Когда горит огонь - Ханна Грейс

– Почему он меня не любит, мама? И вообще не считает за дочь.

– Твой отец… не знаю, милая. Когда выходишь замуж, думаешь, что знаешь человека как облупленного, но люди меняются. Твой папа изменился. Поначалу в мелочах – в том, как говорил на определенные темы, в общении с людьми. Потом родилась Эльза, и он снова стал тем человеком, за которого я вышла замуж. Он прекрасно к ней относился, и она его боготворила.

Меня так и подмывает снова пойти собирать чемодан.

– Наверное, это было здорово.

– Это не продлилось долго, он снова стал грубить людям, ссориться по пустякам и поздно возвращаться домой. Наш брак трещал по швам, мне надоело все время чувствовать себя как на войне. – Мама ерзает в шезлонге, и я сжимаю ее руку, чтобы продолжала. Она еще никогда не рассказывала так откровенно про отношения с отцом, и мне отчаянно хочется услышать все. – Дальше ты знаешь: мы оставили Эльзу с твоей бабушкой и отправились любоваться северным сиянием. Наконец-то мы отгородились от внешнего мира и снова были счастливы. Спустя несколько недель я обнаружила, что беременна тобой, и он снова так радовался.

– О, значит, было время, когда он радовался моему существованию. До моего рождения.

– Ты была как маленькая куколка, когда родилась. Абсолютное совершенство. Никогда не плакала, все время спала и любила, когда тебя держали на руках. Я тебя обожала. Но «Фенрир» забирал все время твоего отца, а я не хотела ездить с ним, пока ты была так мала, поэтому мы часто разлучались. С возрастом ты менялась и не походила ни на кого из семьи Робертсов, поэтому твой отец отдалился еще больше.

– Отдалился? Почему?

– Поначалу это было почти незаметно. Он отпускал замечания насчет того, какими светлыми становились твои волосы, в то время как у Эльзы они были темно-каштановыми, а твои глаза начали зеленеть. В семье Робертсов все были похожи, но ты оказалась исключением. Ты вся пошла в меня.

Я ощутила дурноту: все встало на свои места.

– Он думает, что я не его дочь.

– Прямо он ничего подобного не говорил, но некоторое время я была убеждена, что это и есть ответ. Поначалу пыталась выбросить это из головы, думала, что, повзрослев, ты сможешь перекинуть мост через пропасть, которую он создал. – Мама трет щеку тыльной стороной ладони. – Мне хотелось, чтобы проблема была именно в этом и все можно было исправить с помощью теста ДНК и серии консультаций у семейного психолога. Но когда он начал точно так же относиться и к твоей сестре, я поняла, что искала логичные ответы, с которыми могла бы работать, но на самом деле все это время проблема крылась в нем самом. Мы очень часто ссорились. Я не смогла смириться с тем, что создала семью с человеком, который относится к собственным детям так, будто они ему мешают. Я словно бы оплакивала утрату мужа, хотя он не умер. Он просто оказался другим человеком. Вы это замечали, даже когда ты была совсем маленькой, ты чувствовала, что что-то не так. Эльза начала вытворять всякие вещи, чтобы привлечь его внимание, и это срабатывало, поэтому ты начала поступать так же. Я думала, все наладится, когда мы будем путешествовать вместе, но для вас обеих становилось только хуже.

Я сижу молча, боясь заговорить и прервать поток долгожданных ответов.

– Поначалу это было безобидно. «Папочка, смотри», – и вы ждали ответной реакции, но чем меньше это срабатывало, тем чаще так поступали, и я даже не могла отругать вас и отговорить от дурного поведения, потому что вы были не виноваты. Всего лишь девочки, которые не знали, что поступают неправильно. Которые не понимали… – ее голос надломился. – Мне так жаль, Аврора, так жаль, что ты страдала из-за того, что мы были плохими родителями. Я бросила его, когда поняла, что он никогда не изменится, но слишком поздно. Вред уже был нанесен.

– Значит, ответ на мои вопросы я уже знала? Что он нехороший человек?

– Я никогда не называла себя идеальной матерью. Да, у нас есть разногласия, но я люблю тебя и за себя, и за Чака, – она встает, стряхивает невидимую пыль с брючного костюма. Туфли в ее руках выглядят совершенно неуместными. – Ты взрослая, Аврора. Я не могу тебе указывать, да ты бы и не послушалась, но… По закону отец должен оплачивать твое содержание и образование, пока ты не получишь доступ к своему трастовому фонду, однако это не означает, что ты должна с ним видеться. Распоряжайся этой информацией по своему усмотрению.

Я чувствую, что за короткое время узнала столько, что хватило бы на целую жизнь, и оттого выжата как лимон.

Как и мама, я пыталась найти причину. Отчаянно искала ответы, которые могли бы все объяснить, дать подсказку, за которую можно было бы уцепиться и все исправить. Но вряд ли я могу исправить чужой скверный характер.

Я тоже встаю, следом за мамой иду на главную дорогу, посыпанную гравием, и помогаю ей надеть туфли.

– Побудешь со мной еще немного? Эмилия где-то здесь.

– Не могу, милая. Мне нужно домой к Коту. Он удивится, куда я пропала.

Я уже и забыла про этого проклятого Кота.

– Так это настоящий кот? Или ты придумала его, чтобы заставить меня приехать?

Мама закатывает глаза и достает из сумочки телефон. На заставке красуется лохматый черный кот на горе подушек…

– Он что, лежит на моей кровати?

– У тебя есть свое место, Аврора. Ты же не можешь застолбить за собой навечно все кровати, на которых спала.

– Ты издеваешься? Сама же две минуты назад просила меня приехать домой!

Мама фыркает и убирает телефон в сумочку.

– Если в следующий приезд ты захватишь с собой копченого лосося, Кот подумает над тем, чтобы подвинуться.

* * *

Я оставляю маму с Эмилией, а Ксандеру строго-настрого приказываю не приставать к ней. Он пошутил, что станет моим отчимом, как только увидел, что она моя повзрослевшая копия, и я не хочу рисковать. А еще я разрешила Эмилии поколотить Клэя, если он хотя бы глянет на маму.

Подходя к кабинету Дженны, я заранее ненавижу предстоящий разговор.

Большую часть моей жизни в ней были «Медовые акры», и я знаю, что если