Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
НКВД Коми АССР в Сыктывкаре запросил Кожвинский райотдел: «— Во время операции у вас в отделе осталась немецкая карта на русском языке. За этой картой к вам сейчас вылетит самолет. Немедленно доставьте эту карту на аэродром и передайте ее пилотам для доставки в Ухту находящемуся там генералу Мешику. Немцы заявляют, что карта была в планшетке командиры группы Николаева.
— В райотделе карты нет. Общая масса имущества и документов была доставлена в РО НКВД, причем планшетки и полевые сумки забиты деньгами. Опись вещей и документов составлялась общая, и планшетка могла быть не включена. Единственная надежда, что карту взял начальник ВОХР Инталага НКВД Котелевский. Результаты переговоров с ним сообщим дополнительно. Считаем целесообразным самолет пока не направлять.
— Не тратьте время на переговоры. Ищите карту. Доставьте ее на Кожвинский аэродром. На розыск карты даем вам один час».
Через час Сыктывкар получил телеграмму: «Подтверждаем, что в РО НКВД и РО НКГБ карты нет. Котелевский по телефону заявил, что он просил карту, но нарком тов. Кабаков ее ему не дал. Поэтому ищите карты у себя. Начальник РО НКВД Калинин. Начальник РО НКГБ Ачкасов»[123].
Злополучную карту тогда не нашли. Мешик из Ухты срочно направил в Москву шифротелеграмму: «Необходимой карты у нас не оказалось. Затребовал Архангельск, но и там нет карты, расчерченной на квадраты. Одну такую карту, известно, уничтожил Николаев. Вторая на русском языке с пометкой Годова, по-видимому, присвоена кем-то, как часы, фотоаппарат и другое, о чем Вам докладывалось. Сейчас эту карту разыскиваем... Прошу Вас через Коми АССР дать строгое указание тов. Кабакову о розыске всех попавших вещей».
Дальнейшего развития радиоигра «Повстанцы» не получила. Немцы перестали отвечать на сигналы Одинцова. 11 декабря 1943 года начальник 3-го отдела ГУКР «Смерш» подполковник Барышников доложил Абакумову: «Радиостанцию “Повстанцы” (Ухта) противник не вызывает уже в течение полутора месяцев. Попытки установить связь с центром нами положительных результатов не дали. Считаю, что дальнейшая радиоигра является нецелесообразной...»
Вину за провал радиоигры возложили на руководство НКВД Коми АССР. Годов рассказал смершевцам о вооружении и экипировке группы, разграбленных и присвоенных местными чекистами и вохровцами. Приказом НКВД СССР от 24 августа 1937 года № 0061 была создана «комиссия по расследованию возможного мародерства при ликвидации вражеского парашютного десанта».
«Из ГУКР НКО «Смерш» поступили данные о том, что у вражеского парашютного десанта, выброшенного немцами в начале июня с.г. в местечке «Развилки» Кожвинского района Коми АССР якобы была 5-ти км карта на русском языке, фотоаппарат, компасы, бинокли, что при окончательном описании в Кожве и при сдаче представителю ОКР «Смерш» АрхВО не оказалось...»
В результате расследования факты «мародерства» подтвердились. Нарком внутренних дел Коми АССР полковник госбезопасности Кабаков, которому, как и партийному секретарю республики, достались трофейные «Парабеллумы», был освобожден от занимаемой должности и отправлен начальником милиции... в Крым «...за преступно-халатное отношение к учету, хранению материальных ценностей, мародерство и хищение трофейного имущества, принадлежавшего вражескому парашютному десанту». О награждении участников «ликвидации» этого десанта орденами и медалями не могло быть и речи.
Межведомственной склокой ловко воспользовался тридцатилетний заместитель начальника следственного отделения ОКР «Смерш» АрхВО капитан Рюмин. В рапорте на имя Абакумова он обвинил Мешика «в присвоении принадлежавшего Николаеву «парабеллума» (что соответствовало действительности) и его карты, на которой, по показаниям Годова, «были отмечены населенные пункты Коми АССР и особо подробно нанесены населенные пункты по реке Уса, также как Петрунь, Абезь, а по Троицко-Печорскому району Аранецкий волок...». По этой карте бывший колчаковский прапорщик Смирнов-Николаев хотел найти ценности, спрятанные на Приполярном Урале десять лет назад.
О характере возникших в связи с этим рапортом отношений между начальником ГУКР «Смерш» и его заместителем доложил Сталину 8 февраля 1948 года генерал-полковник Серов[124], который в 1943 году был заместителем наркома внутренних дел: «Мне Абакумов в 1943 году заявил, что он все равно когда-нибудь застрелит Мешика. Мешик это знает и остерегается...»[125]
Бдительного провинциального следователя Рюмина Абакумов приказал откомандировать в Москву, не подозревая, что тот через несколько лет станет его могильщиком.
2 июля 1951 года старший следователь Министерства государственной безопасности подполковник Рюмин отправил Сталину письмо, в котором назвал министра Абакумова «опасным человеком для государства». Через два дня Рюмин был вызван к Сталину и в присутствии Молотова, Маленкова, Берии, Булганина доложил «о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел крупных государственных преступников, а также присвоении Абакумовым трофейных ценностей». В тот же день всесильный министр был смещен со своего поста, арестован и позднее расстрелян. Принципиального Рюмина произвели в полковники, назначили начальником Следственной части по особо важным делам, а затем заместителем министра госбезопасности. Сталин сказал: «Вот простой человек, а насколько глубоко понимает задачи госбезопасности». После окончания войны «трофейная лихорадка» охватила не только Абакумова, но и того же Серова, маршала Жукова и других высокопоставленных чекистов и военачальников.
Так, бывшие подчиненные Серова по Германии, генералы МВД Бежанов и Сиднев, арестованные МГБ, показали, что захватили в подвале Рейхбанка в Берлине более восьмидесяти миллионов рейхсмарок, которые Серов и Жуков расходовали практически бесконтрольно.
На допросе Сиднев подтвердил, что «направляя трофейное имущество из Германии в Советский Союз для сдачи в фонд государства, Серов под прикрытием этого большое количество ценностей и вещей брал себе... Серов приказал мне все лучшие золотые вещи передавать ему непосредственно. Выполняя это указание, я разновременно передал в аппарат Серова в изделиях примерно 30 килограммов золота и других ценностей... Жена Серова и его секретарь Тужлов неоднократно приезжали на склад Берлинского оперативного сектора, где отбирали в большом количестве ковры, гобелены, лучшее белье, серебряную посуду и столовые приборы, а также другие вещи и увозили с собой... Серов вывез из Германии много добра, и я даже не могу представить, где он мог его разместить».
В конце 1947 года Абакумов арестовал адъютанта Жукова — полковника Семочкина, который показал, что у маршала имеется целый чемодан с трофейными бриллиантами. По указанию Сталина Абакумов провел негласный обыск на московской квартире Жукова, где обнаружил
