Иоганн Гете - Торквато Тассо

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Альфонс.

Какую ссору я застал нежданно?

Ты видишь, князь, спокойно я стоюПред тем, кто бешенством охвачен весь.

Молю тебя, чтоб ты, как божество,Меня смирил своим единым взглядом.

Антонио и Тассо, расскажите,Как мог раздор проникнуть в этот дом?Как он заставил умных двух людейС пути добра, закона уклонитьсяВ неистовство? Я в страшном изумленье.

Я верю, что ты нас не узнаёшь.Вот этот человек, слывущий умным,Воспитанным, со мною обошелся,Как человек неблагородный, грубый.С доверьем я приблизился к нему,Он оттолкнул меня, и чем сердечнейЯ шел к нему, тем он язвил все злее,Пока во мне все капли крови в желчьНе обратил. Прости! Меня засталТы в бешенстве, но он — всему виной:Он раздувал огонь с такою силой,Что он мою всю душу охватилИ, наконец, нас опалил обоих.

Высокий поэтический порывЕго увлек с дороги! Ты с вопросомКо мне сначала обратился, князь,Позволь теперь и мне промолвить слово.

Рассказывай, осмелься передатьТвой каждый слог и каждую манеруПред этим справедливым судией!И выкажи себя во всей красеВторично! Я не стану отрицатьНи одного биенья пульса, вздоха.

Коль говорить ты хочешь, говори,А если нет, не прерывай меня.Вопрос о том, кто первый начал спор,Горячая ли эта головаИль я; кто был неправ — вопрос пространный.И мы его оставим в стороне.

Как так? Мне первым кажется вопросом,Кто здесь из нас был прав или неправ.

Нет, не совсем, как представляет умРазнузданный.

                           Антонио!

                                           Твой знакЯ чту, мой князь, но пусть же он замолкнет;Когда я кончу, пусть он продолжает,А ты решишь. Я говорю одно:Я не могу сейчас вступить с ним в тяжбу,Ни обвинять, ни защищать себя,Ни вызывать его на поединок.Сейчас он — несвободный человек:Над ним тяжелый властвует закон,Его смягчить твоя лишь может милость.Он мне грозил и звал на поединок,Едва перед тобой он спрятал меч,И если б между нами ты не встал,То я б стоял с позором соучастьяПеред тобой, нарушивши мой долг.

Ты дурно поступил.

                                   О государь,Я верю, что меня ты оправдаешь;Да, это правда: я ему грозил,Я вызывал. Но ты не представляешь,Как он язвил коварным языком:Как быстро зуб его свой тонкий ядПролил мне в кровь, как лихорадку гневаОн миг за мигом разжигал во мне!Как холодно меня он доводилДо крайности! О, ты его не знаешьИ, верно, не узнаешь никогда!Ведь я к нему с дарами дружбы шел,Он мне с презреньем под ноги их бросил.И если б я не воспылал душой,То был бы я навеки недостоинТвоих щедрот, и если я нарушилЗакон дворца, то ты меня прости.Я не могу ни на какой землеПереносить такого униженья.Коль это сердце пред тобой виновно,Тогда наказывай меня, отвергни,И я навек сокроюсь с глаз твоих.

Как юноша легко несет вину,Ее, как пыль, с одежды, отряхая!Здесь можно было б удивляться, ноПоэзия своей волшебной силойОбычно любит с тем, что невозможно,Вести игру. Но сомневаюсь яВесьма, весьма, чтобы ты мог, мой князь,Незначащим считать такое дело.Величество защиту простираетНа каждого, кто, как к жилищу бога,К его чертогам близко подошел.Как пред святым подножьем алтаря,Здесь у порога затихает страсть,Не блещет меч, не слышно грозных слов,Не требует обида отомщенья.Ведь есть довольно места на землеДля ярости, не знающей прощенья,Там трус не будет даром угрожать,Твои отцы сложили эти стеныНа камне безопасности; святыняИх стережет; покой их обеспеченТяжелым и суровым наказаньем;Тюрьма, изгнанье, смерть грозят виновному.Здесь правил нелицеприятный суд,Здесь кротость не удерживала право,И сам преступник в страхе трепетал.И после мира долгого ты видишь,Как в царство добрых нравов ворвалисьБезумие и ярость. Государь,Решай, карай! Кто может пребыватьВ границах долга, если не хранитЕго закон и сила государя?

Что б вы ни говорили, буду слушатьЯ только голос собственной души.Вы лучше бы исполнили свой долг,Избавивши меня от приговора.Здесь правда с кривдой тесно сплетены:Коль оскорбил Антонио тебя,Пусть даст тебе он удовлетворенье,Какого ты потребуешь, а яХотел бы здесь посредником явиться.И все-таки своим поступком, Тассо,Ты заслужил оков. Тебя прощаюИ для тебя закон смягчаю строгий.Покинь нас, Тассо! Оставайся домаПод караулом собственным твоим.

И это твой судебный приговор?

Ты здесь не видишь кротости отца?

Я с этих пор не говорю с тобой.

О князь, твоим суровым словом яЛишен свободы. Пусть же будет так!Ты вправе. Чтя твое святое слово,Я заглушу глубокий сердца ропот.Но я теперь совсем не узнаюТебя, себя и этих мест прекрасных.Но вот его я знаю хорошо…Я слушаюсь, хоть мог сказать бы многоИ должен бы! Мои уста немеют.Ужели было преступленье здесь?Я вам кажусь преступником, и что быНи говорило сердце, я — в плену.

Ты это выше ценишь, чем я сам.

Мне непонятно, что все это значит,Но нет, понятно, я ведь не дитя,Пожалуй, я бы мог постигнуть это.Мгновенно все в уме моем светлеетИ мраком застилается опять.Склоняюсь я, внимая приговор.Довольно сказано ненужных слов!Привыкни же теперь к повиновенью;Бессильный, ты забыл, где ты стоял!Чертог богов ты мнил на ровной почве.Тебя удар внезапный ниспроверг.Так повинуйся; подобает мужуТяжелое охотно исполнять.Возьми же шпагу, данную тобой,Когда я ехал вслед за кардиналомВо Францию, ее я не прославил,Не посрамил сегодня. Этот дарЯ отдаю с глубокой болью сердца.

Мое благоволенье ты забыл.

Мой жребий — слушаться без размышлений.Увы! И от прекраснейшего дараСудьба велит отречься мне теперь.Не украшает пленников венок:Я сам с чела снимаю украшенье,Что было мне для вечности дано.Да, счастье получил я слишком рано,Вознесся высоко, и слишком скороЯ потерял его. Сам у себяЯ отнял то, что взять никто не можетИ ни один не даст вторично бог.Как дивно люди созданы: терпетьМы не могли б, когда б не наделилаНас легкомыслием сама природа.Нас горе научает расточатьБезумные дары, как бы играя:Готовы сами руки мы раскрыть,Чтобы они исчезли безвозвратно.Я мой венок целую со слезоюИ предаю забвенью! Это знакМинутной слабости, но он прекрасен.Как не рыдать, когда бессмертноеНе может разрушенья избежать?Со шпагой этою соединись,Которою ты не был завоеван.Обвейся вкруг нее и почивай,Как на гробнице счастья и надежды!К твоим ногам кладу их добровольно.К чему оружье, если ты — во гневе?К чему венок — отвергнутый тобой?Иду в мой плен и буду ждать суда.

По мановению князя паж поднимает шпагу и венок и уносит прочь.