Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич
— Первое интервью, — напомнила Нилу, просматривая съемочный план.
— О’кей, приступим, — оживился Тарик.
Попросили Самсоненко найти несколько людей, чтобы снять первое интервью с
«аборигенами». Тот обрадовался, и вернулся в сопровождении двух коротко стриженых молодцов
в золотых шейных цепях. ««Мишки Гами», боевики грузового отдела Аргимпасы!» — Хелен
вздрогнула, узнала, но не подала вида, что знакомы. С плотно заколотой буклей волос и в очках с
дымчатыми стеклами, с блокнотом и ручкой на тесемке на шее, ведущая заморского канала была
неузнаваемо желанным гостем. Предположила: «Мишки» возле порта несут мздоимскую службу:
собирают дань с товара транзитных бизнесменов. Совсем не изменились за эти несколько лет.
Роскошные тупые персонажи, представители неформальной власти на полуострове. Откуда-то
изнутри сознания, из-под скорлупы, сковавшей душу за эти несколько лет на чужбине, вырвалось
чувство радости. «Господи, неужели наконец-то дома?!» Фонтан Морвокзала, обшарпанный
фасад гостиницы напротив, несколько тентованных ларьков с пирожками и напитками — как
будто время повернулось вспять. Сколько лет сдерживала себя, заставляя на чужбине забыть о
домашнем… А сердечко защемило при взгляде на этих двух идиотов из прошлого...
Их поставили на фоне мощных дверей сталинского Морвокзала. Минуту назад уверенные в
себе парняги при виде «волшебного глаза» объектива стушевались и покраснели.
— Ну, смелее! — приободрила их переводчица — Что бы вы хотели сказать людям, таким
как вы, простым, на турецком берегу?
— Это чего, кино? Короче, привет всем! — рявкнули со страху на распальцовке. — Салют!
А чо? У нас нормалек все. Живем лучше всех!
— Я хочу передать привет турецкой братве, — оборвал товарища старший подельник,
волнуясь. — Братва, давайте, в натуре! Вместе всех загрузим! Все барыги и коммерсы чтобы
платили как положено. А если стрем какой у вас — айда к нам, турецкая братва! Спрячем,
накормим, обогреем! Братва всех стран, соединяйся! У меня все, короче...
Из портовых ворот вырулил Одис в съемочном автобусе, пройдя доскональную проверку
таможенников, подъехал к Самсону.
— Таможенники проверили, простукали дно, привели пса, натасканного на наркотики.
Убили на автобус без малого два часа, а в это время с борта на грузовики оптовики грузили свои
ящики, мешки, сумки — и хоть бы что-то для проформы открыли таможенники. Слыхал про эту
таможню всякое, но за два часа, на моих глазах, оформить сотни тонн разнообразного груза —
такое в реальной действительности не возможно! — перевела Лена.
— У нас все возможно, — отреагировал Самсон. — Зеленый коридор называется — платим
зелеными, и айда вперед. А вас шмонали для серьезности, для полноты первых впечатлений.
Чтобы не думали, что так легко пожаловать в Крым!
Охота за сюжетами
После въездных процедур команда ловцов сенсаций поехала в Массандру. Впереди Самсон
на старенькой иномарке, следом автобус с турками.
— За нами хвост, — привычно-спокойно объявил Одис, всматриваясь в стекло заднего вида.
— Тройка БМВ, серая, затемненная, держит на крючке…
— Возьми вправо, — велел Дениз. — Мы снимем план. Как гора называется?
Автобус притормозил и съехал на смотровую площадку у Аю-Дага. Над бухтой возвышался
огромный, поросший лесом каменный медведь с подушкой облаков на спине. Притормозил
следом и «опелек» Самсона.
БМВ проехал вперед, остановился.
— Мистер Самсон, скажите, кроме вас нас сопровождают? — встревожено перевела вопрос
Тарика Хелена.
— Эта тачка с людьми нашего депутата, большого друга и покровителя Минкультуризма,
господина Бесарабченко. Вы же у его парней интервью брали! Отличные пацаны. Не волнуйтесь,
вам ничего не будут стоить. Едут за нами в знак уважения и для вашей же безопасности. На
субботу Босс приглашает на Тарханкут, — Самсон ткнул пальцем на карте в самый западный мыс.
— Покажет все в лучшем виде, древние городища, раскопки, много чего интересного. Ему нельзя
отказать, ему у нас никто не отказывает никогда...
Вспомнила Бессараба, мощную фигуру, хищный взгляд, пиратскую прихрамывающую
походку — и содрогнулась. Неужели и Тарханкут теперь тоже его? Но ведь Тарханкут, эта суровая
земля вольницы, не может принадлежать кому-то в отдельности! Достояние всех!
— Это окаянный человек, — стала говорить Денизу, — очень опасный, нам нельзя ехать
туда...
Вовлеченный в сюжетно-съемочное действо, Тарик улыбнулся:
— Схватились за материал. Сумасшедший. А охрану приставили — так спокойней. Что
думаешь, Одиссей?
Одис смотрел влюбленно, прошептал: «Дорогая, ничего не бойся. Я с тобой...» Дотронулся
до ее руки губами.
Тревога не уходила. В динамике работы вроде все забылось, но оставалось чувство, будто
прокрался в душу совершенно чуждый, злой демоний, и раздражал своим бесцеремонным и
наглым присутствием...
Тарик Дениз беседовал с директором дворца, степенной заочкаренной теткой. Хелен увидела
на столе телефонный аппарат, дисковый, точно такой, как был у них, в гарнизоне. Захотелось
поднять трубку и услышать голос отца. Задержалась, когда все вышли, схватила трубку,
машинально накручивала родной домашний номер. Трубка не замедлила откликнуться:
— Да, слушаю? — Голос мамы. Снова вместе? Совсем так, как говорил отец...
— Алло, мама, это ты?
— Какая мама? Кто это? — неуверенно произнес детский голосок.
— Ты кто? — удивленно спросила Хелена.
— Я Дениз.
— А Александр Иванович где?
— Что папе передать, кто звонил?
— А что с мамой?
— Я за старшего, на хозяйстве. Что передать, кто звонил? — переспросил мальчишка.
Неожиданная теплая волна накрыла ее. Господи, чудо, да и только! Папа вместе с мамой, и с
ними ее братик, Денис! Совсем другая, неизвестная ей семья! Расцеловать, так много рассказать!
Нужно обязательно встретиться с ними. Маму жалко, Тонька набрехала про ее аутизм! Все
нормально! И Дениска, ее братик!.. Душу сжала неведомая ностальгическая грусть, слезки
наполнили глаза.
— Тетя, мне пора. Маме помогать, — в трубке запипикало.
…Во дворце-музее Дениз выбирал самое главное и запоминаемое. Через Хелену
интенсивно общался с экскурсоводом, нарисовал схему видеосъемок. И по переговорнику держал
связь с операторами. За два часа интенсивной съемки сняли все самое ценное изнутри и снаружи.
Собирался материал, на который бы у других ушли дни и недели. Волшебник прямого репортажа,
творец телеинтриги, снимал без дублей, с первого раза. И вся группа, зараженная его энергетикой,
работала как один организм, меняя пленку за пленкой, обновляя и корректируя монтажные
листки. Увлеклись группой немцев, престарелых туристов с круизного теплохода, серьезно
осматривавших фотографии и огромный дубовый стол, за которым решалась судьба мира и их
страны. Отсняли мастерски интервью у бойкой бабульки с ребенком, разыграли интервью, в
котором доверчивая и серьезная девчушка рассказывала о том, что была дача семьи последнего
русского царя, их расстреляли, и что ей, малышке, очень жалко этих людей, для которых был
построен такой красивый дворец, посажен удивительный сад…
Охота, день второй
Сюжеты упорно роились, съемки продолжались, но сенсация не шла в руки. Тарик
расстроился, было видно, что за сенсацией готов лезть в пекло. На третий день с оператором
Шахином, на оплаченном щедро вертолете, снимали побережье от мыса Айя, Кастель, Карадаг. В
Коктебеле, на вертолетной площадке поджидал автобус с невозмутимой свитой. На обратной
дороге завернули в голубую мечеть. Отсняли религиозный сюжет.
— Скучно! — констатировал Тарик., — Вроде и картинка яркая, но запала не хватает. Не то,
