Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых
— Не стреляй, парень, мы не ОМОН, мы гаишники без оружия!
Площадку уже заполняли толпы, к нам бежали какие-то люди с палками. Я поднялся на ноги и заорал, чтобы они уе… быстрее, пока их анпиловские бабки не порвали. Менты переминались и не уходили, видимо, вспомнив фильм о футболе. Пришлось выстрелить пару раз в воздух, и они побежали к набережной, уплюхивая вперевалочку, как манежные тюлени. Репортер провожал их камерой. Мы пошли к дверям мэрии, куда уже вламывалась возбужденная толпа.
На балкон вышел Макашов в черном берете, тут же развернули красный флаг, и генерал объявил о полной ликвидации и мэров и херов.
Толпа это авторитетное заявление приняла с восторгом, радостно завопила и кинулась по этажам. Вот тут-то и началось! Я считал преувеличением рассказы о большевистской матросне, гадившей в вазы Зимнего дворца, но после погрома в мэрии стал более сдержан в выводах. Потомственная злость гегемона брала свое — тут же начали отнимать и делить. Из мэрии тащили все, что можно было унести, остальное просто били и ломали. Запомнился счастливый дедок, напяливший поверх плаща кожаную куртку. Мой знакомый приднестровец спускался по лестнице, держа обеими руками японский телевизор. Увидел меня и весело крикнул: «Иди наверх, внизу уже все разграбили!»
Я подошел к командиру ополченцев, бывшему замполиту, тот отмахнулся:
— Люди свое берут, мало их, что ли, грабила банда Ельцина?
К чести РНЕ — никто из наших бойцов участия в мародерстве не принимал, причем без всяких напоминаний. Более того, когда уже из гостиницы «Мир» выходили перепуганные служащие, к нашим бойцам, с В. Зызиным во главе, подошла женщина-буфетчица с пластиковой сумкой денег. Она объяснила, что это — выручка за несколько дней, а недостачу теперь повесят на нее, так как она ее вовремя не сдавала. Ребята проводили ее через толпу к метро.
За мэрией обнаружилась группа солдат внутренних войск, брошенная отцами-командирами. Два офицера, правда, сидели в стороне в кустах, но их застрелил А. Денисов при попытке достать оружие. Окруженные разгоряченной толпой, где заводилами были в основном женщины, солдаты втягивали головы, уворачиваясь от комьев земли. От расправы их спасала только редкая цепочка наших бойцов, удерживающая толпу. Я пробился к солдатам, спрашивая, кто старший по званию. Вышел сержант, который по моей команде построил людей. Ребята пробили проход в толпе, и мы отвели солдат в спортзал над приемной.
А на площади кипели страсти, с балкона упражнялись в барабанно-революционном блядословии депутаты, затем появился Руцкой, прочно вжившийся в роль спасителя Отечества. Отечество опять в ужасе замерло.
— На Останкино! Генерал Макашов, формируйте отряды для взятия телецентра! Я приказываю: на Останкино!
К захваченным у мэрии автобусам ОМОНа и армейским грузовикам побежали люди, кто-то громко искал водителей, восторженно вопили немолодые женщины с красными бантами. Я обратил внимание на отсутствие оружия — автоматы были лишь у охраны Макашова из «Союза офицеров», остальные тащили палки, милицейские дубинки и зачем-то щиты омоновцев.
Ко мне пробился Баркашов:
— На х… это Останкино! Собери людей у приемной и никого туда не пускай! Ачалов предлагает Шаболовку взять, но его уже никто не слушает.
Я собирал повсюду наших бойцов, и вскоре у приемной гудела, хохотала и обнималась толпа в форме и без формы. Ребята из Москвы, Подмосковья, Нижнего Новгорода, Красноярска, Ростова-на-Дону, Кубани, Ставрополя, Калуги встречали знакомых, делились впечатлениями…
Я с помощью своих офицеров формировал новые группы, назначая командирами руководителей наиболее крупных организаций, часть новых и старых бойцов вооружили пистолетами из захваченной «оружейки». Макариков, нашедший оружие и раздававший его, сунул мне ПМ и пару обойм: «Бери, пригодится». Новые командиры строили свои подразделения, распределяли обязанности внутри отрядов, осматривали территорию.
Баркашов пришел к вечеру, собрал в углу командиров. Мы сидели, как кучка заговорщиков, склонив к нему головы. Вести были неутешительные, обстановка непонятная. Баркашов говорил тихо, мы напрягали слух.
— Что там в Останкино — неясно, но эти вожди уже жрут коньяк и готовятся всей стране о победе объявить, больше уже ни о чем не думают. Ачалов ногу вывернул, лежит в кабинете, днем от него письмо Веденкин повез в Таманскую дивизию, с ним Крюков поехал с охраной на «Волге», но они еще не вернулись. Короче, мужики, если сегодня-завтра эти пидоры ничего не решат, то будем их арестовывать. Потом объявим, что Верховный Совет из-за сложности обстановки передает полномочия и власть военному руководству во главе с Ачаловым. Детали завтра обговорим, а пока давайте думать, что сейчас делать.
Посовещавшись, мы решили выставить посты на подходах к БД и отправить разведку в «гражданке» по Москве — прояснить обстановку.
В это время на улице зашумели возбужденные голоса, от входа подбежал В. Поваров:
— Петрович, там наши из Останкина вернулись!
Оказалось, что несколько наших бойцов не услышали приказ — или не захотели услышать! — и укатили с Макашовым в Останкино, крушить империю лжи. И теперь с понурыми, осунувшимися лицами рассказывали о бойне, которая там произошла:
— Пока Макашов сопли жевал в переговорах, подтянулись ВВ и ОМОН и устроили мясорубку. Неразбериха полная — БТР какой-то стремный проехал и верхний этаж обстрелял… Откуда у нас-то БТР? На западню было похоже — ударили по толпе одновременно и из телецентра, и из-за домов, и с подъехавших БТРов. Теперь там трупы друг на друге лежат!
Новым ошарашивающим гонцом стал Коля Крюков, ввалившийся в приемную в потертых спортивных штанах и в куртке с драным плечом:
— А где Петрович? Нас таманцы расстреляли на дороге!
Оказалось, что к приему Веденкина в дивизии были готовы — схватить появившегося в штабе Алексея попытался позвонивший командиру дежурный офицер. Но Веденкин успел выбежать, и обе машины проскочили через КПП. Бегущие следом солдаты по приказу офицера открыли огонь. Веденкин на передней машине ушел, а Крюков встал на пробитых колесах. Один из охранников был убит, второй вместе с Колей рванул в лес, где беглецы разделились и побежали в разные стороны. Крюков, отбежав на приличное расстояние, снял форму с шевроном РНЕ, спрятал ее под упавшим деревом и, оставшись в спортивных штанах, вышел к железнодорожной станции.
Радость дневной победы постепенно сменилась тревожным ожиданием, неуверенностью и настороженностью. Некоторые из бойцов уходили домой: одни, неловко оправдываясь, говорили, что придут утром, часть же исчезала молча, их отсутствие замечали командиры групп. Я никого не отговаривал и не останавливал. Каждый делал свой выбор сам.
Возвращались наши лазутчики. У Кремля были отмечены огневые точки, суетились солдаты, стояли армейские машины. Возле Моссовета кипел митинг демократов, куда затесались наши парни. В толпе говорили о тысяче автоматов, которые Шойгу передал Гайдару со складов МЧС и которые собирались раздавать для «защиты свободной России».
У здания Министерства обороны расположилась бригада спецназа ГРУ из Чучкова, офицер спецназовцев охотно объяснял нашим гонцам, что стрелять они будут только в ответ и ни на какой штурм не пойдут. И добавил, что, по слухам из МО, Ельцин и Коржаков Грачева уломали, и Паша ищет добровольцев в Подмосковье, обещая от имени Ельцина квартиры, деньги и звезды.
В. Поваров пытался вступить в переговоры с одним из РОВД, но менты задраили все люки и в контакт не вступали. Но в целом по Москве было тихо — работали магазины и транспорт, все дороги были свободны, спокойно ходили люди.
Я уже собирался пойти с докладом, как в приемную прибежал тяжело пыхтящий ополченец. Мужик был перепуган так, как будто в сортире из своей ширинки чужой член вытащил:
— Там… по набережной к нам… толпа… «Бейтар» и демократы… у них флаги — наши, США и Израиля. И еще собак ведут!
— Ты их сам видел? Собак, флаги?
— Не, мне передали и к вам послали.
Понятно. «Сам я Карузо не слушал, но мне Изя по телефону напел». Я отправил к набережной трех человек с автоматами, приказав бить под ноги и стараться никого не задеть. Вскоре вдали послышались короткие очереди, прихватив еще группу бойцов, я пошел на выстрелы. С первой группой мы где-то разминулись в темноте, а на набережной было уже пусто, только на валявшихся флагах, приплясывая, веселился кем-то брошенный бультерьер с мотающимся поводком…
Ночью площадь заметно опустела — сидели у костров женщины из палаток и пришедшие к ним подруги-патриотки, ополченцы и казаки вновь наваливали баррикады, наши бойцы зачем-то стали рыть окоп посередине площади.
Около двух часов ночи к баррикадам подъехал Володя Кузьменко с двумя нашими инструкторами из десанта. Они рассказали, что Щелковское шоссе перегорожено в нескольких местах постами ОМОНа, весь транспорт обыскивают и почти всех разворачивают, задерживая подозрительных. Сами они проскочили по «тропе братков» через Лосиный остров. Десантники просили отвести их к Ачалову, что я и сделал. Генерал лежал на диване, вытянув больную ногу на стул.
