Петр Северов - Морские были
Ночью после обхода караульных они тихонько выбрались на дворик, сделали подкоп и бежали...
Куда? В каком направлении?
Картину бегства Мур представлял приблизительно верно только до тюремной стены. Он не знал, что здесь, в проходе под стеной, беглецов постигла первая неудача... Когда, прижавшись к земле, Головнин проползал сквозь узкую нору, нога его скользнула по влажной почве и что-то острое вонзилось в колено. Он стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Через минуту боль как будто прошла, и Головнин решил, что все обошлось счастливо.
Узкой тропинкой беглецы вышли на дорогу и, прячась в кустарниках, миновали последние строения города, за которыми начинался подъем в горы.
План дальнейших действий был разработан в тюрьме. Гористыми, нехоженными дебрями они уйдут подальше от Мацмая, ночью спустятся на берег, захватят рыбачью байдару, силой возьмут в одной из деревень немного продовольствия и отправятся в море. Но уже на этом первом подъеме Головнин почувствовал такую боль в колене, что без помощи товарищей не мог идти.
Все же он шел, опираясь на руки товарищей и на палку, упрямо карабкался на выступы скал, пробирался через цепкие заросли, полз по каменным осыпям, волоча распухшую ногу. Этот путь в горы и дальше, по заснеженным вершинам хребтов, переправы через ущелья и пропасти, ночевки на скалах под холодным апрельским ветром и дождем, - все представлялось ему тяжким горячечным бредом.
Запасы провизии вскоре закончились. Они ели траву и пили воду из горных ручьев. Развести огонь, чтобы согреться и просушить одежду, не решались, их неизбежно заметили бы крестьяне из многочисленных прибрежных селений. А ночные поиски лодки на берегу приносили только разочарования: байдары или зорко охранялись, или оказывались неисправными либо малыми.
Темной ненастной ночью Хлебников сорвался в пропасть. Матрос Васильев, спустившись вниз по каменному откосу, не достиг дна. Чудом казалось то, что штурман Хлебников остался жив. Разбитый, в полубеспамятстве, он выбрался из пропасти и сказал задыхаясь:
- А все-таки... все-таки мы уйдем!
Солдаты уже гнались за беглецами по пятам. Перед отвесной стеной утеса, поднявшейся на стометровую высоту, Головнин сказал товарищам, роняя палку:
- Здесь и конец моей дороге... Дальше идите сами. Не нужно ни уговаривать меня, ни ободрять. Так уже случилось, что в самом начале пути я выбыл из строя. Но вы еще сможете захватить лодку и уйти в Россию...
Матрос Макаров, хмурый силач, медленно и тяжело опустился на камень.
- Что и говорить, Василий Михайлович... На такую стену и я, пожалуй, не взберусь.
- Ты силен, Макаров. Ты взберешься. Времени зря не теряйте, вы еще успеете уйти.
Со стороны берега донеслись голоса. Матрос прислушался и молвил равнодушно:
- Совсем близко и, видно, по следу идут.
Головнин повторял настойчиво:
- Торопитесь... Если вам удастся добраться до Охотска, - передайте там, что я нисколько не сожалел об этом своем шаге... Лучше здесь на скалах умереть, чем вечно в плену у самураев томиться.
- Они постараются взять вас живым, - сказал Макаров. - А это значит опять плен.
Капитан покачал головой:
- Живым я не сдамся. Буду камнями отбиваться, - им обязательно придется стрелять...
- Как-то это получается не по-нашему, не по-матросски, Василий Михайлович, - вмешался Шкаев. - Не годится ваше решение: вместе мы служили, вместе страдали и надеялись, вместе и помирать будем.
- Спасибо за дружбу, Михаило, - но только и верность и дружба не должны привести нас к общей беде. Мне на этот утес все равно не подняться.
Хмурый Макаров неожиданно улыбнулся:
- А все-таки мы попробуем, Василий Михайлович! Попробуем взобраться на утес... Вы за мой кушак держитесь, - он крепкий, выдержит...
- Руки твои не выдержат, Спиридон...
Макаров засучил рваные рукава.
- Подкову когда-то разгинал... Вершковый прут железный будто веревку наматывал. Выдержу!
Облава уже вплотную подходила к утесу. Подчиняясь воле товарищей, Головнин поднялся с камня и, осторожно ступая на раненую ногу, подошел вместе с Макаровым к отвесной базальтовой стене.
Они взбирались по малому извилистому руслу ручья. У верхней кромки утеса Головнину пришлось выпустить из рук кушак Макарова, иначе матрос не смог бы взобраться через выступ на вершину. Капитан вцепился в малое деревцо, выросшее в трещине под самой вершиной утеса, и поставил здоровую ногу на острую зазубрину камня. Последним огромным усилием Макаров перебросил свое тело через выступ... Он хотел подняться, чтобы подать капитану кушак, но оступился и упал на камень на самом краю обрыва. Головнин окликнул его, но матрос не отозвался, - он потерял сознание.
Капитан висел над обрывом, держась за малое деревцо. Камень под его ногой обломился и рухнул вниз. Теперь эта чахлая веточка удерживала его. Выпустить ветку из рук, - и конец этой мученической дороге. Он глянул вниз. По крутому подножью утеса медленно взбирались Васильев и Шкаев. Нет, выпустить ветку значило бы погубить и товарищей. Их нужно предупредить, они успеют посторониться. Он крикнул, но матросы не услышали.
- Я падаю... срываюсь! - повторил капитан, уже скользя рукой по гибкому стволу деревца.
Макаров сквозь беспамятство услышал хриплый шепот Головнина. Первое, что испытал матрос, было чувство жгучего страха: а что если он не успеет прийти на помощь? Поднимаясь на четвереньки, Макаров высунулся из-за кромки обрыва.
- Держитесь! - вскрикнул матрос. - Я иду!
Через несколько секунд они оба, тяжело дыша, лежали на утесе над обрывом.
Далеко внизу, приближаясь к утесу, длинной разреженной цепью шли японские солдаты. Однако облава уже не была страшна: моряки знали, что взбираться на эту каменную стену солдаты не решатся.
Ночью, спустившись на берег, они нашли под навесом большую лодку, в которой оказалось все необходимое в дороге: снасти, сети, ведра для пресной воды. Именно о таком судне мечтал Головнин, и, в конце концов, оно было найдено. Его не смутило и то, что провизия уже закончилась: есть сети, значит будет рыба, а где-нибудь на острове они добудут все необходимое для дальнейшего пути. Только бы развернуть эту лодку, только бы сдвинуть ее с песка...
Почти до зари беглецы бились у лодки, но спустить ее на воду не смогли. Матросы шатались от изнурения, израненный Хлебников несколько раз падал на песок. Тогда капитан понял, что его мечта о бегстве так и останется мечтой.
Днем в кустарнике на склоне горы их окружили солдаты. Головнин видел, как вязали они руки Хлебникову, как отбивался Шкаев от целого взвода самураев. Симанов и Васильев почти не оказывали сопротивления, - они были слишком слабы... Стиснув рогатину с долотом на конце, рядом с капитаном лежал Макаров.
- Мы будем драться, капитан?..
- Да, мы будем драться.
- Их очень много, - наверное, больше ста человек...
- Все же мы попытаемся отбиться. Потом возьмем в селе малую лодку и уйдем к берегу Сахалина...
- Где же мы добудем провизию, капитан?
- В любой рыбачьей хижине. Другого выхода у нас нет.
- Я слушаюсь, капитан. Хорошо, если нас не заметят... Только они обыскивают каждый куст. Смотрите, четверо идут прямо сюда.
Сквозь сплетенные ветви кустарника Макаров пристально всматривался в приближавшихся японцев. Вдруг лицо его побледнело.
- А как же с нашими товарищами? Японцы будут мстить, Василий Михайлович! Они убьют наших...
Никогда еще не видел Головнин таким растерянным силача Макарова. Он понимал: матрос не боялся за себя. Этот бывалый человек не раз добровольно рисковал жизнью, чтобы спасти капитана, чтобы оказать помощь товарищам. И сейчас он правильно рассудил: японцы, конечно, отомстят за гибель своих солдат; Хлебников, Шкаев, Симанов и Васильев погибнут.
Головнин медленно встал.
- Я принимаю всю ответственность на себя. Я скажу, что приказал вам бежать вместе со мной и грозил наказанием в России в случае, если вы не согласились бы с моим повелением.
Матрос тоже поднялся на ноги.
- Спасибо, капитан...
Три десятка японцев с криком окружили двух моряков. Головнин вышел на поляну и молча протянул офицеру сложенные руки. Тонко плетенный шнур врезался в кисти, петлей лег на шею, опутал ноги...
Мур ликовал: беглецы схвачены! Об этом ему рассказал караульный солдат. Где-то в горах Мацмая теперь они брели, все шестеро, связанные, как прежде, по рукам и ногам, и, наверное, матросы проклинали Головнина... Но неужели все шестеро остались невредимыми? Не может быть. Мур отлично знал и капитана, и Андрея Хлебникова, и остальных. Не таковы эти люди, чтобы на полпути к свободе сдаться без боя.
С нетерпением ждал он прихода Теске, - переводчик должен был знать побольше караульного.
Теске сообщил мичману, что капитан и штурман Хлебников ранены.
- Значит, преступники понесли заслуженное наказание! - воскликнул мичман.
