Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
При обыске на квартире и даче самого Абакумова после его ареста 12 июля 1951 года изъяли шестнадцать мужских и семь женских наручных часов, в том числе восемь золотых, около ста пар обуви, чемодан мужских подтяжек, 65 пар запонок, 22 фарфоровых сервиза, 78 художественных ваз, огромное количество новеньких махровых халатов с эскизами экзотических стран и ящик с трофейным женьшенем, вероятно из Кореи или Маньчжурии[126].
Современные почитатели начальника Смерша считают, что он по сравнению со своими подчиненными жил не особо богато.
Когда в декабре 1951 года арестовали начальника Управления МГБ по Алтайскому краю генерала Карпенко, занимавшего в конце войны должность начальника отдела «Смерш» 5-й ударной армии, штурмовавшей Берлин, то при обыске нашли у него четыре золотых портсигара, тридцать дамских и мужских золотых часов, несколько десятков золотых колец и подвесок с бриллиантами.
У бывшего начальника его секретариата майора Зобова и того больше: до ста золотых часов и десятки платиновых, золотых и серебряных ювелирных изделий. Все эти ценности хранились у Зобова в авоське, подвешенной на гвозде в чулане.
Исключенный из КПСС и лишенный генеральского звания в 1955 году бывший помощник начальника ГУКР «Смерш» Болотин (Балясный) — с низшим образованием, «на фронтах Отечественной войны не был», однако награжден «зауспешную работу» орденами Кутузова 2-й степени, Красного Знамени, Красной Звезды и тремя Отечественной войны — не оставал от своего начальства.
В 1945 году во время командировки в Австрию Болотину в Вене был доставлен «смершевцами» ящик, в котором находилось свыше семисот пакетов с различными ценностями (золотые и платиновые изделия, драгоценные камни). «Эти ценности в полевую контору Госбанка Болотин, как приближенный Абакумова не сдал, в результате 110 пакетов было похищено, но кем и при каких обстоятельствах установить не удалось».
Между тем Сталин разочаровался в своем выдвиженце Рюмине, обозвал его «шибзиком» и 14 ноября 1952 года перевел из МГБ в Министерство госконтроля страшим контролером. Через год Рюмина арестовали и расстреляли. Также поступили с министром внутренних дел Украины Мешиком и его покровителем Берией. Поэтому история с пропажей карты, принадлежавшей Николаеву и присвоенной после его убийства Годовым, но изъятой у того при задержании, постепенно забылась. Эта карта вместе с другими документами и имуществом десантной группы была доставлена в кабинет начальника сельхозлагеря НКВД «Кедровый Шор». Никто тогда не обратил на нее внимания — все делили свалившиеся с неба трофеи. Никто в пьяном угаре не заметил, как эту карту поднял с пола своего кабинета трезвый хозяин — капитан госбезопасности Валк. Тот самый Карл Гансович Валк, которого Андреева-Горбунова успела до своего ареста перевести в распоряжение Управления Ухто-Печорскими лагерями и назначить начальником сельхозлагеря «Кедровый Шор».
До той поры не имевший совершенно никакого опыта в области сельского хозяйства эстонец Валк тем не менее быстро освоился в новой для себя сфере деятельности и вывел захудалый сельхозлагерь (по легенде — совхоз)... в участники Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве.
О том, какой ценой достигались высокие производственные показатели, свидетельствует отчет капитана госбезопасности Валка за 1943 год: «Не рассчитывая на помощь извне, совхоз буквально поставил на ноги все живое. Решительно был пересмотрен весь контингент заключенных (всего 766). Все маломальски способные были привлечены в уборочные бригады. Мобилизован весь аппарат совхоза, хозобслуга, медпункт, члены семей вольнонаемных. В напряженные периоды работы все закрывали на замок и выходили в поле. Эти меры, хоть и затормозили хозяйственную жизнь совхоза в других областях, но диктовались ответственнейшими задачами плана...»
В операции по ликвидации десанта Валк показал себя достойно: немедленно доложил о происшествии своему начальству и на самолете У-2 вылетел на разведку в район десантирования. В отличие от чекистского и вохровского руководства Коми АССР не участвовал в пьянках и дележе оружия и имущества. В своем объяснении по поводу пропажи карты местности сослался на сообщение Лазарева о том, что «у десанта была изъята карта Коми АССР, на которой были нанесены мельчайшие пункты и речки и сделаны пометки на некоторых районах, но на каком языке, и каков ее масштаб, ему неизвестно». Подтвердить или опровергнуть это объяснение Лазарев не мог: «26 августа 1943 года, его по ходатайству Валка, перевели к новому месту службы за пределы республики».
Воспользоваться доставшейся картой Николаева, чтобы отыскать клад, Валк не успел. В марте 1945 года его откомандировали на родину, в Эстонию, в распоряжение Балтвоенморстроя НКВД, где он также достаточно быстро освоил особенности восстановления портовых сооружений в Таллине. Впрочем, методы лагерного сельхозпроизводства и транспортного строительства были одинаковыми: безжалостная эксплуатация заключенных.
В каком-то приметном месте Вал к заложил свой тайник с картой, брать ее с собой опасался: в случае обнаружения могли возникнуть серьезные осложнения по службе.
После отъезда Карла Гансовича в Эстонию фельдшер медпункта сельхозлагеря НКВД «Кедровый Шор» Александра Азарьевна Андреева-Горбунова не сработалась с его новым начальником и была отправлена на общие физические работы. В 1943 году ее признали инвалидом и Валк уже из Таллина хлопотал об освобождении по болезни бывшего майора госбезопасности, но руководство НКВД-МГБ отклонило его ходатайство, как и все многочисленные прошения помощницы начальника СПО НКВД Молчанова.
Возвращение Валка в Коми АССР совпало с постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года за № 416—159 сс об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников, к которым отнесли и Андрееву-Горбунову.
17 июля 1951 года она умерла в поселке Абезь в лазарете лагпункта № 2 особого «Минерального» лагеря МВД «от остановки сердечной деятельности и дыхательного центра».
Последний документ в личном деле № У-853 заключенной Андреевой-Горбуновой Александры Азарьевны гласил: «Труп, доставленный по месту погребения, одет в нижнее белье, уложен в деревянный гроб, на левой ноге умершей привязана дощечка с надписью (фамилия, имя, отчество),
