Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен
Свой новый устав железные дороги Финляндии получили постановлением, данным 24 апреля (7 мая) 1903 года. В нем в первую очередь обращалось внимание на усиление общей мобилизационной готовности. Поэтому Управлению железных дорог Финляндии следовало предоставить поддерживавшему с ним связь русскому офицеру, начальнику военно-транспортного отдела, право участвовать в качестве имеющего голос, полноправного члена в заседаниях управления, а также этого офицера могли при необходимости вызывать для объяснений в сенат. По новому уставу предполагалось свободное владение как письменным русским языком, так и разговорной речью всем личным составом Управления железных дорог, а также всем штатом принадлежавшей финнам линии Белоостров-Петербург, на которой движение осуществлялось их силами. В отношении остальных владение русским языком было «желательным».
Несмотря на положение 1902 года, касавшееся возможности русских занимать должности в Финляндии, железнодорожным уставом дополнительно конкретно определялось, что на должности, требующие высшего технического особого образования, можно назначать помимо выпускников Хельсинкского Политехнического училища (позднее — Высшая техническая школа) также лиц, окончивших соответствующие учебные заведения в империи. Высшую железнодорожную администрацию также обновили весной 1903 года желательным для Бобрикова образом. Новым генеральным директором Управления железных дорог на место ушедшего в отставку государственного советника, пожилого и страдавшего здоровьем Георга Стремберг, был назначен полковник Даниил Драчевский, который не владел ни одним из местных языков, не был сведущ в гражданском управлении Финляндии и до этого назначения служил военным транспортным начальником. Бобриков не был бы Бобриковым, если бы удовольствовался лишь ремонтом центральных административных органов. Когда сенат предложил, основываясь на постановлении 1902 года о равноправии финского и шведского языков, перейти в делопроизводстве бухгалтерии Управления железных дорог на финский язык, Бобриков бдительно воспротивился этому, ибо предлагавшиеся сенатом изменения не способствовали сближению окраины с империей. В первую очередь следовало блюсти общегосударственные интересы, а уж затем принимать во внимание точку зрения местных служащих железной дороги. Посему всем счетам, квитанциям, билетам, объявлениям следовало быть трехязычными, а государственный язык — русский — должен стоять в них на первом месте. То же самое касалось вывесок с названиями станций, текстов на стенках вагонов и т.п.
Когда дело подошло в 1903 году к решающей стадии, сенату все же удалось, ссылаясь на то, что нововведения потребуют больших расходов, выторговать двухгодичный срок для их осуществления. Это затем сыграло свою роль, ибо к тому моменту, когда в 1905 году общеполитическое положение изменилось, вывески с названиями станций финляндской окраины, накладные, квитанции, счета и т.п. все еще оставались без изменений.
Исключение, подтверждающее правило, составили проездные билеты и бланки для телеграмм. Вопрос был не только в языке, но и в том, что на этих документах широкого пользования вместо российского двуглавого орла был напечатан герб Финляндии со львом. Такая же эмблема нагло красовалась на форменных фуражках кондукторов и на их служебных сумках. Поскольку такое небрежение гербом Российской империи вело к серьезным заблуждениям относительно политического положения окраины, генерал-губернатор потребовал, чтобы двуглавый орел без промедления занял на финляндской железной дороге принадлежащее ему место. О возражениях не могло быть и речи. Сенату пришлось уступить.
В докладе императору Бобриков писал, что пока предусмотренные для железных дорог империи мобилизационные требования не будут и на финляндской железной дороге полностью соответствовать в оснащении ее всем предусмотренным для этого, а безусловно надежный персонал не будет обучен, до тех пор не будет гарантий, что финляндская железная дорога окажется в состоянии выполнять свои столь особо важные для государства задачи. Лишь приведя железные дороги Финляндии в единообразие во всех отношениях с российскими и особенно обязав их соблюдать требования Министерства путей сообщения, касающиеся мобилизационной готовности дорог, общегосударственные интересы могут быть приняты в достаточной мере во внимание. Это направленное в будущее, категорическое программное заявление генерал-губернатора не оставляло самоуправлению железнодорожного ведомства большого простора для деятельности.
Мореходство
Уже в 1891 году «Новому времени» пришлось с сожалением констатировать, что в акватории Финского залива действует лишь одна состоящая из православных лоцманская организация — «Санкт-Петербургское общество лоцманов». Начало его традициям было положено еще во времена Петра Великого. Во всех остальных районах Балтийского моря «водворился всепоглощающий инородческий элемент, в ведении которого таким образом находится государственная тайна — знание фарватера».
В конце XIX столетия на стратегическую обстановку влияла грандиозная программа строительства германского военно-морского флота, провозглашенная Вильгельмом II. Позднее это явилось решающим обстоятельством для присоединения Англии к Двойственному союзу. Усиливающаяся угроза со стороны германского флота не могла не отразиться на всем регионе Балтийского моря и не могла не вызвать ответных мер России по обеспечению безопасности побережья империи.
Морское сообщение между Россией и Финляндией было затруднено не только природными обстоятельствами, но и «ненадежностью и местным патриотизмом» лоцманов северного побережья Финского залива, владевших путеводными нитями запутанного лабиринта шхер. Их подозревали в готовности, как только представится случай, предложить свои услуги всякому, кто только является врагом России. Бобрикову были известны исторические исследования Бородкина, согласно которым, во время Крымской войны в 1854-55 годах французская эскадра, оперировавшая в Балтийском море, вероятно, в какой-то мере получила добровольную помощь финских лоцманов (главным образом с Аландских островов).
Бобриков считал плавание в шхерах почти неодолимо трудным. «Фарватер их вполне известен только местным прибрежным жителям. Финляндские лоцманы по необходимости обслуживают и наши военные суда, которые становятся таким образом в известную зависимость от них. А между тем эти лоцманы стоят вне всякой зависимости от нашего Морского министерства и могут, особенно если подпадут влиянию своих агитаторов, очень вредить делу общегосударственной обороны».
В качестве первого шага к уменьшению обособленности Лоцманского и маячного ведомства окраины Бобриков предложил, чтобы дела о должностных назначениях в этом ведомстве и о гидрографических работах подавались на окончательное решение императору, но не через посредство министра статс-секретаря Финляндии, а через Морское министерство и генерал-губернатора. Так усилилось бы единство державы в столь важной для мореходства и обороны государства сфере административного управления. В отзыве на инициативу генерал-губернатора управляющий Морским министерством генерал-адъютант Ф.К.Авеллан был готов пойти в решении этого вопроса еще дальше: перевести офицерские должности Лоцманского и маячного ведомства Великого Княжества в подчинение Морского министерства России, и тогда на них можно было бы
