Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Только после разгрома 6-й немецкой армии генерал-фельдмаршала Паулюса в Сталинграде перед началом нового летнего наступления в районе Курска и Белгорода руководство организованного в марте 1942 года в составе Главного имперского управления безопасности (РСХА) разведывательно-диверсионного органа под условным названием «Цеппелин» решилось на заброску в Коми АССР десантной группы Смирнова-Николаева. Бессонов отметил на карте место высадки десанта и приказал захватить сельхозлагерь НКВД «Кедровый Шор», освободить содержавшуюся в нем Андрееву-Горбунову, выйти на связь с разведцентром и подготовить плацдарм для приема новых десантных групп.
У Смирнова-Николаева был свой план действий. После приземления в ночь с 6 на 7 июня 1943 года на левом берегу речки Вой-Вож в тридцати километрах от сельхозлагеря, в местечке, называемом «Развилки» (там расходились речки Лунь-Вож и Вой-Вож и находилось отделение сельхозлагеря, где заключенные заготовляли сено и пасли молодняк) он предложил своему заместителю Годову изменить утвержденный Бессоновым маршрут.
Но бывший колчаковский офицер, считавший, что «среди идущих к нам не будет (или почти не будет) идущих с задней мыслью перебежать к советам: все красноармейцы хорошо понимают, что таким перебежчикам советы не поверят и что они будут расстреляны», был убит. Кто застрелил командира группы, имевшего изготовленные в немецком разведоргане «Цеппелин-норд» документы капитана 65-го стрелкового полка войск НКВД Николаева Владимира Николаевича? Каков мотив убийства? Куда делась его карта с нанесенным на ней маршрутом к тайнику с ценностями Сибирского белого движения?
Писатель Рекемчук в своей повести «Б7-Б7 выходит из игры» назвал стрелявшим в Николаева радиста Одинцова:
«Одинцов и Доронин прыгнули с самолета почти одновременно и приземлились рядом — вернее повисли на ветвях соседних деревьев. Пришлось обрезать кинжалами стропы и спускаться вниз, обдирая до крови руки, в клочья изодрав летные комбинезоны.
— Живой?
— Живой.
— Ну, с приездом!..
Где-то поблизости трижды пропел рожок: Николаев подавал условный сигнал сбора.
Одинцов вынул из кобуры “парабеллум”, отвел предохранитель и переложил револьвер в карман брюк.
— Ты — что? — нахмурился Доронин.
— Ничего... Как только увижу — пристрелю: ахнуть не успеют. А потом пойдем искать своих...
Доронин задумчиво покачал головой:
— Нельзя стрелять. Нужно живым его взять, доставить к своим живого.
— А как ты это сделаешь?
— Поговорим с остальными. Обезоружим. Выходить из лесу надо всем вместе...
Настойчиво сигналил рожок».
И дальше — у костра: «...Доронин не успел даже заметить, как Одинцов выхватил из кармана “парабеллум” и выстрелил сквозь марево костерного дыма. В ту же секунду грохнул ответный выстрел. Николаев тенью метнулся в сторону и побежал, петляя, как заяц, к ближнему ельнику. Рукой он держался за левое плечо, очевидно, пробитое пулей.
— А-а, черт!.. — выругался Одинцов: шнур его пистолета зажало между патронником и взводной рамой, второй выстрел не получился. Но уже было поздно — фашист-подранок скрылся в чащобе. Оттуда еще два раза хлопнули выстрелы — пуля с комариным писком пролетела возле уха Доронина.
— Все равно — возьмем!.. — крикнул Одинцов. И разметав сапогами головни костра, бросился к ельнику.
Доронин сорвал с плеча автомат, побежал рядом с товарищем, на ходу полоснул очередью по кустам. Уже из лесу оглянулся: разбросанные головни тлели, наполняя округу желтым чадом. На опушке не было никого...»
Но вохровец Лазарев, участвовавший в задержании десантников, утверждал, что на его глазах Николаева убил выстрелом из автомата Доронин. В докладной записке наркому НКВД Коми АССР об «обстоятельствах ликвидации десанта» отмечено: «...один из десантников, по фамилии Николаев, был убит своими соучастниками». В донесении Берии — никаких подробностей убийства Николаева: «...при перестрелке два десантника убиты, десять сдались».
На допросе Годов показал: «После высадки мы договорились убить Николаева, и радист Одинцов первый стрелял в него, но только ранил, а затем другие, т.е. Кузьмичев, Жуков, Куликов и Скворцов (это вымышленные фамилии для школы) добили Николаева из автоматов. Сделано это было для того, чтобы он не мешал нам добровольно сдаться органам НКВД».
Убитых десантников (Николаева и Куликова) похоронили не на месте приземления, как позднее утверждал Лазарев, а на лагпункте «Развилки» сельхозлагеря «Кедровый Шор» Инталага НКВД, на опушке леса на расстоянии триста метров к северо-западу от расположения лагпункта 10 июня 1943 года.
В акте указано: «...труп Николаева — мужчина среднего роста, волосы русые, глаза закрыты, одет в нательное белье, имеет несколько пулевых ранений в области груди и головы...; труп Куликова — мужчина среднего роста, волосы темно-русые, глаза темно-карие, одет в военную гимнастерку армейского образца с красными петлицами, имеет пулевое ранение в голову, входное отверстие в области лица, а выходное — в затылке...»
Акт подписали начальник Кожвинского РО НКВД старший лейтенант госбезопасности Калинин и фельдшеры из сельхозлагеря НКВД «Кедровый шор» Магина и... Андреева.
Забрасывая могилу убитых диверсантов комьями болотистой земли, бывший майор госбезопасности не знала, что они были десантированы здесь для ее освобождения.
Вероятнее всего, Николаева застрелил находившийся с ним в месте сбора десантников Годов, по фиктивным документам — старший лейтенант 65-го стрелкового полка войск НКВД Павлов Михаил Константинович, которому Бессонов поручил следить за командиром группы. Не дождавшись после приземления проводника — переводчика с языка коми Доронина и радиста Одинцова, которые сразу же отправились искать ближайший лагпункт НКВД, Годов принял предложение Николаева идти по его карте к Аранецкому волоку и дальше к тайнику с сокровищами. Но когда началась стрельба и среди десантников возникла паника, Годов разрядил свой автомат в Николаева, спрятал карту и сдался вохровцам, рассчитывая таким поведением заслужить прощение и когда-нибудь продолжить самостоятельно поиски клада.
Расчет Годова оказался верным:
