною думой непостижнойСмотрю на твой спокойный лик.
Да. Нас года не изменили.Живем и дышим, как тогда,И, вспоминая, сохранилиТе баснословные года…
Их светлый пепел – в длинной урне.Наш светлый дух – в лазурной мгле.И все чудесней, все лазурней —Дышать прошедшим на земле.
30 мая 1906«Шлейф, забрызганный звездами…»
Шлейф, забрызганный звездами,Синий, синий, синий взор.Меж землей и небесамиВихрем поднятый костер.
Жизнь и смерть в круженьи вечном,Вся – в шелках тугих —Ты – путям открыта млечным,Скрыта в тучах грозовых.
Пали душные туманы.Гасни, гасни, свет, пролейся, мгла…Ты – рукою узкой, белой, страннойФакел-кубок в руки мне дала.
Кубок-факел брошу в купол синий —Расплеснется млечный путь.Ты одна взойдешь над всей пустынейШлейф кометы развернуть.
Дай серебряных коснуться складок,Равнодушным сердцем знать,Как мой путь страдальный сладок,Как легко и ясно умирать.
Сентябрь 1906Русь
Ты и во сне необычайна.Твоей одежды не коснусь.Дремлю – и за дремотой тайна,И в тайне – ты почиешь, Русь.
Русь, опоясана рекамиИ дебрями окружена,С болотами и журавлями,И с мутным взором колдуна,
Где разноликие народыИз края в край, из дола в долВедут ночные хороводыПод заревом горящих сел.
Где ведуны с ворожеямиЧаруют злаки на полях,И ведьмы тешатся с чертямиВ дорожных снеговых столбах.
Где буйно заметает вьюгаДо крыши – утлое жилье,И девушка на злого другаПод снегом точит лезвие.
Где все пути и все распутьяЖивой клюкой измождены,И вихрь, свистящий в голых прутьях,Поет преданья старины…
Так – я узнал в моей дремотеСтраны родимой нищету,И в лоскутах ее лохмотийДуши скрываю наготу.
Тропу печальную, ночнуюЯ до погоста протоптал,И там, на кладбище ночуя,Подолгу песни распевал.
И сам не понял, не измерил,Кому я песни посвятил,В какого Бога страстно верил,Какую девушку любил.
Живую душу укачала,Русь, на своих просторах, ты,И вот, она не запятналаПервоначальной чистоты.
Дремлю – и за дремотой тайна,И в тайне почивает Русь,Она и в снах необычайна.Ее одежды не коснусь.
24 сентября 1906Тишина цветет
