Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
- Вижу, очень не терпится вам? - отозвался лейтенант и обратился к майору - У него же здесь есть и свои драгоценности. Правда, специалисты оценили их не очень высоко. Любительство.
Майор без слов пересмотрел старенькие иконы: были среди них застеклённые, были полустёртые, даже ущербленные. А сказал неожиданное:
- Идите... успокойте своего брата.
- В тюрьму? - округлил глаза парень.
- Не бойтесь. Ваш брат на свободе, в убийстве невиновен.
- Невиновен? А кто же?
- Ищем...
- В таком случае слушайте сюда... - И Геннадий вынул из кармана письмо, которое он нашёл на подушке.
Человеческое течение несло и несло Павла. И он подчинялся ему, не решаясь даже подумать о том, куда идёт. Вдруг показалось, что он оказался посреди реки, а волны такие сильные, бьют его, толкают. Он хочет побороть тяжёлое течение, добраться до берега, который вроде бы и не так далеко, можно дотянуться до него руками. Но из человеческого течения выбраться невозможно. Неужели так никогда его и не поборешь? Всё время будет плыть за водой - так ведь легче, зачем бороться? В поединке с жизнью ещё не такое поражение потерпит. Потому что то, что с ним случилось, разве не поражение? Оно пока что первое, поэтому и неожиданное. Если говорить правду - раньше из всего выходил победителем.
Почему же вдруг всё оборвалось? - продолжал про себя рассуждать. Успокоился, было, на том, что достиг, и ничего больше не желал. А жизнь не хочет останавливаться, она хлынула дальше и сбила его с ног. Упал, больно ударился. И душа болит. Если не овладеет своими чувствами, не начнёт по-настоящему бороться за себя и свою будущность, то может случиться ещё хуже. Нет, должен выстоять, выдержать! Чтобы не толкало его течение людей, а чтобы поскорее к нему вернулось и человеческое уважение. Так и только так!
Ещё крепче зажал в руке документ об освобождении. Ни в чём не виноват! Но ведь Натальи уже нет и не будет. Кто лишил Наталью жизни? Не тот ли, который тихо где-то его преследует, с тех пор как взял в руки анонимное письмо? Недаром тогда ещё и казалось, что кто-то за ним следит. Наверное, тот негодяй всё и устроил: чтобы они с Наташей поссорились, чтобы он её ударил...
И испугался - а не с убийцей ли где-то тогда и пил? Потому что, кажется, у него не было таких денег - выбежал же, как был, не помня себя. Он, злой его гений, сделал так, чтобы потерял рассудок и ничего не мог вспомнить с той минуты, как заступил Наталье дорогу, не отпускал её никуда. Туман всё время у него в голове, ничего и не видит - и вот быстрое человеческое течение куда-то его несёт. А люди толкают его со всех сторон, как будто пытаются вытурить из-под себя.
Действительно оказался на берегу, над рекой - лишь каменный парапет отделял его от холодной, тёмной глубины. Что это? Не сразу мог понять, зачем бы судьба вывела его к воде. Нет, он не хочет топиться! Потому что тем, что покончит со своей жизнью, разве что-то докажет? Только проявит ещё большее слабодушие! Нет, должен жить - и жить так, чтобы поскорее восстановить свои честь и достоинство.
Вернулся к людям - тёмная река пусть себе плывёт от берега к берегу - у него своя дорога в жизнь! Он только очень устал, и самое первое - надо добраться домой, лечь и отдохнуть. Подвальная улица - под гору, утомила ещё больше. А крутые ступеньки заставили даже остановиться, отдышаться. Но волнение подгоняло: поднимался чуть ли не на цыпочках, всё время оглядываясь - очень не хотелось встретить кого-то из соседей.
Обрадовался, что уже стал у дверей. Но тут кто-то воскликнул:
- Господи!
Испуганно оглянулся и увидел Вдовину - соседку, между их квартирами - смежная стена. Хлопнула руками:
- Это вы, Павел?
Ответил ей резко:
- Я!
Заглянула в его лицо, будто не верила, что он. Сказала, вздохнув:
- Я молилась за вас, и видите...
- Ничего я не вижу, я слепой...
- Нет, Павел, уже нет... Уже на душе у вас не так темно...
- Разве я был грешен? - спросил немного мягче.
- Все мы перед богом святым грешны.
- Не знаю за собой никакого греха.
Женщина напомнила:
- Тогда чего приходили из милиции, спрашивали?
Он разозлился:
- Оставьте меня в покое!
- Мы с мужем им сказали, что так и так, телевизор играл, а выстрела не слышали, и кто её убил - мы не знаем... Может, вы, а может, и нет.
- Меня уже отпустили, я невиновен.
- А убийцу нашли?
- Я сам его найду!
Смотрел на дверь и только тогда вспомнил о ключе. Вошёл, заперся, чтобы побыть одному, прийти в себя... А из-за двери - снова:
- Подождите, Павел. Тут приходила к вам одна молодая женщина, передала вам какой-то пакетик. Лекарство или что? Коробочка такая, как от лекарств...
Удивился - кто бы это мог приходить? Да и к чему - лекарства?
- Молодая, симпатичная... - всё ещё пела из-за двери соседка, - Шляпка на ней была беленькая, а костюм дешёвый... Видно, не в таком достатке живет, чтобы прихорашиваться.
- Что говорила? - уже не терпелось Павлу услышать, не назвала ли себя случайно та неизвестная, или же каким-то словом не дала о себе знать.
- Слышу, он стучит к вам. Я выглянула. Она - так и так, можете Павлу передать?.. И вынула из сумки тот пакетик. Я взяла, правда, предупредила - может случиться, Павел вернётся не скоро... Не ответила - оставила и побежала.
Молодая, красивая и одета вроде бы скромно? А может, Вероника, Наташина сестра? Павел открыл дверь.
- О нет, - поправила соседка чёрный платок, - Я знаю Веронику. Я заходила сюда, когда вас забрали, потому что видела, что девочка - сама, хотела поддержать, утешить в горе. Но она даже круче покойницы...
- Оставьте уже покойницу, пусть себе покоится, дайте сюда, что должны дать.
Оставил дверь настежь, ожидая, пока соседка вынесет тот странный пакет. Вдовина подала ему небольшой свёрток - в старой газете. Занёс в комнату и бросил на стол: лекарства ему пока не нужны.
Тяжело упал в кресло и закрыл глаза - наконец он дома, не в тюремной камере. Отпустили, потому что
