Александр Блок - Русь моя, жизнь моя…
Из цикла «Разные стихотворения» (1904–1908)
«Фиолетовый запад гнетет…»
Фиолетовый запад гнетет,Как пожатье десницы свинцовой.Мы летим неизменно вперед —Исполнители воли суровой.
Нас немного. Все в дымных плащах.Брызжут искры и блещут кольчуги.Поднимаем на севере прах,Оставляем лазурность на юге.
Ставим троны иным временам —Кто воссядет на темные троны?Каждый душу разбил пополамИ поставил двойные законы.
Никому неизвестен конец.И смятенье сменяет веселье.Нам открылось в гаданьи: мертвецВпереди рассекает ущелье.
14 мая 1904Моей матери (Помнишь думы?)
Помнишь думы? Они улетели.Отцвели завитки гиацинта.Мы провидели светлые целиВ отдаленных краях лабиринта.
Нам казалось: мы кратко блуждали.Нет, мы прожили долгие жизни…Возвратились – и нас не узнали,И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о Планете,Где мы близились к юности вечной…Пусть погибнут безумные детиЗа стезей ослепительно млечной!
Но в бесцельном, быть может, круженьиБыли мы, как избранники, нищи.И теперь возвратились в сомненьиВ дорогое, родное жилище…
Так. Не жди изменений бесцельных.Не смущайся забвеньем. Не числи.Пусть к тебе – о краях запредельныхНе придут и спокойные мысли.
Но, прекрасному прошлому радо, —Пусть о будущем сердце не плачет.Тихо ведаю: будет награда:Ослепительный Всадник прискачет.
4 декабря 1904Балаганчик
Вот открыт балаганчикДля веселых и славных детей,Смотрят девочка и мальчикНа дам, королей и чертей.И звучит эта адская музыка,Завывает унылый смычок.Страшный черт ухватил карапузика,И стекает клюквенный сок.
Июль 1905Моей матери («Тихо. И будет все тише…»)
Тихо. И будет все тише.Флаг бесполезный опущен.Только флюгарка на крышеСладко поет о грядущем.
Ветром в полнебе раскинут,Дымом и солнцем взволнован,Бедный петух очарован,В синюю глубь опрокинут.
В круге окна слуховогоЛик мой, как нимбом, украшен.Профиль лица восковогоПравилен, прост и нестрашен.
Смолы пахучие жарки,Дали извечно туманны…Сладки мне песни флюгарки:Пой, петушок оловянный!
Июль 1905«Старость мертвая бродит вокруг…»
Старость мертвая бродит вокруг,В зеленях утонула дорожка.Я пилю наверху полукруг —Я пилю слуховое окошко.
Чую дали – и капли смолыПроступают в сосновые жилки.Прорываются визги пилы,И летят золотые опилки.
Вот последний свистящий раскол —И дощечка летит в неизвестность…В остром запахе тающих смолПодо мной распахнулась окрестность…
Все закатное небо – в дреме́,Удлиняются дольние тени,И на розовой гаснет кормеУплывающий кормщик весенний…
Вот – мы с ним уплываем во тьму,И корабль исчезает летучий…Вот и кормщик – звездою падучей —До свиданья!.. летит за корму…
Июль 1905«В туманах, над сверканьем рос…»
В туманах, над сверканьем рос,Безжалостный, святой и мудрый,Я в старом парке дедов рос,И солнце золотило кудри.
Не погасал лесной пожар,Но, гарью солнечной влекомый,Стрелой бросался я в угар,Целуя воздух незнакомый.
И проходили сонмы лиц,Всегда чужих и вечно взрослых,Но я любил взлетанье птиц,И лодку, и на лодке весла.
Я уплывал один в затонБездонной заводи и мутной,Где утлый остров окруженСтеною ельника уютной.
И там в развесистую ельЯ доску клал и с нею реял,И таяла моя качель,И сонный ветер тихо веял.
И было, как на Рождестве,Когда игра давалась даром,А жизнь всходила синим паромК сусально-звездной синеве.
Июль 1905Осенняя воля
Выхожу я в путь, открытый взорам,Ветер гнет упругие кусты,Битый камень лег по косогорам,Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,Обнажила кладбища земли,Но густых рябин в проезжих селахКрасный цвет зареет издали́.
Вот оно, мое веселье, пляшетИ звенит, звенит, в кустах пропав!И вдали, вдали призывно машетТвой узорный, твой цветной рукав.
Кто взманил меня на путь знакомый,Усмехнулся мне в окно тюрьмы?Или каменным путем влекомыйНищий, распевающий псалмы?
Нет, иду я в путь никем не званый,И земля да будет мне легка!Буду слушать голос Руси пьяной,Отдыхать под крышей кабака.
Запою ли про свою удачу,Как я молодость сгубил в хмелю…Над печалью нив твоих заплачу,Твой простор навеки полюблю…
Много нас – свободных, юных, статныхУмирает, не любя…Приюти ты в далях необъятных!Как и жить и плакать без тебя!
Июль 1905. Рогачевское шоссе«Там, в ночной завывающей стуже…»
Девушка пела в церковном хореО всех усталых в чужом краю,О всех кораблях, ушедших в море,О всех забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,И луч сиял на белом плече,И каждый из мрака смотрел и слушал,Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,Что в тихой заводи все корабли,Что на чужбине усталые людиСветлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,И только высоко, у Царских Врат,Причастный Тайнам, – плакал ребенокО том, что никто не придет назад.
Август 1905«Там, в ночной завывающей стуже…»
Там, в ночной завывающей стуже,В поле звезд отыскал я кольцо.Вот лицо возникает из кружев,Возникает из кружев лицо.
Вот плывут ее вьюжные трели,Звезды светлые шлейфом влача,И взлетающий бубен метели,Бубенцами призывно бренча.
С легким треском рассыпался веер, —Ах, что значит – не пить и не есть!Но в глазах, обращенных на север,Мне холодному – жгучая весть…
И над мигом свивая покровы,Вся окутана звездами вьюг,Уплываешь ты в сумрак снеговый,Мой от века загаданный друг.
Август 1905«В голубой далекой спаленке…»
В голубой далекой спаленкеТвой ребенок опочил.Тихо вылез карлик маленькийИ часы остановил.
Все, как было. Только страннаяВоцарилась тишина.И в окне твоем – туманнаяТолько улица страшна.
Словно что-то недосказано,Что всегда звучит, всегда…Нить какая-то развязана,Сочетавшая года.
И прошла ты, сонно-белая,Вдоль по комнатам одна.Опустила, вся несмелая,Штору синего окна.
И потом, едва заметная,Тонкий полог подняла.И, как время, безрассветная,Шевелясь, поникла мгла.
Стало тихо в дальней спаленке —Синий сумрак и покой,Оттого что карлик маленькийДержит маятник рукой.
4 октября 1905«Вот Он – Христос – в цепях и розах…»
Евгению Иванову
Вот Он – Христос – в цепях и розах —За решеткой моей тюрьмы.Вот Агнец Кроткий в белых ризахПришел и смотрит в окно тюрьмы.
В простом окладе синего небаЕго икона смотрит в окно.Убогий художник создал небо.Но Лик и синее небо – одно.
Единый, Светлый, немного грустный —За Ним восходит хлебный злак,На пригорке лежит огород капустный,И березки и елки бегут в овраг.
И все так близко и так далеко,Что, стоя рядом, достичь нельзя,И не постигнешь синего Ока,Пока не станешь сам, как стезя…
Пока такой же нищий не будешь,Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг,Обо всем не забудешь, и всего не разлюбишь,И не поблекнешь, как мертвый злак.
10 октября 1905«Так. Неизменно все, как было…»
Так. Неизменно все, как было.Я в старом ласковом бреду.Ты для меня остановилаВремен живую череду.
И я пришел, плющом венчанный,Как в юности, – к истокам рек.И над водой, за мглой туманной, —Мне улыбнулся тот же брег.
И те же явственные звукиМеня зовут из камыша.И те же матовые рукиПровидит вещая душа.
Как будто время позабылоИ ничего не унесло,И неизменным сохранилоПевучей юности русло.
И так же вечен я и мирен,Как был давно, в годину сна.И тяжким золотом кумиренМоя душа убелена.
10 октября 1905«Прискакала дикой степью…»
