Волшебные сапоги Хонеима. Еврейские сказки - Гертруда Ланда
Ноги, кажется, готовы были дать пинка, одна из рук сжалась в кулак, было похоже на то, что сейчас начнётся драка.
«Послушайте-ка меня, — сказало сердце дрожащим голосом. — Все вы слишком много на себя берёте. В конце концов, смелый порыв юноши внушило ему я. Если бы не я, у него не возникла бы и мысль о таком деле».
«Это заставляет меня думать, — перебил гордо разум, — что вся заслуга принадлежит исключительно мне. Нетрудно возбудить порыв, но совсем другое дело привести его в исполнение. Я дал юноше мысль, и я же придумал, как добыть молоко львицы. Не так ли»
Руки, ноги, глаза и сердце как будто смутились. Воспользовавшись наступившей тишиной, ввязался в спор язык, объявив, что вся ответственность за исход великого дела лежит на нём одном.
«Этакий вздор! — закричали все сердито. — Сам не знаешь, о чём говоришь. Болтаешь без толку, потому что больше делать тебе нечего. Уж лучше перестань и сиди себе смирно за зубами, а то мы попросим их, чтобы они тебя прикусили».
В ответ на это язык высунулся изо рта и показал себя всей честной публике.
«Ну, смотрите, господа! — сказал он. — Вы все очень умны — кто же в этом сомневается! А мое дело — сидеть за зубами, только и всего. Но я просил бы меня не обижать. Если я захочу отомстить, то всем вам очень плохо придётся. Тогда вы увидите, что я куда как важнее каждого из вас».
«Пожалуйста, не разговаривай так много!» — закричали все, и… юноша проснулся.
«Вот смешной сон! — думал юноша, поднимаясь. — Ох, да как же голова болит! Лучше бы я не пробовал этого молока».
Встав на ноги, он почувствовал, что походка его не вполне тверда, а путешествие до города заняло больше времени, чем он ожидал. Народ давно ждал его у городских ворот. С весёлым криком его подхватили и понесли во дворец.
С кожаными флягами в руках юноша предстал перед царём.
— Ну что, достиг ты успеха? — спросил с беспокойством царь.
Юноша казался подавленным и растерянным. Он схватился руками за голову, потом протянул царю фляги и вдруг, запинаясь, сказал:
— Вот, государь, принес я… принёс тебе молоко… собаки.
— Собаки?! Что это значит, раб? — крикнул царь в ярости.
— Не знаю, — ответил юноша рассеянно.
— Бросить этого раба в темницу и заковать в самые тяжёлые цепи! — кричал царь. — Я покажу ему, что значит шутить надо мной!
Юношу заковали в кандалы и бросили в мрачную тюрьму.
«Конечно, я буду казнён», — подумал он; и при этой мысли дрожь пробежала по его телу.
Но вот ему показалось, что его руки и ноги опять завели разговор.
«Придётся нам идти на плаху», — говорили ноги.
«А я перестану биться», — сказало сердце.
Лишь язык совсем не горевал.
«Разве я вас не предупреждал? — сказал он. — Говорил я вам, чтобы вы береглись. Не согласитесь ли вы теперь, что во мне большие силы, чем во всех вас? — Я — царь всего тела. Посмотрите только, что я сделал одним маленьким словом: сказал вместо «львица» — «собака», — и все вы оказались в тюрьме».
«А если мы признаем твою силу, поможешь ты нам уйти от беды?»
«Помогу. По крайней мере, попытаюсь. Но уж вы все молчите».
На этом порешили, и, когда обезумевший от страха юноша был приведен на суд к царю, язык попросил разрешения сказать несколько слов и обнаружил всю силу своего красноречия.
— О, могучий царь, да будут благословенны дни твои! — говорил он. — Смилуйся надо мною, недостойным рабом твоим, который, служа тебе, не пожалел своей жизни. Ты, могучий повелитель великой страны, будь воистину великим во всех проявлениях твоей царской власти и даруй жизнь тому, кто не думал о жизни своей в час царской невзгоды. Я не прошу награды за свою службу, я прошу только пощадить меня, сохранить мне жизнь, чтоб я смог снова посвятить её тебе.
— Я терпеливо выслушал тебя, — ответил царь печально, — и горько мне произнести над тобою страшный приговор. Но где же твоя великая заслуга? Не принёс ли ты мне вместо молока львицы молоко собаки?
— Это не так, могущественный царь, — ответил юноша. — Молоко, что я принёс, — молоко львицы. Спутники мои могут клятвою подтвердить это. Но я попробовал молоко — вот в чём мой грех, и за это я наказан. Оно было похоже на крепкое вино. От него я опьянел, и, когда старался говорить с тобою, мой язык мне изменил. Это была только обмолвка, государь. Вели испытать молоко. Я ручаюсь, что собака не прикоснётся к нему и убежит от одного его запаха.
Царь задумался, а затем приказал привести одну из своих собак. Из фляги отлили немножко молока и поставили его перед собакой. Но та, едва только потянулась носом к посуде, завыла и бросилась вон из комнаты.
— Это не собачье молоко, — сказал врач, придумавший для царя способ лечения львиным молоком. — Это ясно. Но мы можем сделать ещё лучший опыт. Пусть государь разрешит дать этого молока львёнку.
Принесли львёнка, и тот с наслаждением вылакал всё молоко.
— Ты прощён, — сказал царь юноше, — и за отвагу твою будешь награждён.
Молоко львицы скоро излечило царя от болезни.
А юноше-телохранителю часто после того чудилось по ночам, будто язык говорит другим частям тела: «Вы видите: я — царь. Великая власть дана мне на добро и на зло».
Память о пережитой опасности научила юношу следить за своим языком так же строго, как и за безопасностью царя. Впоследствии он стал начальником дворцовой стражи и в этом высоком звании дожил до конца дней своих.
Атинский дурень
В нескольких днях пути от Иерусалима был город, называвшийся Атины. Жители его завидовали славе Иерусалима и распускали всевозможные нелепые слухи о нём.
Как-то раз один афинский купец съездил не на долго в Иерусалим и, вернувшись домой, стал рас сказывать всякие небылицы о священном городе и о его жителях.
— Да разве это город, — говорил он, — это просто огромный сумасшедший дом. Там, что ни человек, то помешанный или попросту дурак. Обычаи у них все дикие, а поступки — одна потеха.
Сограждане охотно слушали такие разговоры, и в конце концов в городе Атина всех глупых людей
