Коммунальная квартира - Алевтина Ивановна Варава
— Ещё комод подвинь, — велела Аннушка.
— Может, достаточно? Полов не намоешься…
— Уж управлюсь, — улыбнулась Аннушка и доверительно добавила: — Нужно, чтобы колыбелька поместилась. Достанешь?
Глава 34
О том, как Прохор водемьянивался
Прошка мёл листву и сор, сколько себя молодым помнил. Следил он за чистотой в саду ещё в пору, когда в имперские времена никто особенно не прятался, и жил князь с дворней и с семейством в особняке посреди собственных земель, куда редко забредали посторонние, чтобы князевы чудеса надобно было особо от чужих глаз скрывать.
Лет тридцати, вопреки всему, что кругом делалось, Прохор уверовал и явился к барину бить челом, чтобы отпустил тот его в монастырь. Заместо того устроил князь как-то так (не без своих талантов, знамо) чтобы стал Прохор уездным попом. И так тот прослужил, проиграл в новую свою страсть, до самой старости, до знакового семнадцатого года.
Прослышав, что князь спешно уезжает со всем скарбом, едва ли не кусты из сада в кадки пересаживают и на повозки грузят, прибежал Прохор в ночи и успел-таки с благодетелем своим переговорить. А в итоге сел в том бесконечном обозе на облучок последней телеги.
В новом удивительном мире, где тоже князь, пропавший для чужих глаз, подсобил устроиться и даже комнату заиметь, старик Прохор переквалифицировался в дворники — вспомнил, так сказать, молодость.
Прохор мёл московский двор и во все глаза таращился. И так почти что десяток лет. А дальше снова явился бывший поп к князю с просьбой.
Было очень ему любопытно изучить новое, больно удивительно вышло.
Князь подумал-подумал и предложил другую жизнь: чтобы пройти, так сказать, от начала, всяко оглядеться, выводы сделать.
Прохор не противился. Тем более боль в коленях его одолевала.
Князь велел с деревца, что в саду на той стороне росло, собрать семян и научил, что с ними сделать. Предупредил, что обратного пути не имеется.
Накануне большого наводнения Прохор тщательно прибрался в своей комнате, пожитки упаковал в коробки и уместил под стол, нехитрую мебель свою отмыл тряпкой, которую в мыльной воде полоскал — сделал столько ходок с тазом в ванную и обратно, что все жильцы приметили. Дальше проветрил как следует от душка хозяйственного мыла и развязал заветный тряпичный мешочек.
Семена положил всюду: вдоль стен, на стол, на подоконник, под кровать и на кровать. Потом отлучился на лестницу и опустил одно в почтовый ящик, а другое — под коврик у входной двери, и ещё — на полку вешалки и на кухню.
В самом конце три семечка утопил в мясной каше для своей кошки Глашки и последнюю горсть проглотил сам. А там и спать лёг.
Проросшие семена много чего к утру поменяли. Вымахал в комнате и на общих территориях жилплощади незнакомый, но полезный, домашний скарб, Глашка обернулась крупной молчаливой санитаркой Глафирой Ильиничной, а Прохор — мальцом, которому пора опосля лета на школьную скамью.
В бумагах, выросших из семечка на столе, числился мальчик Демьяном Денисовичем, Глафира — вдовой столяра Дениса Потапова. И много ещё чего интересного выросло из семечек, включая и убеждённость соседей в том, что Глафира с сынишкой жили там постоянно.
Дом их диковинный на пригорке не подтопило, хотя смута в городе наступила порядочная. Потом всё улеглось и вошло в привычную колею. Демьяшка отправился в школу, изучать новый мир. Побыл октябрёнком, пионером, окончил восемь классов, сходил к последним годам войны добровольцем на фронт, после работал на заводе… Изучил, так сказать, происходившее во всех деталях.
Места жительства, однако, не сменил.
Когда Глафира Ильинична померла, взялся животину в комнату тащить, чтобы не тосковать. Повидал немало новых соседей. И постепенно сузил свои интересы обратно к пределам удивительной князевой квартиры. Насмотрелся. Подумывал даже к новому веку совсем на ту сторону уходить. Тем более что пророчил князь вновь большие перемены.
Глава 35
О том, как Инну Михайловну придумали
Инну Михайловну придумали для усатого спортсмена Василия, регулярно делавшего зарядку на турниках за домом, подрастающие дочки Марьяши и Семёна. Придумали после того, как нежданно выгнала мужа, а потом нашла себе нового и съехала совершенно и навсегда многодетная мать Лидочка Сомова. Вслед за соседкой пропали из квартиры шестеро детишек, делавших каждый день весёлым и интересным. Стало Ольге и Зине скучно, друг дружки им для игр не хватало.
А атлет Вася казался эталоном идеального соседа. Зина и Оля наблюдали за ним в окно или когда выносили кукол (иногда хихикавших без всякого повода и моргавших) в песочницу. Куклы развлекались, а сёстры предавались мечтам. Без шумных соседей они не представляли своей жизни. Если бы этот идеальный Василий завёл жену, скоро бы у них появились детки, много, как у Сомовых.
— Но только жену он поведёт туда, где сам живёт, — заключила старшая и более рассудительная Оля. — Уж это-то очевидно (нравилось ей это выражение старшего брата, и она любила его повторять).
— Значит, жена должна уже жить у нас, — согласилась младшая Зина. — Давай её захотим. Да такую, чтобы точно влюбился.
И они захотели. Прямо перед сном тем же вечером. Почистили зубы, надели ночные рубашки, выпили тёплого молока, накрылись одеялом и шушукались много часов, придумывая соседку: и добрую, и весёлую, и чтобы готовила вкусно, и часто что-то пекла, и чтобы детей любила (это обязательно!), а лучше бы ещё шить умела, как Лидочка, потому что от такого всегда есть польза — и детям, и взрослым, и даже для интерьера (вспомнить хоть Лидочкины занавески!).
Когда поутру за завтраком в опустевшей комнате Сомовых кто-то завозился, а Семён и Гришка синхронно подняли брови, опустив посыпанные солью бутерброды со сливочным маслом так, словно отрабатывали этот номер заранее, Марьяша озвучила возникший у всех вопрос вслух, и девочки хором заявили:
— Мы соседку сочинили! Она всем вам очень понравится!
И Инна Михайловна всем понравилась. Она действительно вышла такая, как надо. И скоро-скоро принесла домой с работы букет ландышей и румянец на щеках. А спустя месяц они со спортсменом Василием действительно расписались, тот стал дядей Васей и въехал в бывшую комнату Сомовых с двумя большими квадратными чемоданами.
Гришка не верил в то, что соседку придумали сёстры, потому что справлялся у управдома: тот отчитался, что Инна Михайловна стояла в очереди по всем
