Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен
Травля, которой подверглись коробейники, обратила на себя внимание генерал-губернатора, и циркуляром, разосланном губернаторам 17 (29) апреля 1899 года, он пытался выяснить, в чем дело. Однако тогда уже проблема быстро теряла остроту. В апреле 1899 года слухи начали стихать и почти совсем прекратились в мае, когда коробейники покинули Финляндию. Частично это произошло под давлением финляндских чиновников, частично по той причине, что те коробейники, которые были связаны с земледелием, поспешили в родные места на весенние полевые работы, чтобы осенью снова вернуться к коробейничеству. Осенью ситуация уже успела успокоиться, и весенний «сезон слухов» 1899 года больше не повторился в прежних масштабах.
Однако же коробейники не оставили дело просто так. На своих собраниях в мае-июне 1899 года в Вуоккиниеми, Кивиярви и Ухтуа они составили адресованные генерал-губернатору Бобрикову прошения, выражая озабоченность своим оказавшимся под угрозой положением. Занятие лишь земледелием не давало материальной обеспеченности, это вызывало необходимость торговли в Финляндии. Прежде местное население охраняло коробейников от притеснений со стороны чиновников, но теперь положение изменилось. Генерал-губернатора просили обеспечить карельским и русским коробейникам такие же права торговли в Финляндии, какими пользовались граждане Великого Княжества. С подобными же просьбами обратились к генерал-губернатору также петербургские фабриканты и купцы, занимавшиеся производством и продажей мануфактуры и галантереи. В своих прошениях они характеризовали торговлю вразнос как единственное средство обеспечить распространение упомянутой продукции в Великом Княжестве, поскольку враждебно относящиеся ко всему русскому финляндские торговцы желают заказывать только иностранные товары, ограничиваясь покупкой у производителей в империи лишь самого необходимого.
Исходя из того, что невозможно далее терпеть ситуацию, в которой притесняли коробейников и страдал авторитет империи, Бобриков ухватился за этот вопрос и предложил сенату энергично заняться подготовкой к обновлению законов, касающихся торговли вразнос. По действовавшему постановлению 1879 года о промыслах, русские торговцы в Финляндии приравнивались к иностранным, с чем нельзя было согласиться. Речь ведь шла о подданных единого для России и Финляндии монарха.
Однако сенат считал, что предложение генерал-губернатора совпадает с уже ведущейся подготовкой общего обновления постановления 1879 года о промыслах, а поэтому нет оснований для особого рассмотрения отдельных его положений. Недовольный этим Бобриков получил при посредничестве фон Плеве указание императора сенату подготовить проект положения о торговле вразнос. Ссылка сената на то, что постановление 1879 года появилось благодаря содействию и согласию сословий, поэтому имеются основания, чтобы предлагаемые изменения были предоставлены на одобрение сейму, не была принята во внимание. Изданное в административном порядке 2 июля 1900 года так называемое «Постановление о торговле вразнос» подтвердило права коробейников заниматься своим промыслом в Финляндии без ограничений, налагавшихся постановлением 1879 года на иностранцев. Следует обратить внимание на то, что в новом постановлении речь шла не об одних лишь коробейниках, но и об извозчиках, наемных гребцах, грузчиках, точильщиках и других подобных профессиях (разрядка моя — Т.П.).
Проблема коробейников не ограничивалась, по мнению Бобрикова, внутренними пределами Российской империи. В докладе на имя императора он писал: «Агитация против русских мелких торговцев, проникавших нередко, в поисках сбыта и заработка, в пределы Швеции, была подхвачена всегда сочувствующей финляндцам шведской печатью, которая успела поселить в Скандинавии страх и недоверие к этим мнимым «русским шпионам». Однако в Швеции, по-видимому, хоть в некоторой степени, убедились в несправедливости подобных нареканий и, по крайней мере в самое последнее время, там стали раздаваться в печати голоса о неосновательности подозревать в русских точильщиков в шпионаже. В финляндской-же печати не было сделано ни одной попытки образумить гонителей, введенных в заблуждение злонамеренной агитацией». Страх перед Россией и связанную с ним газетную пропаганду против «шпионской деятельности» бродячих точильщиков использовали в Швеции сознательно для получения бюджетных средств на нужды военного ведомства.
В Финляндии постановление 1900 года, сформулированное достаточно широко, обеспечило предпосылки для предпринимательства подавляющей части тех подданных империи, которые добывали себе средства к существованию в Великом Княжестве, но это в свою очередь дало возможность затяжки планировавшегося Бобриковым полного обновления закона о промыслах. По сообщению самого генерал-губернатора, число желающих отправиться в Финляндию русских купцов и ремесленников из-за «гонений» на них «значительно сократилось».
Школа и церковь
Ближайший друг и сотрудник Бобрикова Михаил Михайлович Бородкин писал, что Николай Иванович в своей генерал-губернаторской деятельности постоянно имел перед собой две больших цели: объединение Финляндии с остальной империей и подъем и поддержку «русского дела», которое низведено было в жизни края до едва заметного фактора. Интересы финляндцев защищали сенат, сейм и многочисленный чиновничий аппарат. Русские же, «заброшенные на эту приморскую окраину», были лишены заботы и внимания центральных органов управления империи и, по мнению Бородкина, до Бобрикова это по существу никого не беспокоило. Особенно ясно эта «отверженность» проявлялась в отношении школы.
Существовавшее в Финляндии «Русское благотворительное общество» традиционно старалось содержать русские школы в тех городах Великого Княжества, где русские составляли достаточно большую часть населения, например, там, где имелись русские гарнизоны. В 1883 году по инициативе Гейдена русские учебные заведения в Финляндии (в том числе и четыре школы средней ступени), были переданы в подчинение Министерства народного просвещения России и надзор за ними осуществлялся через генерал-губернатора и учрежденный при нем «Совещательный комитет по делам русских учебных заведений». Расходы по содержанию школ были частично возложены на казну России, но главным образом их содержание по-прежнему основывалось на частных средствах. Трудности вызывало то, что русское население Финляндии из-за своей малочисленности не могло существенно поддерживать финансирование школ, а руководимое Витте Министерство финансов России проявляло скупость, считая содержание этих учебных заведений делом властей Великого Княжества.
Деятельность школ в окружении неприязненно настроенного финляндского населения вообще была трудной. Дети, поступавшие в них, несмотря на свои русские имена и фамилии были часто уже настолько чужды своей подлинной национальности, что даже не владели родным языком. Такое положение Бобриков считал невыносимым и предлагал, чтобы с помощью этих школ дети усвоили русскую культуру и традиции. Речь шла также об укреплении в детях православной веры и о воспитании их в любви к Царю и Отечеству.
К тому времени, когда Бобриков приступил к исполнению обязанностей генерал-губернатора, общее число русских учебных заведений в Финляндии возросло до 24-х (4 средних школы, 17 народных /начальных/ школ и 3 детских садика). Но в управлении ими в 1894-95 годах произошел «поворот
