Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски

ритуал особенно актуальный для менее обеспеченных членов «Блока мира», таких как Румыния и Албания, однако также присутствующий и в других странах в периоды экономического кризиса. В начале 1980-х годов возобновление нормирования превратило Польшу в настоящую страну очередей. Практически все ранее доступные товары стали дефицитными. Но этот дефицит сам по себе был непредсказуемым. Если кто-то видел, что образуется длинная очередь, он присоединялся к ней. Чем длиннее была очередь, тем более желанным казался товар, «выброшенный» на рынок. Польский социолог, анализируя эту эпоху, сообщил, что видел десятки покупателей, выходящих из продуктового магазина, сияющих от счастья, потому что им удалось купить по два одеяла каждому. Тот же социолог описывает, как он стоял в очереди в мясной лавке в Варшаве только для того, чтобы обнаружить, что единственным товаром, выставленным на продажу, были свиные рульки. Несмотря на то что он не хотел их покупать и никогда не ел, он купил две. Остальные товарищи по очереди убедили его, что его жена будет благодарна, а если нет, то их можно обменять на что-нибудь. Это привело его к формулировке четырех фундаментальных законов организации очередей, начиная с того, что привлекательность товара зависит от длины очереди.

Повсеместное распространение очередей привело к созданию новых быстро развивающихся форм социального взаимодействия. Домохозяйки работали группами по пятнадцать и более человек, чтобы сделать все необходимые покупки. Соседи объединяли свои ресурсы, обменивая услуги – например, юридическое представительство или столярные работы – на любые товары, которые мог найти любой из них. Многие рабочие рыскали по городу в поисках предметов первой необходимости «в обеденный перерыв». Менеджеры на крупных предприятиях больше внимания уделяли организации очередей. Подобно разведчикам в хорошо управляемом муравейнике, первым делом с утра они отправляли пару секретарей на поиски многообещающих товарных грузовиков или зарождающихся очередей. Затем в полдень оставшиеся секретари выходили вместе, чтобы попытаться урвать все, что могли, для офисного коллектива.

Типичная очередь представляла собой общество в миниатюре. Обычно она состояла из двух отдельных очередей. В одной стояли простые покупатели, а в другой – привилегированные, те граждане, которые имели какие-либо официальные права на пропуск в начало очереди. Среди них числились беременные, женщины с младенцами, инвалиды, ветераны войны, доноры крови и пожилые люди. Привилегированные покупатели на самом деле не могли прорваться вперед. Скорее, к прилавку подходили люди из двух очередей попеременно. Несмотря на эти неписаные правила, определенное количество злоупотреблений происходило между двумя очередями, не в последнюю очередь потому, что многие подозревали, что некоторые из привилегированных покупателей на самом деле были платными «стоячими», делающими покупки для других, или мошенниками, которые одолжили ребенка у кого-то другого, чтобы постоять в более короткой очереди.

Очереди за большинством товаров занимали на самое большее несколько часов, но за некоторыми товарами стояли гораздо дольше. За необходимыми, но труднодоступными товарами, такими как детская обувь, люди стояли в очереди по нескольку дней, начиная с трех часов ночи. Одна очередь за цветными телевизорами в Кракове простояла девяносто шесть часов подряд, причем люди ночью спали в машинах, припаркованных рядом с очередью, чтобы сохранить свои места. Даже этот цирк можно считать довольно приемлемым, поскольку по сравнению с ним ожидание товаров длительного пользования порой достигало совершенно космических размеров. В начале 1980-х годов американский исследователь наблюдал за мужчиной, ожидавшим получения автоматической стиральной машины, и он утверждал, что был в очереди 686-м. Этот номер был выдан ему комитетом по очереди, спонтанной организацией, возникавшей во многих подобных ситуациях для поддержания порядка во время долгого ожидания. Несчастный обладатель этой квитанции подсчитал, что при том темпе, с которым двигалась очередь, ему потребуется еще пять лет, чтобы получить обещанный прибор. Судя по дате, в которую состоялось это интервью, устремления страдальца увенчались бы успехом как раз в тот момент, когда коммунизм закончился, а сама вожделенная машина устарела.

В Румынии наихудшая эпоха дефицита пришлась на 1980-е годы, незадолго до краха системы в целом. Как и многие другие страны блока, Румыния накопила значительную сумму внешнего долга, пытаясь поддерживать уровень жизни в течение 1970-х годов. В 1982 году Чаушеску решил, что собирается погасить все семь миллиардов долларов сразу, как можно быстрее. Единственным способом добиться этого было массовое увеличение экспорта, в первую очередь продовольствия. Чтобы справиться с этим, Чаушеску придумал несколько уникальных методов, позволяющих максимально использовать то немногое, что оставалось в стране. После визита в Китай он предложил производить заменители колбасных изделий из соевых бобов. Однако в Румынии отсутствовали необходимые технологии и опыт, и то, что у них получилось, являло собой не больше, чем дурно пахнущее мягкое маслянистое непотребство.

Другой ударной мерой Чаушеску по затягиванию поясов должно было стать сокращение импорта топлива. Вскоре в стране стало холодно и темно, а также голодно. Чтобы сэкономить на электричестве, перестали зажигать уличные фонари, стало невозможно достать лампочки мощностью более сорока ватт. Часто в шесть часов электричество просто отключалось. Жители многоэтажных жилых домов использовали для освещения старомодные керосиновые лампы. Чтобы сэкономить на газе, города отключали подачу газа на большую часть дня. Подача газа обычно начиналась в полночь, поэтому оказалось, что лучшее время для приготовления пищи – между двумя и пятью часами утра. Чтобы сэкономить на топливе, вскоре вообще перестали отапливать здания. По Будапешту[4] ходила шутка, что в помещении холоднее, чем на улице.

С таким количеством продовольствия, предназначенного для экспорта, в городах начали заканчиваться товары первой необходимости. Сахар, яйца, растительное масло можно было приобрести только по карточкам. Получение молока, и особенно детских смесей, на которые полагалось большинство работающих матерей, поскольку отпуска по беременности и родам были очень коротки, обычно представляло собой кошмарный квест. Мясо появлялось и исчезало из магазинов в соответствии с таинственными закономерностями, известными лишь немногим посвященным. В разгар дефицита стало трудно достать даже картофель.

Систематический дефицит привел к возникновению странной, зеркальной экономики, которая функционировала параллельно официальной. Крестьяне приезжали в город, чтобы купить хлеб для кормления своих свиней. Городские жители отправлялись в сельскую местность, чтобы выторговать керосин. В этом мире искаженных товаров и цен лучше всего сохраняли свою ценность бензин, кофе и сигареты. Каждый из них эффективно функционировал в качестве заменителя валюты. Сигареты Kent и кофе, в частности, ценились на вес золота. За них можно было получить билеты в спальный вагон первого класса, снять жилье для отдыха и полежать в больнице. «Кент» мог бы даже помочь кому-нибудь достойно попасть на небеса. В 1980-х годах румынские этнографы отмечали, что в некоторых