Держава и окраина. Н.И.Бобриков — генерал-губернатор Финляндии 1898-1904 гг. - Туомо Илмари Полвинен
1 января 1898 года Куропаткин был назначен временно исполняющим обязанности военного министра, а окончательное утверждение его в этой должности состоялось в июле того же года.
Советский исследователь П.А.Зайончковский в основном соглашается с мнением Витте, высказанном им в «Воспоминаниях», что истинной причиной выхода в отставку Ванновского было его пресыщение вмешательством Великих князей в дела, из-за чего престарелому военному министру невозможно стало исполнять при Николае II министерские обязанности с тем же авторитетом, каким он привык пользоваться в царствование Александра III. А молодого императора, в свою очередь, раздражали «менторские» нотки в докладах 75-летнего министра. Ванновский сам предложил Куропаткина своим преемником и, принимая его 24 декабря 1897 (5 января 1898), прямо предостерег насчет Великих князей и их стремления вмешиваться в дела. Близость их к императору давала возможность непосредственного влияния на этого неопытного молодого человека. «Государь умен, добр и много знает, но еще не тверд волею». Характеризуя собеседнику роли Великих князей, Ванновский, разумеется, обратил внимание Куропаткина также на Владимира Александровича, который «знает военное дело и любит его, но без характера. Влияние на него Бобрикова вредно», ибо честолюбивый начальник штаба «подстрекает» Великого князя. Такое же мнение об отношениях между Владимиром Александровичем и Бобриковым высказал Куропаткину и председатель Государственного совета, Великий князь Михаил Николаевич.
Влиятельнейший министр финансов Витте преподнес молодому коллеге Куропаткину настоящий урок. Было известно, что император недостаточно осведомлен о проблемах, поддается влиянию и склонен решать дела «с ходу». У каждого министра был «медовый месяц». В течение первых нескольких недель после назначения возражений императором не высказывалось и все предложения почти без исключения одобрялись. Это время следовало использовать. По мнению Витте, главными противниками Куропаткина станут Великие князья, причинявшие действительно большой вред. «Они ничего не признают. Закон для них не писан». Витте призывал нового коллегу занять с самого начала в отношении Великих князей твердую позицию. Исправить положение позже было бы трудно. Вернувшись домой, Куропаткин записал в дневнике, что был потрясен, каким языком государственные министры говорят о священной особе монарха. Похоже, что на вершине власти шла война всех против всех. Куда же идет Россия?
Нового военного министра, который перед тем был начальником Закаспийского военного округа, знали в России как способного штабиста, получившего также боевой опыт в Средней Азии и на Балканах. Во время Русско-турецкой войны он был начальником штаба прославленного генерала Скобелева, ставшего национальным героем России. Куропаткин приобрел также репутацию человека, владеющего пером, благодаря своим публикациям по военной науке. Начальник канцелярии военного министерства, профессор Редигер написал в воспоминаниях о своем бывшем начальнике: «Куропаткин очень любил военное дело, прилежно его изучал, он очень много читал... говорил свободно и с большим апломбом, он производил на слушателей впечатление знающего свое дело, сильного человека». При этом и Редигер, и начальник штаба Варшавского военного округа генерал Гершельман, также хорошо знавший Куропаткина, обращают внимание на его «недальновидность», нежелание выслушивать иные мнения и склонность придавать большое значение деталям за счет общего целого. При отсутствии линии на достижение далекостоящих целей, случалось, что практические дела принимали неожиданные, основанные на мимолетных взглядах обороты, в то время как Куропаткин постоянно тщательно заботился о своем реноме в глазах «сильных мира сего». Витте и его предшественник на посту министра финансов А.Абаза сформулировали такую оценку Куропаткина: «умный и храбрый генерал с душой штабного писаря». К слабостям генерала, сделавшего карьеру в действующей армии, относили также узость образования и то, что он не владел иностранными языками, хотя в молодости прослужил год во французских войсках в Алжире. Это последнее обстоятельство имело значение как усиливающее положение министра в глазах другой стороны «Двойственного союза». По политическим взглядам Куропаткин был убежденным русским националистом. Прибывший из провинции, устремленный исключительно в свою профессию военный чуждался «международной» атмосферы Петербурга. Из-за главенствующего положения чужестранцев в империи быть русским, по его мнению, было прямо-таки невыгодно. Поэтому его целью и являлось превращение империи в «Россию для русских».
Учтя советы старших коллег, Куропаткин принялся эффективно использовать «медовый месяц». В числе ожидавших решения вопросов военного министерства были модернизация артиллерии российской армии и подготовленные двумя комитетами Дандевилля материалы об изменении воинской повинности Финляндии. Один из комитетов разрабатывал сам закон о воинской обязанности и денежной компенсации воинской повинности, другой — организационные вопросы, касающиеся войск. Комитеты состояли из русских и финляндских офицеров генерального штаба. Русские были, разумеется, в большинстве. Помимо общего председателя — Дандевилля, комитеты имели одного общего члена — полковника Бородкина. Из финляндцев в разные времена в комитетах состояли генералы Ф.В.Шауман и М.Л. фон Блом, а также полковники П.К.Антелл, Т.Ф.Блофельд и Г.Гадолин. Фактически финляндские члены комитетов оказались в роли статистов, поскольку их мнение систематически оставляли без внимания.
Принятие австро-венгерской армией на вооружение новой 77-миллиметровой скорострельной пушки явилось, по мнению российского главного штаба, подлинным переворотом в этом виде вооружений, который вызвал необходимость основательного обновления и российской артиллерии. В связи с этим 28 февраля 1898 года Куропаткин предложил Николаю II заключить с Австро-Венгрией договор о запрещении использования скорострельной пушки в армиях обеих стран.
Это было бы и первым шагом, если не ко всеобщему разоружению, то хотя бы к приостановке гонки вооружений в Европе. По поручению императора Куропаткин беседовал об этом деле с министром иностранных дел Муравьевым, который отнесся к инициативе военного министра благосклонно. Договор об ограничении вооружений нельзя было делать лишь двухсторонним — между Россией и Австро-Венгрией, а следовало вовлечь в него все европейские державы. Позиция Муравьева ясно выражала, что идея имеет значение как бы в качестве средства. «Именно теперь, когда мы делаем решительные шаги на Дальнем Востоке, весьма будет важно дать фактическое доказательство нашего миролюбия в Европе». В осуществление идеи Куропаткина царь направил предложение европейским государствам провести конференцию по разоружению, которая и собралась в Гааге в мае 1899 года.
В создавшейся ситуации реформа закона о воинской повинности Финляндии становилась делом срочным, ибо, помимо всего прочего, если страна, созывающая конференцию по разоружению, сама в то же время как бы повышает свой уровень вооруженности, это может произвести на зарубежный мир противоречивое впечатление. Поэтому вопрос следовало снять с «повестки дня» до возможного установления ограничений Гаагской конференцией.
В мае 1898 года Главный штаб подготовил основанное на предварительных разработках комитета Дандевилля предложение по новому закону о воинской повинности в Финляндии. В подписанном Куропаткиным и направленном Николаю П представлении были повторены высказывавшиеся уже Милютиным и Ванновским основания для проведения унификации. Представление дополнялось составленной Бородкиным «Исторической справкой об Уставе о воинской повинности в Финляндии 1878
