Гудбай, Восточная Европа! - Якуб Микановски
Южнославянские эпосы, к которым относится и «Битва на Косовом поле», часто представляют собой сказания о кровопролитии и межрелигиозных распрях. Но при внимательном прочтении они раскрывают больше нюансов. Часто их герои работают как на султана, так и против него. По его приказу они сражаются с мусульманскими героями и разбойниками, которые равны христианам по силе и доблести. Когда христианский князь Марко сражается с чудовищным мусульманским разбойником Мусой Кеседжией, ему удается победить его только с помощью феи vila, которая подсказывает ему, как поранить врага так, чтобы обнажились три сердца, бьющиеся в его груди. Когда Марко наконец убивает Мусу, он плачет, ибо понимает, что убил лучшего, чем он, человека.
В другой раз князю Марко выпадает сразиться с величайшим героем боснийских мусульман Алией Джерзелезом, или Алией Булавоносцем. Алия скачет на крылатом коне и обладает силой двадцати человек. Как и Марко, он носит гигантские усы (непременное условие балканской мужественности), такие густые, что кажется, будто он держит в зубах черного барашка. В одной из историй обоим мужчинам снится один и тот же сон, который велит им отправиться по миру и долго искать человека лучше себя. Когда они наконец находят друг друга, Марко плачет и обнимает Алию, восклицая: «Слава Богу и дню, который в нем, ибо я нашел своего заклятого брата». Алия целует его в лоб, и два воина покидают поле боя, связанные друг с другом священным договором о дружбе. Христианско-мусульманское пограничье было местом зрелищного насилия, внезапной дружбы и, прежде всего, постоянно перезаключаемых союзов. Эта неоднозначная земля, одновременно угрожающая и манящая, во многом определила наше представление об исламе в Восточной Европе. Но бо́льшая часть исламской жизни протекала вдали от границы, в условиях относительного спокойствия. Она разворачивалась в банях и караван-сараях таких сонных городков, как Фоча и Карнобат, или в крупных городских центрах, таких как Сараево и София.
Османские Балканы считались неотъемлемой частью мусульманского мира на протяжении пятисот лет – дольше, чем большая часть Латинской Америки была католической. Однако иногда бывает трудно полноценно осознать, что было достигнуто за эти столетия. Большую роль сыграла историография. История ислама в Юго-Восточной Европе, к сожалению, носит сиротливый характер. Историки из христианских стран Балкан склонны были рассматривать эпоху османского владычества как своего рода культурную ядерную зиму, во время которой ничего не могло вырасти, не прорастало новых побегов. Они очень ошибались.
Вся система балканских городов – творение османов. Крупнейшие города Боснии и Албании, среди которых Сараево, Мостар, Тирана, обязаны своим существованием османскому фундаменту, а в Болгарии города Пловдив и София были почти полностью отстроены именно ими. Османские инженеры построили акведуки, дороги и мосты такой красоты, что те стали частью мифов. Путешествовать по шоссе Стамбул – Белград в османские времена означало передвигаться от одной искусно спроектированной гостиницы или постоялого двора для путешественников к другой. В городах можно было делать покупки в каменных рыночных павильонах или на крытых торговых улицах, подобные которым до сих пор можно увидеть в Старом городе Сараево. Само Сараево выросло вокруг большого караван-сарая, постоялого двора, основанного мусульманским пограничным владыкой Иса-беем.
Хотя Балканы были лишь частью – и зачастую довольно сонной – обширного османского мира, c шумным Стамбулом их связывали бесчисленные узы, основанные на политике, религии и торговле. В 1600 году шестисоттысячное население Стамбула вдвое превышало население Парижа и втрое – Лондона. Огромная организация по закупкам, в которой работали как христиане, так и мусульмане, обеспечивала город мясом и зерном. Их работа была настолько важна, что имперская администрация была вынуждена внимательно следить за тем, чтобы все шло гладко. Только в Софии в гильдию торговцев входили десять ювелиров, семь сапожников, четыре трактирщика, два бакалейщика, гончар, лодочник, прядильщик козьей шерсти и два продавца христианского шербета, один из которых был по совместительству шпионом исламской тайной полиции.
Именно это длительное сосуществование, а не внезапный акт отступничества, привело к большим волнам обращения, в результате которых Босния и Албания стали государствами, большинство населения которых было мусульманским. На Балканах христиане поддавались медленному, гравитационному притяжению возможностей и стимулов, предлагаемых исламской империей, в которой они жили, в то время как мусульманские эмигранты из Анатолии и восточных районов вливались в окружавшее их «неверное» общество.
Османская империя предоставляла множество возможностей христианам, готовым отречься от своей веры. Армии и флот султана были полны дезертиров из Италии, Греции, Сербии и Венгрии. В XIX веке эти военные перебежчики стали настолько многочисленны, что их сформировали в отдельный армейский полк murtad tabor, или «отряд предателей». Но не все, кто пересекал границу между конфессиями, делали это по собственной воле. Многие оказывались в мусульманских землях по принуждению, в качестве военнопленных или пленников татарских налетчиков, которые продавали их на одном из многочисленных невольничьих рынков Средиземноморья. Именно так небезызвестная Рокселана попала в Стамбул: дочь православного священника с Украины превзошла соперниц в его гареме и стала любимой женой Сулеймана Великолепного и матерью его наследников. Но судьба Рокселаны была исключительной. Более типичной была бы история Теодоры Тедеа, албанской женщины, родившейся около 1580 года. В 21 год Теодора попала в плен на турецкую галеру и была выдана замуж за мусульманина в Османской империи. Через несколько лет ее забрал греческий христианин и продал итальянцу в Неаполь, где она в конце концов рассказала свою историю инквизиции и отвоевала свою свободу.
Архивы инквизиции в Италии полны свидетельств, подобных истории Теодоры. Мусульмане в Османской империи полагались на рабскую силу с христианских земель; в свою очередь, многие христиане имели рабов, захваченных у мусульман. Жизнь на границах была коварной: как для мужчин, так и для женщин минутная невнимательность могла означать десятилетия, проведенные в дворцовом гареме или на галере. Именно это едва не случилось с Джоном Смитом, который после приключения с участием трех турков был схвачен и продан турецкому дворянину, но сумел бежать обратно в Англию через Польшу и Литву.
Плен был незавидной участью. Однако для некоторых христианских женщин добровольный переезд в Османскую империю мог открыть двери, которые в противном случае были бы для них закрыты по причине повсеместной гендерной дискриминации. Саломея Пилштын, родившаяся в 1718 году в католической семье на территории современной Беларуси, вышла замуж за
