Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич

Книга третья

Часть первая

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО НАТА

Нат сразу положил на них глаз в многоязычном припортовом бедламе: в модной шубке,

молодая червонная дама за компанию с закутанным в стильную шкурку веселым

детенышем.

«Занятная парочка, — подумалось ему. — Ладно я, «Мельмот-скиталец», бегущий от

судьбы. Их что тянет путешествовать на переполненном теплоходе, последнем? Опасное

путешествие без надежного мужского плеча... А может, мое сгодится?» — улыбнулся,

вглядываясь в новое свое отражение на зазеркаленном боку рекламной тумбы. Нравилось:

стильно, необычно, моложаво. Скинул роскошь бизнес-класса: пальто, костюм, галстук.

«Пересдача, — философствовал иронично. — Козырный король не получился. Теперь

Джокер, к любой масти!»

Отплытие

Перевоплощение не пришло «задаром». Обошел бойкие припортовые бутики, дал себя

уговорить навязчивым туркам на яркую одежку: фирменную двухцветную куртку-штормовку,

штурманский свитер, мягкие утепленные башмаки, длинный шарф, кепку-капитанку… Все

контрабанда, со срезанными ценниками, добротное, красивое. Переоделся в примерочной, и

уставился на мир через модные очки с зелеными стеклами. Впрочем, за обновку вылезла

внушительная сумма… «3а качество нужно платить», — успокаивал при расчете внутренний

голос. Оставил продавцам прежнюю одежку. «Гуле-гуле, аркадаш!» — кланялись довольные

турки. «Лохонули по похмелке, — подзуживали внутри ехидные голоски. — И где ты будешь все

это попугайское носить? К одежке яхту прикупать?» Но яхту ему не очень хотелось.

В агентской фирме возле порта без проблем приобрел «ван вэй тикет» у хитрого усатого

турка. На рейс «Григория Сковороды», ближайшего теплохода на Ялту. Турок смачно поставил

печать на билете, радуясь чаевым: «Сковорода — карош карабул! Гуле-гуле, аркадаш!» Самолет,

поезд, теплоход! Какая разница? Так даже лучше. Жизнь продолжается, — успокаивал себя Нат.

Но ощущение, что кто-то следит за ним, не уходило.

В порту набрел на новые фри-шопы, увидел прежнюю незнакомку с непоседой-детенышем,

обрадовался неожиданно: вместе идем, попутчики? Резвые турки за прилавком набивали щедрому

«мариману» цветастые баулы джином, ликерами, шоколадом, хлопушками, мелкими подарками и

разной другой предпраздничной дребеденью. И руки сами шарили по полкам, загребая... Сдуру

купил племяннику несколько карнавальных костюмов, полный «прикид» Деда Мороза. И только

на выходе вспомнил: племяннику уже под тридцать. «Ничего, сгодится! «

Корабль на причале качало. Но он ловко вперся по крутому, танцующему трапу на

спасительный борт «Сковороды» — как безумный матрос с затонувшего баркаса. А сзади

напирали грузчики-курды с закупленными во фри-шопе баулами. Усталый помощник капитана

томился в штабной каюте. Словно поджидал его появления. И кинулся размещать, гупая гулкими

коридорами.

Грузная махина задрожала, гоготнула ревунком на прощание и тронулась, медленно

отчаливая от причала. Немногие попутчики-пассажиры высыпали на палубу под заунывную

песнь муэдзинов. Восхищались проплывающим мимо Стамбулом, зажигающим свои огни в

надвигающихся сумерках, мерно хлюпали сырые босфорские волны, из-под носа набирающего

ход корабля ловко выскакивали рыбацкие фелюги…

Давешняя незнакомка на смотровой площадке теплохода рассказывала ребенку, указывая на

стоявшую по пояс в воде пролива островерхую башню: «…Тогда кинулась в волны Босфора

наложница, и превратилась в русалку, и устремилась к кораблю суженого. Но ветер,

заколдованный злым визирем, подхватил паруса и понес корабль на Мармарис. А течение

повлекло русалку в Карадениз, Черное море. И так они больше не встретились…» Мальчишка все

фоткал, блымая вспышкой, слушая рассказ матери вполуха. Как заправский папараци, каналья

малолетняя.

— Печальная история, — влез посочувствовать новоявленный Джокер. Пригубил джин из

карманной фляжки, стукнув ее бочком о поручень: — Мадам, ваше здоровье!

Она посмотрела подозрительно на пьющего землячка в зимнем яхтсменском прикиде:

— Подслушивать некультурно!

Потом он вслед за парочкой перебрался к другому борту, они молча любовались, проплывая

беломраморной, окнами в пролив, расцвеченной огнями резиденцией турецких султанов.

Сумерки быстро сгустились, превратившись в ночь. Теплоход надрывно гудел, прощаясь со

Стамбулом. Плавно выправляя курс, подставлял нос северному ветру с открытых черноморских

просторов. Ушла нудная и ветреная сырость пролива, открытое море обдало холодной соленой

пылью, корпус судна тяжело вздрагивал под напором крепчавших волн. Последние зеваки

укрылись в корабельном чреве.

Позже, стараясь не мелькать, Нат наблюдал эту парочку за ужином в кают-компании.

Заботливая молодая мамаша объяснялась с официанткой:

— Сосиски, с гречневой кашей? Лучше натуральный омлет, только проследите, пожалуйста,

чтобы приготовили его ни в коем случае не на сале, а на масле, коровьем. А лучше на оливковом.

Официантка грубо оборвала:

— Ой, слушайте, ну какая вы смешная! Это же вам корабль, судно, а не ресторан! Вот повар

счас все бросит и будет вам готовить омлет на постном масле... Короче, есть будете? Можно кашу

с сосисками, а можно одну кашу. На столе еще хлеб и компот. Это без порции, скока хочешь. Да

чего выбирать, все равно все вырвите, такая качка...

Она смотрела на официантку удивленно, продолжая тонким маникюренным пальчиком

шарить в меню предполагаемый заказ. Очнувшись, с сожалением вздохнула:

— Спасибо! Я уже не смогу есть все это, совсем, — и, захлопнув в досаде меню, выложила

на стол несколько пластиковых коробочек со снедью и принялась потчевать из них сына.

«Наша, конечно», — подумалось радостно ему. Красивая, с фигуркой. И запасливая. Говорит

хоть и с легким акцентом, но с четким проговором слов. Соскучилась, небось, по русской мове?

После долгих лет разлуки едет показывать родителям своего инородца сына, венец дружбы между

народами…

«Вот и склеил бы «марьяж» на переходе», — вполне убедительно задребезжал внутри Ната

озорной голосок. — Идеальный корабельный романчик: попутчица — ни ты ей, ни она тебе.

Разогнали печали, разошлись на причале…»

«В картишки с ней сыграть вечерком в каюте, на раздевание, — егозил душевный

подсказчик. Но отбрасывал позыв, дал себе клятву — больше не садиться в карты.

«Представиться под модный образ?— судорожно подумал. — Включить «киношные педали»,

вспомнить молодость, продюсировал когда-то пару боевиков за шальные деньги нуворишей, чуть

было не купил медиа-канал, здесь, в Турции! «Продюсер Нат Берлин, да, побросало тебя, — все

ехидничал голосок. — А что? Сыграть в «представлялки». Мол, я представляю себе Ваш образ в

моем новом супер-кино-муви, а?.. Вас… в роли… Ага! Вот давеча еще та «представлялка» была в

Стамбуле!»

Тело его гадливо встрепенулось от жути нахлынувших воспоминаний…

Утром накануне разбудила Ната свистящая трель телефона. Портье отеля четко отрабатывал

свои чаевые. Он еле раскрыл глаза, осмотрелся и понял, что все еще на чужбине. Нашарил на

тумбочке часы. Пол-восьмого. Пора, взять манатки и в такси, на все сборы — не более получаса,

иначе — не успеть на регистрацию в аэропорт…

Сушило после вчерашнего. Тяжело присев на постели, он оглядел номер в поисках какой-

нибудь влаги. Нет, раскрытая барная дверца кричала пустотой. Куча разных наваленных одна на

другую порожних бутылочек на ковре взывала к благоразумию. На противоположном краю

огромного президентского ложа в смятых простынях ворочалось незнакомое смуглое тело.