Тревожная ночь - Пётр Владимирович Угляренко
После завтрака позвонила домой внучка - почему ты к нам, дедушка, не приходишь? Очень я соскучилась по тебе, дедушка... Остановился посреди комнаты - вот так, уже и дедом стал, а он ещё недавно считал себя совсем молодым. Любознательная девочка, обо всём хочет знать, что ему даже трудно иногда приходится: помолчал бы немного да подумал - внучка не даёт.
Нет, думал, не внучка обеспокоила его, наоборот, приятно, что услышал её голос. Пообещал - при первой же возможности обязательно пойти с ней в кукольный театр.
И вдруг в голове промелькнуло: Мушник! Не тогда ли стало на душе плохо, когда после допроса распорядился снова отвести его в камеру? Не укладывалось в голове майора: потомок отважного бойца революции, которого сам Будённый наградил именным оружием, - вдруг стал преступником? Не хотел бы иметь он, майор, такого потомка, пусть бы такой и не родился!... И что Павел отстаивает свое имя честным, как-то невольно вызывает к нему благосклонность, потому что где-то за ним - и славное имя Ивана Москаленко, революционера. Но чего стремится заляпать другого? Наталья уже мертва, что им теперь делить с Погореляком? Аж поморщился майор Ковальчук, словно ему плюнули в лицо... И понял наконец, что его больше всего взволновало, встревожило, вывело из себя. Сколько работает в органах милиции, а не помнит, чтобы кто-то из следователей приступал к делу с нечистой совестью, с запятнанной совестью. Не было такого и не будет. Потому что не может быть.
Виктор, вспомнил майор Ковальчук, сразу, как только пришёл в управление, вызвал к себе глубокую симпатию. Тут уже человека чувствуешь. Может ещё, скажем, ошибиться один, зато когда симпатизирует парню весь коллектив, а не одна Марина... Майор улыбнулся, но тут же улыбка побледнела - задумался снова.
Восстанавливал в памяти допрос - утверждает Мушник, что Виктор с Натальей имели близкие связи, а с тех пор, как лейтенант появился в городе - начали встречаться. Конечно, это ещё преступление не такое, чтобы за него давать под суд, но Виктор - следователь... Сразу после допроса хотел, было, свести их обоих, Павла и Виктора, в своём кабинете. Чтобы по их поведению видел, что в том правда, а что нет... Чтобы не ошибся, не сделал какого-то поспешного вывода - сломать ведь жизнь человеку легко! Не свёл их у себя, вызвал одного лейтенанта. Поговорил с ним довольно резко - и, может, поэтому теперь недоволен?
Услышал стук в дверной косяк.
- Войдите!
Ждал - увидит в дверях именно его, Виктора, но вошла Марина. Улыбнулся:
- Ну не странно было бы на новенького, но ведь вы у нас своя, а стучите. Я уже говорил вам...
Марина сразу развернула папку:
- Я ждала Виктора Ивановича, но, может, и вам будет интересно...
Взял из папки лист:
- Что это?
- Из приборостроительного прислали, мол, не связано ли это с делом Мушника. Выписка из вытрезвителя.
Пробежал глазами несколько стандартных строк:
- Но ведь...
- Да, там назван не он, а какой-то Москаленко, но на заводе такого нет и никогда не было.
Майор оставил протокол у себя. Пристально посмотрел на Марину, потом - ей вслед и уже у порога остановил:
- Скажите!
- Пожалуйста...
- Вы и теперь о Викторе... Ивановиче хорошего мнения?
Удивилась:
- Разве он что-то натворил?
- Нет, спрашиваю из простого любопытства.
Сдвинула плечом:
- Если говорить правду...
- Зачем лгать? Симпатичный?
- Хороший человек.
- А работник?
- Молодой, но... ничего.
- Будет ли из него толк?
- Наберётся опыта... Чего же?
И майор увидел, что Марина покусывает губу.
- Что-то себе надумали. Я вижу по вам. Ну, ну?
- Вспомнила пословицу: не святые горшки обжигают.
- Хотите сказать, что Виктор не святой?
Марина покраснела.
- Пошутил, пошутил.
Она быстро вышла, боясь, чтобы не спрашивал что-то дальше.
Сделал вывод: раз уж он, майор Ковальчук, не верит в то, что Виктор мог кого-то обмануть, то Марина будет ещё и протестовать. Женская интуиция в таких делах говорит многое, и, пожалуй, Марина будет-таки права.
Но перед глазами лежал протокол, присланный из городского вытрезвителя на приборостроительный завод. Майор вчитался в него снова: инженер Москаленко, подобранный в сквере в тяжёлом состоянии алкогольного опьянения, пробыл в вытрезвителе с 25 на 26 сентября с девяти часов вечера до шести утра, пока не пришёл в себя...
Что ж, сообразил себе майор, для того и вытрезвитель, чтобы пьяные не валялись по улицам и скверам... Ничего удивительного, что и этого Москаленко привели в чувство, потом отпустили. Москаленко... Стоп! На заводе такого нет - значит, кто-то назвался чужой фамилией? Поверили человеку на слово, потому что не было у него при себе документов. Инженер, интеллигент. Чего же не поверить? Да, да - Москаленко... Имеет ли эта выписка отношение к делу Павла Мушника? Прямое и непосредственное! Москаленко - на ручке нагана, Москаленко - и в протоколе городского вытрезвителя. Здесь только не известно, не воспользовался ли кто-то знакомством с Мушником. Жаль, что не сделали ребята фотографию.
Позвонил, распорядился, чтобы нашли и прислали к нему милиционера, который дежурил тогда в вытрезвителе - пусть хоть устно обрисует портрет своего постояльца, а может, взглянет на Павла и сразу узнает.
Но покоя всё ещё не было. Снова начал мерить шагами кабинет. Казалось, скоро должен был уходить на пенсию, и пусть не совесть, но сознание его упрекало, что оставляет сложное дело, в котором только он может дать совет - кто-то другой напутает.
Не хотелось в том признаваться, но знал, что недалеко время, когда таки позовут его, скажут: «Хватит, пора идти на отдых. Дайте поработать другому, младшему, полному сил и энергии.» А кто же его заменит хотя бы в данном деле? Подумал на Виктора - и только вздохнул. Конечно, в будущем он, может, дослужится не только до майора, но и до полковника... или до генерала - не всем, а некоторым везёт. Но если будет так спешить, далеко не уйдёт. Стоит ему напомнить, что есть народная мудрость: тише едешь - дальше будешь. А себе так же, только другое: век живи - век учись. Вот и дело Мушника - урок.
Майор будто очнулся, почувствовал бодрость и решимость - трудом, только трудом отгонит
