Иоганн Гете - Торквато Тассо

Иоганн Вольфганг Гете

ТОРКВАТО ТАССО

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Альфонс Второй — герцог Феррарский.

Леонора д’Эсте — сестра герцога.

Леонора Санвитале — графиня Скандиано.

Торквато Тассо.

Антонио Монтекатино — государственный секретарь.

Место действия — в увеселительном замке Бельригуардо.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Садовая площадка, украшенная бюстами эпических поэтов. Впереди сцены справа Вергилий, слева Ариост.

Принцесса. Леонора.

С улыбкой на меня, Элеонора,Ты смотришь и, взглянувши на себя,Смеешься вновь. О, что с тобой, подруга?Ты и задумчива и весела.

Я вижу с удовольствием, княжна,Обеих нас средь сельской тишины.Беспечны, как счастливые пастушки,Мы заняты веселою работой,Мы вьем венки. Пестреющий цветами,Простой венок растет в моей руке.Тебе ж, с умом возвышенным и сердцем,Приличен этот нежный, стройный лавр.

Сплетенный мной в раздумий венецСебе чело достойное находит,Я в дар Вергилию его несу.

Венчаю полным, радостным венкомТвое чело, учитель Людовико.

Ты, чье неувядаемо веселье,Прими участье в празднике весны.

Как мило с нами поступил мой брат,Что нас послал в деревню эти дни,Мы можем вместе целые часыО веке золотом поэтов грезить.Люблю я Бельригуардо; здесь в весельеЯ проводила молодости дни,И эта зелень юная и солнцеДают мне чувство прошлого на миг.

Да, здесь нас окружает новый мир!Отрадна тень дерев вечнозеленых,Прохладного источника журчаньеНас освежает, молодые ветвиКолышутся от утреннего ветра,С душистых гряд приветливо цветыГлазами детскими на нас глядят,Уже садовник смело отворилТеплицы померанцев и лимонов.Покоится над нами синий свод,На горизонте чуть белеет снегДалеких гор, переходя в туман.

Приход весны мне был бы так желанен,Когда бы он не отнимал подругу.

Княжна, о том, что мы должны расстаться,Не вспоминай в отрадный этот час.

То, что теряешь, ты найдешь вдвойнеВ том городе большом, куда поедешь.

Меня зовет обязанность моя —Любовь к супругу, ждущему давно.Ему везу я сына, что возросЗа этот год и развился так быстро,И я делю отеческую радость.Флоренция прекрасна, велика,Но всех ее сокровищ не сравнишьС Феррары драгоценными камнями.Народом был воздвигнут город тот,Феррару же возвысили князья.

Скорее люди добрые, что здесь,Случайно встретившись, соединились.

Но случай разрушает, что собрал,И только благородный человекВлечет к себе, связуя благородных.Твой брат и ты объединили души,Достойные обоих вас, как выДостойны ваших предков благородных.Здесь был зажжен науки чистый свет,Свободной мысли, в дни, когда кругомСкрывало варварство тяжелым мракомПечальный мир, и уже в детстве мнеЗвучало имя Геркулеса ЭстеИ Ипполитом полон был мой слух.Феррара, как Флоренция и Рим,Моим отцом была ценима! ЧастоСюда стремилась я, и вот я здесь,Где был Петрарка принят и любим,Где образцы созданий Ариоста.Ведь нет в Италии имен великих,Кто б не был гостем принят в этот дом,Нам выгодно бывает генияПринять: ведь за гостеприимство онНам воздает сторицею всегда.Места, где жил великий человек,Священны: через сотни лет звучатЕго слова, его деянья — внукам.

Коль внуки живо чувствуют, как ты,Завидую тебе я в этом счастье.

Которое так чисто, как никто,Вкушаешь ты. От сердца полнотыХочу сказать, что чувствую так живо:Ты глубже чувствуешь, и ты молчишь,Тебя мгновенья блеск не ослепит,Тебя остроты не подкупят, лестьВотще, ласкаясь, льнет к твоим ушам,Твой разум тверд, безукоризнен вкус,К великому участие велико,Которое ты знаешь, как себя.

Ты не должна утонченную лестьРядить в наряд доверия и дружбы.

Нет, дружба справедлива, лишь онаВполне твои достоинства оценит.Допустим, что в развитии твоемУчаствовали счастье и случайность.В конце концов ты овладела им:Тебя с твоей сестрою чтит весь мирКак величайших женщин в наши дни.

Мне это безразлично, Леонора,Когда помыслю, как ничтожны мы.Тем, что он есть, другим обязан каждый.И знаньем древних языков, и лучшим,Что мы имеем, матери мы нашейОбязаны, но с ней в уме и знаньеНельзя сравнить обеих дочерей,А если сравнивать, то надо мноюСестра Лукреция одержит верх,Могу тебя уверить, никогдаЯ не считала собственностью то,Что мне дано природою и счастьем.Людей разумных слыша разговоры,Я рада, что могу понять их мысли.О человеке ль из былых временВедется речь и подвигах егоИль о науке, что путем познаньяРастет все шире, пользу человекуВсегда приносит, возвышая ум, —О чем ни шел бы умный разговор,Слежу за ним, и это мне нетрудно.Я слушаю охотно умный спор,Когда о силах, что волнуют грудьТак сладостно и страшно в то же время,С изяществом оратор говорит,Когда желанье славы у князейИ жажда обладанья — матерьялМыслителю дает, и тонкий умВысокоразвитого человекаНас поучает, не вводя в обман.

И после этих важных разговоровВнимать мы любим слухом и умомСтихам поэта, что нам в душу льетЗаветные и дорогие чувства,Звучащие мелодией любви.Владеет царством твой высокий дух,А мне всего милей волшебный островПоэзии среди лавровых рощ.

У нас в стране, как говорили мне,Растет охотнее других деревьевПрекрасный мирт. И если много муз,То люди редко ищут между нимиСебе подруг, чтоб разделить забавы,Но жаждут все поэта повстречать.Он избегает нас, бежит от нас,Он ищет то, чего мы все не знаем.Чего, быть может, он не знает сам.Но если нас он встретит в добрый час,Он нас признает, быстро восхищен,За то сокровище, что он искалТак долго и бесплодно на земле.

Должна я с этой шуткой согласиться,Она меня задела, но слегка.Я каждого лишь по заслугам чту,И к Тассо только справедлива я.Едва скользит он взором по земле,Он внемлет ухом голосам природы;Что нам дают история и жизнь,Его душа воспринимает жадно.Что было врозь, связует он умомИ мертвое одушевляет чувством.Порой облагораживает онТо, что для нас казалось повседневным;Блуждает в собственном кругу волшебномЧудесный человек, и нас влечетБродить с ним вместе, быть его друзьями.Он кажется нам близким, но далек,На нас как будто смотрит он, но могутНад нами духи грезиться ему,

Поэта тонко ты обрисовала,Что в царстве грезы сладостной живет.Но думаю, что и действительностьЕго влечет к себе и крепко держит.Прекрасные стихи, что мы находимПривешенными на деревьях наших,Подобно золотым плодам Гесперии,Благоуханьем веющие, — что жеКак не плоды действительной любви?

Я также этим радуюсь листкам.Единый образ прославляет онНа все лады в своих стихотвореньях.Его подняв до неба звездного,В сияющую славу, богомольноОн перед ним склоняется, как ангелНад облаком; он бродит по лугамИ все цветы сбирает для венка.Во дни разлук он освящает след,Оставленный прекрасною ногой.Таясь в кустах, подобно соловью,Он полнит из больной любовью грудиРыданьем жалоб воздух и леса.Чарующая грусть его манитВсеобщий слух, и все сердца должны…

И если надо милую назвать,Он назовет ее Элеонора.

Да, так зовут тебя, как и меня,Другое имя было б мне обидно.Я рада, что свою любовь к тебеОн может так двусмысленно скрыватьИ что он помнит также обо мнеПри милом звуке этом: Леонора.Ведь здесь вопрос идет не о любви,Которая желает для себяВладеть возлюбленною и ревнивоЕе от всех других оберегает.Когда в блаженном созерцанье онТобою занят, может в то же времяПленяться мной, беспечным существом.Прости меня! Но верь: не нас он любит,Из сфер других он перенес любовьНа имена, которые мы носим,И с нами делит чувство. Мы, как будтоЛюбя мужчину, любим вместе с нимЛишь высшее, что может быть любимо.

В прекрасную науку углубись,Ты вещи говоришь, Элеонора,Которые мне задевают ухо,Не проникая до моей души.

Ты ль не поймешь, Платона ученица,То, что болтать дерзает новичок?Возможно, что я сильно ошибаюсь,Но все же ошибаюсь не совсем.По этому прекрасному ученьюЛюбовь не есть капризное дитя,Но юноша, вступивший в брак с Психеей,Имеющий в собрании боговСвой трон и голос. Не порхает онИз груди в грудь, он не стремится жадноЛишь к чувственной, телесной красотеВ обмане сладком и не искупаетМгновенный хмель досадой и тоской.

Идет мой брат. Не дай ему заметить,Куда опять склонился разговор!Пришлось бы пережить его насмешки,Уж он одежды наши осмеял.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ