Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски
Когда там в 1990-х годах работали археологи, они обнаружили следы траншей, которые проявлялись в виде небольших нарушений в почве. Долгое время, однако, они ничего не могли в них найти; затем наконец их сверла проникли достаточно глубоко, чтобы упереться в толстый слой обугленных костей, под которыми обнаружился жир. Время и химические реакции превратили тела, которые там остались, в подобие человеческого мыла.
12
Сталинизм
Варшава, февраль 1945 года. Столица покрыта снегом. Правый берег Вислы кишит солдатами Красной армии, беженцами с востока и возвращенцами из лагерей для перемещенных лиц. Левый берег – сердце города – почти пуст. Прошло шесть месяцев с начала Варшавского восстания 1 августа 1944 года. После двух месяцев исключительно жестоких уличных боев немцы объявили о победе, расстреляли всех, кого смогли найти еще живыми, и навсегда ушли из города. После этого поражения Варшава превратилась в жалкое подобие города, в место, где мертвых больше, чем живых. В этом отношении город в целом разделил судьбу Варшавского гетто, которое было разгромлено, опустошено и сожжено после восстания годом ранее, весной 1943 года.
Приехавшие в Варшаву в 1945 году были шокированы состоянием бывшего гетто. В центре города все еще стояли отдельные здания, а также ряды таунхаусов, по которым можно было ориентироваться. В гетто не было ничего. В Мурануве, довоенном районе, ставшем центром того, что впоследствии превратили в гетто, не осталось ни одного уцелевшего дома. Все, что осталось от района, – это слой мелко просеянного щебня высотой примерно с человеческий рост. Один посетитель гетто написал, что он часами рылся в заснеженных обломках, не находя ни намека на то, что было здесь раньше. Другой отметил, что руины заставили его задуматься о том, что стены, окружавшие еврейское кладбище, потеряли всякую функцию; земля по обе стороны ограды теперь принадлежала мертвым.
Четыре года спустя Муранув выглядел совсем по-другому. Там, где когда-то была городская пустыня, теперь кипела жизнь. В течение трех лет бригады молодых добровольцев работали над расчисткой территории от мусора, среди которого часто обнаруживались невостребованные фрагменты человеческих костей. Некоторые из этих добровольцев приехали из Болгарии и Югославии, привлеченные призывом дружественной социалистической страны. Потом пришло время строить. Были разработаны планы образцового района, рая для рабочих, с тысячами квартир, каждая площадью в сорок два скромных, но удобных квадратных метра, расположенных в больших кварталах, разделенных просторными бульварами, полными зелени и деревьев. План носил условный характер, и процесс его воплощения в жизнь был столь же утопичным.
Бригады опытных каменщиков, среди которых встречались женщины, работали с бешеной скоростью – на новом виде строительных площадок, оснащенных новейшей техникой, вооруженные духом социалистического соревнования – они старались возвести как можно больше «спидскейперов». Один многоквартирный дом сдавался в эксплуатацию за двадцать три дня, другой – за восемь, третий – за шесть. Поэтам оставалось только удивляться. Один из них восхвалял «великолепный район новой, социалистической жизни». Другой поэт, ошеломленный темпами строительства, обратился за помощью к «Музе шестилетнего плана».
Многие из присутствующих принимали это бесстыдное надувательство, совершавшееся в те летние дни в Мурануве, за настоящий социализм. Не важно, что строительные работы были столь же некачественными, сколь и быстрыми, что трубы протекали, штукатурка отваливалась, а полы кривились – происходящее все равно выглядело как чудо. Нечто сотворялось из ничего. Чистая решимость сдвигала горы. Казалось, будущее принадлежит работникам и системе, которая ставит их в центр каждого своего решения.
В этом новом мире жилье раздавалось бесплатно, земля использовалась совместно, а фабрики принадлежали государству. Эти идеалы представляли собой нечто большее, чем просто изменение экономических механизмов: они принесли с собой революцию, повлиявшую на все – от того, как люди одевались, до того, как они говорили и писали стихи. Эта новая реальность также возымела много зловещих последствий, поскольку эта революция пришла не снизу, а сверху, и не изнутри, а извне. Процесс советизации Восточной Европы начался в 1939 году с захвата Советским Союзом Восточной Польши, который предварительно согласовали с нацистской Германией в рамках пакта Молотова – Риббентропа, соглашения о ненападении, включавшего, среди прочих положений, новый раздел Польши между двумя сверхдержавами. Захват продолжился в 1940 году, когда Советы аннексировали независимые государства Литву, Латвию и Эстонию, а также регионы Буковина и Бессарабия у Румынии. Теперь все они находились под прямым контролем Советского Союза, и это положение вещей означало, что их предыдущую историю и традиции государственности надлежало немедленно отбросить в сторону.
Летом 1940 года министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов объяснил причины такого внезапного продвижения на запад в разговоре с заместителем премьер-министра Литвы. Прошло всего две недели после первоначального перехода власти к Советскому Союзу, и сохранить частичную независимость Литвы все еще казалось возможным. Однако в разгар переговоров Молотов внезапно сбросил маску и рассказал министру, что происходит на самом деле:
«Вы должны внимательно взглянуть на реальность и понять, что в будущем малым нациям придется исчезнуть. Вашей Литве вместе с другими странами Балтии, включая Финляндию, придется присоединиться к славной семье Советского Союза. Поэтому вы должны начать прямо сейчас приобщать свой народ к советской системе, которая в будущем будет царить повсюду, по всей Европе, приведенная в действие в одних местах раньше, как в странах Балтии, в других позже».
Вступление Литвы в СССР оказалось действительно быстрым и жестоким. В течение нескольких недель после прихода Красной армии провели фиктивные выборы для избрания парламента, в котором доминировали коммунисты, в то время как крестьянские земли разделили и по-новому объединили в колхозы. В то же время советские власти арестовали десятки тысяч политически подозрительных или социально нежелательных граждан, депортировав большинство из них в Сибирь и Центральную Азию. В облаве участвовали главы государств балтийских стран. Президенту Литвы Антанасу Сметоне удалось проскользнуть через границу в Германию, но лидерам Латвии и Эстонии Карлису Улманису и Константину Пятсу повезло меньше. Улманис умер от дизентерии в 1942 году во время транспортировки в тюрьму в Туркестане. Пятс большую часть оставшейся жизни провел в заключении в психиатрических больницах, разбросанных по всему
