Император Пограничья 14 - Евгений И. Астахов
Но выбора не было. Силой я мог взять Владимир за день, но удержать его без легитимности — невозможно. Заговоры, вредительство, покушения, бунты… Нет. Мне нужна была власть, признанная народом и боярами. Только тогда я мог начать реальные изменения, которые получат поддержку, а не саботаж со стороны подданых.
— Размышляешь о стратегии? — раздался сонный голос Ярославы. Княжна села на кровати, укутавшись простынёй, медные волосы рассыпались по обнажённым плечам.
— Коршунов доложил о расстановке сил, — пояснил я. — Нужно начинать переговоры. Сегодня же. Каждый день промедления — упущенная возможность.
Засекина потянулась, разминая затёкшие мышцы, и улыбнулась той самой редкой улыбкой, которая согревала даже в самые тёмные дни:
— Собираешься выйти в свет? Посещать дома, беседовать с боярами, изображать политика?
— Именно, — подтвердил я. — И мне нужна компания. Составишь мне её?
Ярослава рассмеялась — коротким звонким смехом:
— Ты хочешь, чтобы я, наёмница с большой дороги, помогала тебе очаровывать аристократов? Прохор, ты уверен?
— Абсолютно, — я подошёл к кровати, наклонился и поцеловал её. — Ты не лицемеришь и не интригуешь, как они. В мире, где каждое слово — игра, твоя прямота стоит дороже любой лести. Твоё присутствие рядом со мной — дополнительный аргумент. Княжна древнего рода, командир элитной ратной компании, поддерживающая меня. Это значит больше, чем любые речи.
Она притянула меня ближе, заглядывая в глаза:
— Хорошо. Но предупреждаю — если кто-то из этих надутых павлинов начнёт намекать на моё «недостойное» занятие, я не сдержусь.
— Хорошо, — улыбка мелькнула на моих губах. — Я буду держать, а ты их будешь бить. Стеклянной ножкой разбитого бокала для шампанского прямо в горло.
— Этот план мне нравится!
* * *
Муромец глухо ревел, несясь по мощёным улицам Владимира. За рулём сидел Безбородко, я устроился на заднем сидении рядом с Ярославой. Княжна рассеянно гладила меня по предплечью, её волосы были заплетены в элегантную косу — не боевую, с металлическими кольцами, а изящную, подходящую для светского мероприятия. Тёмно-зелёное платье подчёркивало её фигуру, на плечах покоился лёгкий бархатный палантин.
— Почему именно Ладыженская? — спросила Засекина, глядя в окно на проплывающие мимо особняки. — Ты же сам сказал, что реформаторы — наша фракция. Логичнее было бы начать с них.
— Реформаторы и так за нас, — пояснил я, наблюдая, как вечерние огни отражаются на брусчатке. — Им не нужны уговоры, им нужна уверенность, что я способен победить. А вот умеренные — другое дело. Они хотят стабильности. Боятся, что я всё доломаю, устрою революцию, пролью кровь ради своих идей. Ладыженская — ключ к этой группе. Она изначально не настроена против меня враждебно. В отличие от Воронцова, жаждущего мести, или Кисловского, цепляющегося за привилегии.
Ярослава повернула ко мне голову, серо-голубые глаза внимательно изучали моё лицо:
— Ты думаешь, она поддержит тебя?
— Думаю, боярыня вообще не хочет быть княгиней, — ответил я задумчиво. — В ней нет амбиций власти. Лариса Сергеевна — мать, потерявшая сына из-за безумия тирана. Она отвечает на вызов времени, потому что видит, как княжество катится в пропасть. Да, из таких людей порой получаются замечательные правители. Но она может стать союзницей и сыграть важную роль администратора при другом князе. При мне, например. Идеальный исход, если она вообще снимет свою кандидатуру и публично попросит умеренных голосовать за меня. Тогда я получу не только её электорат, но и легитимность в глазах тех, кто боится резких перемен.
— Значит, нужно убедить её, что ваши цели совпадают? — княжна усмехнулась. — Ты так не любишь политику, Прохор, а говоришь, как опытный интриган.
— Это не интрига, — возразил я. — Это честность. Я действительно хочу того же, что и она. Порядка. Справедливости. Торжества закона, а не прихотей безумных правителей.
Машина свернула на широкую улицу, обрамлённую старыми липами. Особняк Ладыженской возвышался в конце аллеи — трёхэтажное здание из светлого камня с колоннадой и высокими окнами, за которыми мерцал тёплый свет. Перед входом уже стояло несколько машин и конных экипажей. Безбородко аккуратно припарковался, открыл нам дверь.
— Подожди здесь, будь добр, — коротко бросил я. — Если затянется, я напишу.
Лакей в ливрее проводил нас в холл. Мраморная лестница вела на второй этаж, где располагался салон. Стены украшали портреты предков Ладыженских — суровые мужчины в камзолах, изящные дамы в старинных платьях. Всё дышало историей, древностью рода. Но при этом не было показной роскоши — обстановка скорее уютная, чем помпезная.
В просторной комнате уже собралось около двадцати человек. Бояре и боярыни рассаживались в креслах вокруг невысоких столиков, на которых расположились подносы с закусками и графины с вином и шампанским. Неформальная атмосфера высшего света — никаких жёстких протоколов, люди общались свободно, переходя от группы к группе. В дальнем углу у камина сидела сама хозяйка.
Лариса Сергеевна Ладыженская была женщиной лет шестидесяти, но держалась прямо, с достоинством. Седые волосы убраны в элегантный узел, тёмное платье простого кроя, без излишеств. Лицо избороздили морщины, но глаза — проницательные, живые — смотрели внимательно и оценивающе. В руках она держала трость с серебряным набалдашником, но опиралась на неё скорее для солидности, чем по необходимости.
Когда мы вошли, разговоры на мгновение стихли. Все обернулись. Ярослава держалась рядом со мной спокойно, с лёгкой улыбкой, но я чувствовал, как напряглись её мышцы под моей рукой. Княжна готова была в любой момент превратиться из светской дамы в воительницу.
— Маркграф Платонов и княжна Засекина, — представил нас слуга.
Ладыженская поднялась из кресла, опираясь на трость.
— Прохор Игнатьевич, Ярослава Фёдоровна. Добро пожаловать в мой дом.
Я склонил голову в почтительном поклоне:
— Благодарю за гостеприимство, Лариса Сергеевна.
— Прошу, располагайтесь, — боярыня указала на свободные кресла рядом с камином. — Надеюсь, вы не откажетесь от вина? У меня отличное красное с кубанских виноградников.
Мы уселись. Лакей разлил рубиновую жидкость в хрустальные бокалы, принёс поднос с закусками — сыры, вяленое мясо, маслины. Постепенно разговоры возобновились, но я чувствовал, как многие краем глаза следят за нами.
— Смелый шаг, Прохор Игнатьевич, — явиться в салон соперницы во время выборов, — заметила Ладыженская, отхлёбывая вино. — Обычно кандидаты предпочитают общаться только со своими сторонниками.
— Я не считаю вас соперницей, Лариса Сергеевна, — ответил я прямо. — Скорее потенциальной союзницей.
Рядом сидящий боярин средних лет с пышными усами — кажется, Фёдор Добронравов — хмыкнул:
— Интересная тактика. Приходить к конкуренту и объявлять
