Модно, сексуально, бессознательно. Психоанализ стиля и вечной проблемы «мне опять нечего надеть» - Паскаль Наварри
Иногда фее не удается «отпустить» Золушку, или Золушка слишком сожалеет о времени, проведенном с феей, олицетворяющей идеализированный и эгоистичный материнский персонаж. Тогда желание быть первой и оставаться ею означает пребывать в рамках взаимного влияния в отношениях с матерью, когда речь идет о том, чтобы, в первую очередь, сохранить тот напряженный и особенный взгляд, которым мать смотрит на свою маленькую дочку.
Таким образом, желание поддерживать компульсивную связь с модой, вероятно, служит способом оставаться в «прежней» атмосфере. Никакого внешнего объекта на горизонте, никакого третьего в лице защитника-мужчины, соперница занимает все пространство в воображении дочери.
По мнению психоаналитика Мишеля Олива, «…подумать только, что успех в жизни женщин зависит от их отношений с матушкой и что мужчины участвуют в этой игре только потому, что матушка отвернулась от дочери…»[105]
Как подсказывает этот автор, отец, например, в порыве нежности и без раздражения мог бы помочь дочери выйти из этого тупика: «Именно мужчина посредством одного только слова может спасти ее от разрушительных последствий воображения: „Мне нравится, как смотрятся твои черные волосы на фоне красного пуловера“, – к примеру, может он сказать ей. Комплимент по поводу ее выбора и особенно по поводу ее личности поможет успокоить ее и укрепить ее идентичность. Разве не желательно, чтобы мужчины чаще вспоминали об этой подсказке, персонализируя ее?[106]»
В самом деле, если бы подобные слова (или эквивалентная поддержка) были вовремя произнесены отцом, девочка могла бы избежать того, что она ощущает как материнское влияние, и освободиться от доэдиповых идентификаций до наступления подросткового возраста.
Но, возможно, одно слово в настоящем, которое расстроило бы замыслы женской хронопатии и ее колдовства, тоже способно стать источником подлинного удовлетворения, на которое могла бы опереться жертва моды, чтобы избавиться от слишком настойчивой потребности в соперничестве и пробудить в себе удовольствие быть просто довольной собой.
8
Рабы и палачи моды?
Милан, 2007–2008 гг.: «В этом сезоне Доменико Дольче и Стефано Габбана не поскупились на символику. Их цель: сделать так, чтобы был услышан их голос, выступающий против возвращения минимализма в окружающую действительность.
На вас широким фронтом надвигаются платья с металлическим лифом – из мятого золота и серебра. Лица, отражающиеся на экране, кажутся застывшими и волнующими. Мало-помалу вы как будто погружаетесь в фильм „С широко закрытыми глазами“ c чувственными кружевами, платьями с заклепками или из черного латекса.
Перед вами дефилирует полный набор роскошного порно с аксеcсуарами из волчьей шкуры, ремнями с шипами и цепочками. Леопардовый принт сочетается со смокингом в стиле доминатрикс и воздушными нарядами из прозрачного муслина. В финале фейерверк из вечерних платьев со светящимися кристаллами, созвездие, накинутое на более чем откровенные прозрачные одеяния»[107].
Жесткие корсеты, платья с заклепками, наряды из латекса, стиль доминатрикс… Порношик, появившийся в моде конца 90-х годов прошлого века, снова добивается успеха, и даже если хлысты предназначаются только для дефиле, вариации из кожи, латекса, собачьих ошейников и разных замков и сбруи, все снаряжение, вызывающее мысли о сексуальности, до сих пор практикуемой в сокровенных, даже тайных местах, снова заявляет о себе в повседневной жизни через аксессуары модниц.
Шоковая реклама?
С тех пор как порно начало время от времени превращать модные показы в светские пип-шоу [то есть транслировать порно в прямом эфире], в моде все более открыто стала утверждаться особая форма визуального сексуального насилия, приводящая к появлению рекламы порой крайне садистского содержания, занявшей «привычное» для нее место в журналах и вынудившей, например, одну мятежную блогершу сказать: «У D и G насилие является трендом» (unechicfillr.com).
Впрочем, рекламные кампании некоторых модельеров вызвали такую полемику[108], что некоторым из них, изобличавшим при этом наличие цензуры, пришлось прекратить публикацию подобной рекламы.
Так случилось с Дольче и Габбана, которые были вынуждены отозвать из журналов рекламу с изображением «обутой в туфли-лодочки женщины со связанными на запястьях руками и оголенными ногами, прижимаемой к земле мужчиной с обнаженным торсом»[109]. Присутствие трех мужчин, бесстрастным взглядом наблюдающих за этой сценой, прямо намекало на групповое изнасилование, что вызвало шумные протесты против такого подстрекательства к «групповухе».
Наряду с этими страницами есть и другие, навевающие не менее мрачные мысли: здесь мужчина, который вот-вот будет изнасилован другими мужчинами, там пухлый младенец в крестильном платьице на операционном столе, в свете хирургических ламп и сидящий в чем-то вроде странной кувезы в окружении бледных женщин в вечерних платьях… Что можно подумать об этих беспорядочных порнографических фантазиях в стиле одновременно сверхреалистичных и безумных сценариев, претендующих на гламур?
В марте 2007г. в довольно пикантном интервью журналу Newsweek Дольче и Габбана заверяют, что их реклама не изображает ни изнасилования, ни насилия, и если ее интерпретируют подобным образом, то следовало бы говорить о сексуальных играх или эротических мечтаниях. Они заявляют, что слишком любят женщин (тех женщин, которые представляют для них 60 % оборота, как они говорят) и не могут позволить себе заходить «слишком далеко», утверждая, что выступают за сексуальность без вульгарности.
Из их дальнейших оправданий следует, что, поскольку они публикуют красивые фотографии безо всякой похабщины (это эстетическое суждение уже не выдерживает критики), то речь идет не об изнасиловании или насилии, а о сексуальности.
Эти утверждения наводят на мысль о картине художника-сюрреалиста Рене Магритта «Это не трубка»[110], и их желание «выступать за сексуальность без вульгарности» словно указывает на то, что они видят насилие не в содержании произведения искусства, а исключительно в его выразительности. Это означает, что эстетика, вероятно, превалирует над всеми другими соображениями…
Как бы то ни было, это позволяет им, несмотря на протесты, продолжать свои рекламные кампании, используя те же самые средства, которые обеспечивают немаловажное медийное прикрытие.
В тот момент, когда я пишу эти строки, интерес публики к коллекции модного садо-мазо словно иллюстрируют следующие страницы: в типичных декорациях отделанной мягкой обивкой комнаты одна женщина замахивается плеткой, чтобы отстегать другую, или стоящий на коленях обнаженный мужчина прижимается головой к корсетному поясу с замком одетой в кроваво-красное вечернее платье и сохраняющей ледяное спокойствие светской львицы (реклама Дольче и Габбана, 2007 г.).
Дизайнер Жан-Клод Житруа, чуть деликатнее, предлагает рекламу с изображением женщины на шпильках в блейзере из кожи и меха, под которым она полностью обнажена, намек на повесть Леопольда Захер-Мазоха «Венера в мехах». Компания Nina Ricci представляет
