Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов
— Я уже сделал выбор. Там, в шатре, когда кинул яд в того гада. Это они убили папу, не ты. Они заставили его стать убийцей, они послали на смерть. — Пётр вытер слёзы рукавом. — Воевода… Прохор… возьми меня в ученики, как Егора. Научи сражаться. Я не хочу быть чьим-то инструментом, не хочу, чтобы меня когда-либо использовали, как папу.
Я посмотрел в решительные детские глаза. За несколько часов мальчик, который видел мир простым — добрые и злые, герои и злодеи, — начал осознавать его сложность. Он прошёл путь от слепой ненависти к пониманию — мир не чёрно-белый, жертвы могут быть палачами, спасители вынуждены убивать, а хорошие люди становятся инструментами в чужих руках. На такое прозрение у взрослых уходят годы, а десятилетний ребёнок осознал это, глядя смерти в лицо.
— Хорошо, — кивнул я. — Буду тренировать тебя лично. У тебя сильный дар хайломантии, редкий и ценный. Но предупреждаю — будет тяжело. Я не делаю поблажек ученикам.
— Справлюсь, — упрямо выдвинул подбородок малец.
Мальчик выбрал свой путь — не месть, но справедливость. И я помогу ему стать достаточно сильным, чтобы защитить себя и других от таких, как Гильдия Целителей.
Ярослава мягко опустила нас у ворот Южного форта. Как только ноги коснулись земли, она повернулась ко мне и тихонько сжала мою ладонь. На губах княжны играла тёплая улыбка — не саркастичная ухмылка воина, а искренняя, почти нежная.
— Правильное решение, — шепнула она. — Пацан хороший, просто запутался. Из него выйдет толк.
Я сжал её пальцы в ответ, чувствуя необычное тепло в груди, после чего заставил себя сосредоточиться на непосредственной проблеме.
Внутри укрепления, где ещё недавно кипел бой, застыла сюрреалистичная картина — около двухсот вражеских солдат сидели, стояли и лежали в самых разных позах, вмороженные в толстый слой льда до пояса, а некоторые — по грудь. Прозрачная ледяная масса сковала их движения полностью, оставив свободными только головы и плечи. Вокруг пленников выстроились наши дружинники с автоматами наизготовку, а Полина Белозёрова и двое гидромантов поддерживали ледяную тюрьму, не давая ей растаять.
Картина напоминала жуткую инсталляцию — живые ледяные статуи с испуганными лицами, пар от дыхания поднимался в холодном воздухе. Некоторые пытались шевелиться, но лёд держал крепче железных кандалов.
Я усилил голосовые связки магией, и та разнесла мои слова по всему форту, отражаясь от полуразрушенных стен:
— Воины армии Владимира! Я — маркграф Прохор Платонов, воевода Угрюма. Ваш командующий генерал Хлястин мёртв. Патриарх Климент Воронцов мёртв. Железнов из Гильдии Целителей мёртв. Ваша армия разбита — половина погибла или ранена в нашей ловушке, остальные бежали или взяты в плен. Вы брошены вашими командирами и заказчиками. Сопротивление бессмысленно и бесполезно.
По рядам замороженных прокатился ропот. Где-то раздались проклятия, кто-то начал молиться, но большинство просто поникло головами — моральный дух окончательно сломлен. Потеря всего командования, элитных бойцов, половины товарищей — это был полный разгром.
Из толпы пленников поднял голову пожилой мужчина с длинными седыми усами. Даже вмороженный по пояс в лёд, он сохранял достоинство:
— Я боярин Фёдор Петрович Курагин. Говорю от имени всех здесь присутствующих. Какие гарантии личной безопасности вы дадите тем, кто сложит оружие?
Я спустился ближе, чтобы смотреть старику в глаза:
— Даю слово маркграфа — всем сдавшимся гарантирована жизнь и свобода после окончания конфликта. Никаких пыток, издевательств или казней. Раненым будет оказана медицинская помощь, — я обвёл взглядом замёрзшие лица. — Моя война не с вами, а с самозванцем Сабуровым, который узурпировал власть во Владимире, убив законного князя. Вы — такие же жертвы его амбиций.
Курагин переглянулся с несколькими другими боярами, застывшими рядом. После короткого обмена взглядами он кивнул:
— Мы принимаем ваши условия.
И тут же воскликнул громче:
— Всем сложить оружие!
Это не звучало как приказ. Очевидно у него не было власти приказывать армии. Скорее как попытка воззвать к голосу разума всех присутствующих.
По льду застучали немногочисленные падающие автоматы, мечи, кинжалы. Полина и гидроманты начали медленно растапливать ледяной плен, по одному освобождая пленников. Каждого из них сразу обыскивали, связывали руки и отводили в сторону.
Ко мне подошёл Борис, вытирая копоть с лица:
— Воевода, докладываю по потерям противника. Примерно полторы сотни сумели сбежать — в основном маги и немного наёмников, которые не стали даже пытаться вытащить своих из грязевой ловушки, сразу дали дёру. Примерно двести взято в плен здесь, в форте. Около трёхсот погибло — часть при штурме, часть утонуло.
Я кивнул. Потери врага катастрофические.
— Собери командиров в Угрюме, нужно обсудить дальнейшие действия. И пошли кого-нибудь за Световым или другим целителем.
Борис скользнул по мне понимающим взглядом и кивнул без лишних вопросов:
— Сделаю.
Через четверть часа в доме воеводы собрались мои ближайшие соратники — отец, Коршунов, Ярослава, Борис, Василиса, Полина, Тимур и Феофан Рысаков, как представитель отряда из Сергиева Посада. Лица усталые, но в глазах — мрачное удовлетворение.
— Что делать с таким количеством пленных? — первым озвучил очевидную проблему Борис. — Двести человек охранять, кормить…
— И раненых у нас самих хватает, — добавила Полина. — Нужно время на восстановление.
Я поднял руку, прерывая поток вопросов:
— С пленными я поговорю лично и возьму с магов клятву. Большинство — бояре и их младшие сыновья, втянутые в эту войну Воронцовым. Через несколько дней их можно будет безопасно отпустить. А теперь главное — мы не даём врагу времени на перегруппировку.
— Что ты задумал, сын? — напрягся Игнатий Платонов.
Качнувшись на пятках, я почувствовал, как в груди разгорается холодный азарт охотника, почуявшего раненую добычу. Голос прозвучал ровно, но я знал — в нём слышится сталь:
— Собираем все доступные силы и выдвигаемся к Владимиру.
В караулке повисла тишина. Ярослава присвистнула:
— Ты хочешь добить змею, пока она оглушена?
— Именно. Сабуров потерял армию, Воронцова, поддержку Гильдии. Сейчас он слаб как никогда. Нужно ковать железо, пока горячо.
Игнатий нахмурился:
— Сын, как ты собираешься брать укреплённый город? У нас нет нужного количества орудий, да и людей не хватит для правильной осады. Это уж не говоря о том, что в случае атаки ты будешь выглядеть в глазах Содружества агрессором, а не жертвой противозаконного нападения.
Уголки губ дёрнулись в хищной улыбке. Я представил лицо Сабурова, когда тот поймёт, что происходит:
— Не переживай. Воевать не придётся или почти не придётся. Думаю, врагу будет не до того…
Коршунов, мой начальник разведки, внимательно посмотрел на меня и медленно улыбнулся:
— Воевода, будем использовать нашу заначку?
Я ответил ему такой же улыбкой:
— Именно так, Родион Трофимович. Пришло время показать Владимиру наш
