Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
И Павел беспокойно ходил по комнате.
Наконец-то дождался: Геннадий вернулся с фильмоскопом. Начали вдвоём его настраивать. Луч направили на белую простынь, которую развесили на стене, над комодом. Руки у Павла дрожали, никак не мог справиться с плёнкой - ведь она не для фильмоскопа. Затаил дыхание, когда вдруг на полотне заиграли какие-то тени. На берегу моря, возле пальм, были сфотографированы мужчины и женщины. Вдвоем с Геннадием угадывали, где она, Наталья. Пересмотрели все кадры, но её нигде не было.
Полегчало Павлу на душе - не такая уж плохая была у него жена, пусть видит Геннадий! Просто кто-то позавидовал её красоте, веселости. Вот и на плёнке - юг, море: будто намёк, что она, Наталья, была такая - как солнце! Тот завистник, наверное, перед ней казнил свою голову, а не мог добиться взаимности, и пустил в неё пулю!..
- Смотри, Павел... - вздрогнул Геннадий.
На кадре было видно: высокий мужчина, выходя из воды, выносит «русалку» с распущенными волосами.
- Не узнаёшь - наш отчим Викентий Сергеевич!
- А та, что у него на руках?
- Красотка какая-то. Любовница!
Заинтересовал этот единственный снимок: отчим Викентий Сергеевич с «русалкой» на руках! Вот это да!
Ничего больше не говорили братья друг другу, уныло смотрели на цветной кадр, который отражался пятном на белом полотне.
Первое, о чём подумал Павел - знает ли об этом мать? Нет, скрывается отчим, обманывает мать. Дома, перед ней изображает из себя честного, а с моря вот - выносит «русалку».
- Неужели он такой?
- Такой, разве не видишь?
- Поэтому и убрался с матерью из города, чтобы мы ничего не поняли...
Павел поднял с пола клочок старой газеты, которым была завёрнута пленка. Заметил неразборчивую надпись карандашом - будто какие-то цифры, адрес подписчика.
- О чем ты думаешь, Генка?
- Наталья могла стать нежелательным свидетелем, видеть его недостойные поступки. Начала его шантажировать, вот он ей и отомстил. А на ту мысль, чтобы убить, натолкнул его наган, который был под руками. Надел тоненькие резиновые перчатки...
- Не говори такого, Геннадий! - перебил Павел. - Ты оскорбляешь мать!
- Не знаю, не знаю...
- А я тебе говорю, что отчим любит маму.
- Как Наталья любила тебя? Ты в этом тоже был очень убеждён.
- Ты ничего не понимаешь!
И будто что-то Павла подтолкнуло - подбежал к телефону. Схватил трубку, набрал какой-то номер. Потом бодро спросил:
- Валюша? Это Мушник. Что там у нас, на работе, нового? Ничего особенного? Ладно. Я завтра буду...
Геннадий смотрел на него и молчал. Павел положил трубку и взял брата за плечо, слегка встряхнул:
- Вот что... Жизнь идёт дальше. И её течение выбросит на берег труп самого убийцы. Обязательно выбросит!
IX
Майор, понимал Виктор, повёл себя с ним сдержанно, тактично. Без грубых нотаций, повышенного тона. Отстранил от следствия, но не обидел. Хотя в душе Виктор был недоволен, что от него забрали первое же дело, но, поразмыслив, решил: это правильно, а может, и к лучшему, потому что майор, более опытный следователь, быстрее найдёт убийцу Натальи.
Вспомнил, что пришлось видеть в Казахстане, когда был в командировке: мужчину укусила гадюка - и утром выпекали горячим железом. Отчаянно вскрикнул мужчина и даже упал в обморок, но зато выжил. Казалось Виктору, что подобным способом спасают и его. Спасает майор. А вот кто укусил его - не знает. Догадывается только, что Павел, бывший товарищ. Хоть он, Виктор, не имел и в мыслях, чтобы отбить от него жену.
Правда, снилась ему, и даже так, что звал её к себе, но ведь это было во сне. Мало что человеку, когда спит, снится. Правда, он думал о Наташе часто - потому и пришла ему на сон. Но думать о девушке, которую когда-то любил, не запрещают ни сердце, ни ум. Это не такой уж и смертельный грех!
Вывод один: давно уже пора ему жениться. А он никак не наберётся решимости, не решится. Будто ему нужно перепрыгнуть какую-то страшную пропасть и боится сорваться. Может, поэтому он жаждал встретить свою старую знакомую - Наталью. Хотел, чтобы ему помогла развеять все сомнения, не только иллюзии. Были же хорошими друзьями.
Почему Павел так несправедливо отнёсся к нему? Приревновал опять к Наталье? От своей любви к ней готов обвинить весь мир, не только его, Виктора! Хотя Павла можно понять - был заподозрен в убийстве, то психологически должен был искать виновного. И маялся, мучился: такая страшная потеря...
А он, Виктор, со смертью Натальи кого-то потерял? Воспоминание о своей юности, своей большой мечте, которая сладкой щемящей болью наполняла душу, - если это даже не назвать первой любовью? За всё хотел отомстить убийце - и допустил ошибку. Трудно было признаться в этом, но майор его убедил: не разобрался, поспешил. Так и хотелось ему, чтобы Павел оказался виновным. Чтобы мог хотя бы в душе сказать Наталье: выбрала себе!.. Подчеркнуть свою честность, преданность. Но разве это честно?
Очень не хотелось ему признаваться и в этом, но заставил себя - не такой, выходит, он и честный! В его душе жила недобрая зависть. Павлу он завидовал. И на работе... завидует - хотя бы майору: его опыту, должности... Можно бы, конечно, прикрыть себя мыслью - мол, чего завидовать майору, у которого всё позади?
Который даже стал дедом, которому внучка звонит по телефону... А он, Виктор, всё ещё и не женат. И всё-таки, завидует. Раз горячится, торопится. Это плохая черта.
Рана, почувствовал Виктор, до сих пор ноет, но будто и заживает, и скоро от неё останется разве что рубец. Неприятности понемногу отойдут, забудутся. А ещё как с головой погрузиться в работу. Поручили ему новое дело - выявлены какие-то злоупотребления на обувной фабрике. Будет делать своё дело тщательно, но невольно будет время от времени интересоваться и следствием по убийству на Подвальной. Таки хочет, чтобы как можно скорее убийца был наказан. И ещё ему хочется, чтобы они с Павлом
