Модно, сексуально, бессознательно. Психоанализ стиля и вечной проблемы «мне опять нечего надеть» - Паскаль Наварри
Книга «Тайный мир шопоголика», написанная писательницей Софи Кинселлой, прекрасно иллюстрирует этот процесс[101]. Молодая журналистка Бекки, работающая в журнале, посвященном финансам, ведет очень скромную и одинокую жизнь. Работа и личная жизнь не увлекают ее, ей кажется, что единственное удовольствие приносит абсолютно необдуманная покупка одежды и продуктов дорогих брендов.
Она встречает блестящего бизнесмена и, после разных приключений, прежде всего касающихся ее отношения к своему банковскому счету, она наконец замечает, что он ей нравится (невозможно представить, что ему так повезло бы, не будь он столь богат и известен, что оставляет в недоумении в связи с такого рода знакомством), и позволяет себе сблизиться с ним.
Эта современная сказочка о злоключениях молодой транжиры, поскольку речь идет о брендах и роскошных товарах, начинается и заканчивается письмами ее кредиторов: в ответ на настоятельную потребность купить одежду той или иной марки мгновенно возникает напоминание о цене и ее последствиях в плане финансовых потерь.
В лице этой героини можно отчетливо различить форму раннего аутоэротического действия: Бекки играет партию с самой собой, удовлетворение, получаемое ею при виде кредитных карт и модных товаров, которые она может купить с их помощью, на самом деле очень ограничено и относится к архаичному реестру анальной стадии – единственным симптомом при этом является ее финансовое состояние, и он срабатывает как крайнее средство и как предел как раз перед блокированием банковского счета.
Ей не с кем поговорить: она считает реальность грустной и заурядной, свою собственную жизнь – банальной, своих родителей в начале романа – смешными и неинтересными. И, может быть, для того, чтобы вернуть себе детскую манию величия – она великолепна, и ее родители тоже, – она провоцирует в себе желание быть престижной: ее отношение к шопингу и брендам относится к сфере как минимум мифомании, своеобразного полностью выдуманного семейного романа (она, например, придумывает престижную богатую тетушку), где ей все чаще труднее и труднее удержаться от лжи, превращенной в императив ее собственным гипертрофированным эго, которое реальность никогда не сможет удовлетворить.
При такой конфигурации, когда обретение возможностей взрослого возраста не вызывает интереса, когда роль внешности сводится к сохранению детской мании величия, на тело на протяжении всех этапов жизни (которых не бывает без потерь) будет возложена обязанность занимать позицию отрицания перемены.
Эта несостоятельная позиция «во что бы то ни стало будет поддерживаться» модой, которая благодаря своей особой структуре времени «лечит» хронопатию, связанную с одеждой, не излечивая ее. Желание быть первой и самой модной будет регулярно исполняться модой, но такая «терапия» имеет предел, в том смысле, что она требует постоянного обновления.
Соперничество с архаичным, идеализированным образом матери
После первой же беседы, о которой попросила меня мадмуазель Лоранс Л., в планах которой было провести сеанс психоанализа, она заявляет, что не может быть речи о том, чтобы тратить на это много денег, так как они требуются ей для покупки одежды: это ее приоритет, она не желает чувствовать себя ограниченной в своей потребности покупать модные «шмотки», главное для нее – чувствовать себя очень хорошо одетой.
Эта красивая молодая женщина хочет начать сеансы психоанализа, потому что чувствует, что неспособна нести ответственность за свою жизнь. Она только что получила высшее образование и должна найти первое место работы, что погружает ее в угнетенное и пугающее ее состояние. Но перед лицом этой ответственности и оказавшись в ситуации материальной реальности, которую представляет собой такой демарш (а это также словесное изложение «здесь и сейчас» ее проблем с принятием того, чем, как ей кажется, является реальная взрослая жизнь), она подумывает отступить, что с самого начала спланировано в тональности переноса.
«Деньги», о которых она говорит мне, уже обозначаются как те, которые отберет у нее психоаналитик, и в момент начала нашей работы я являюсь для нее той, кто, слишком много отбирая у нее, не позволит ей больше ощущать себя достаточно модной, чтобы соперничать с ней в мире взрослых. Не поведает ли она мне чуть позже, причем с юмором, как, будучи подростком, она иногда чувствовала себя как «Золушка, которой не давали поехать на бал»?
Своей манерой связывать деньги, одежду и соперничество с другой женщиной Лоранс довольно неплохо иллюстрирует один из оборотов, которые порой принимает интерес к моде. Временно наделяя своего психоаналитика ролью женщины, которая, как она полагала, должна помогать ей, но также представляет собой ту, которая отбирает у нее деньги, мешая заполучить красивые наряды, которые позволили бы ей соперничать с ней, она действительно попадает в положение Золушки. Принцессы, которую третирует ревнивая мачеха, отказывая в том, чтобы она явилась на бал во всем блеске своей новизны и молодости, либо в том, что ей по силам соблазнить прекрасного принца.
Однако в то же время она ожидает, что я превращусь в фею, которая придет ей на помощь, обеспечив всеми доступными средствами, позволяющими пробудить ее собственную женственность и способность соблазнять.
«Золушка», сказка о переходе от детства к взрослой женственности,– это сказка о девочке, выметающей золу из печки и выполняющей грязную работу, иными словами, о привязанности к детским анальным влечениям – «какой ребенок никогда не мечтал, следуя самому заветному желанию своего сердца, изваляться в пыли и грязи?..»[102], – как говорит психолог и психиатр Беттельгейм, – чтобы стать «самой красивой и поехать на бал» и соблазнить прекрасного принца.
Чтобы выделиться из всех претенденток, эта девушка должна тайно договориться с феей, которая подарит ей платье и аксессуары, но заберет все, если она не будет подчиняться ей целиком и полностью (и вот Золушка уже садится в карету из тыквы…).
Отношения Золушки с феей не ограничиваются их общением между собой, они всегда направлены в будущее и ориентированы на внешний объект: задача – дать возможность девушке обольстить принца. И когда она и вправду соблазняет будущего короля, когда она понимает, что занимает первое место в сердце молодого человека, она уже не нуждается в материнской магии…
В этой типичной ситуации желание быть новой и возведенной в ранг первой является отголоском эдипова страха никогда не быть первой, если побеждает соперница, перед лицом воображаемой матери, которая остается идеалом, вместо того чтобы занять свое место в реальности.
Многие блогерши, не обязательно жертвы моды, так вспоминают о своих матерях, в частности, если речь идет о «винтаже»[103]: «Мне дико повезло: моей матери пришла в голову счастливая идея сохранить некоторые блузки и платья в цветочек „тех времен“, они смотрятся потрясающе элегантно.
