Звёзды ещё горят - Лиса Эстерн
– Нравится тебе, значит, театральничать, и всё это… – Мужчина небрежно махнул рукой, имея в виду театр, актёрство и прочее. – Всё это серьёзное занятие, а не детская прихоть?
Маша вцепилась в руку Паши так, будто это она пыталась удержать его от необдуманных реакций, а не наоборот.
– Отец, не мог бы ты проявить немного больше уважения к чужой работе!
– Работе? – он усмехнулся. Удивительным образом Маша напоминала своего отца, и это особенно виднелось в таких маленьких деталях, как усмешки, лёгкое, презрительное покачивание головой, привычка скрещивать руки на груди и так далее. Стелла удивлялась, как её подруга этого не понимала: она же копия своего отца! – Хорошо, если ты просишь, но твою позицию я и так знаю, а мне бы хотелось узнать, что скажет он.
– Для меня честь наконец с вами встретиться, – Паша был непривычно серьёзен, и голос его звучал ровно, твёрдо, и когда он протянул руку для рукопожатия, то невероятным образом балансировал на грани: не отпустил Машу и при этом не выронил костыль. – Сейчас я учусь на режиссёрском, не планирую останавливаться только на этом. Я прекрасно понимаю, что мой путь крайне зыбок и нестабилен, поэтому, чтобы ощутить хотя бы какую-то твёрдость под ногами, вместе с этим я поступил на дополнительную цифровую кафедру для переподготовки. Отвечая на ваш вопрос, скажу так: да, для меня всё это серьёзно, но иллюзий у меня нет, и, хоть мне хотелось бы посвятить этому ремеслу свою жизнь, я рассматриваю разные варианты.
Маша приподняла бровь, взглянув на Пашу с явным удивлением. Она не знала, что её молодой человек водрузил себе на плечи дополнительную нагрузку в виде ещё одной специальности. Может, из-за этого его лицо казалось более уставшим и осунувшимся, чем раньше. Стелла вдруг подумала, что не только она крутится как белка в колесе, пытаясь устроить свою жизнь и не утонуть в пучине неизвестности и не задохнуться от страха перед этой неизвестностью. Паша нравился ей всё больше и больше.
– А что насчёт моей дочери?
– Дорогой, спрашивать об этом неприлично, – без-обидно пожурила его жена подле него, выглядевшая как ожившая обложка какого-нибудь модного журнала.
– Всё хорошо, – Паша вдруг улыбнулся, покрепче взяв Машу за руку. Он взглянул на неё с такой теплотой, что смотреть на них было неловко. – Маша – удача, которая мне улыбнулась и позволила оберегать её, и я очень ей благодарен за то, что она когда-то назвала меня потерянным романтиком. Может, это и так: пусть я романтик, который наконец нашёл очаровательную музу.
Стелла вздохнула, покачав головой. Она чувствовала себя неловко, наблюдая за этой сценой и слушая все эти речи, но, глядя на счастливое лицо подруги, готова была смириться с представшим перед ней ужасом.
Чей-то шëпот пощекотал ей ухо, и кожа покрылась мурашками:
– Снова подглядываешь за чужой историей? – Она обернулась для того, чтобы наткнуться на улыбку Марка. Он уже переоделся, и теперь в своём зелёном свитере, круглых очках и с немного растрепавшейся укладкой выглядел очаровательно. – Как насчёт обратить взор на свою собственную? Что думаешь?
– Это ты про себя, да?
Он многозначительно пожал плечами, отводя взгляд, будто узоры на стенах были куда занимательнее её вопроса.
– То, что ты говорил на сцене, – вдруг начала она, явно заметив то, как юноша на мгновение замер, но потом старательно напустил на себя беспечный вид. Он приподнял бровь, заинтересованный. – Весь этот диалог в конце – его же не было в сценарии, да? Вы с Пашей специально сыграли это представление для…
– Тебя? – опередил он, подняв кисть и накрутив на палец ленточку. – А тебе понравилось?
Стелла внимательно смотрела в его смеющееся лицо, на улыбку без ямочек, на ненастоящие искры в глазах – Марк старательно делал вид, будто не ждал её ответа. Точнее, не ждал определённого ответа.
– Мне, – начала на вдохе и закончила на выдохе: – пора идти. Я опаздываю на встречу.
Она развернулась и поспешила к Маше.
– Стелла! – Ей даже показалось волнение в его голосе, когда Стелла обернулась. Марк махнул ей, и ленточка задорно последовала за ним. – До встречи, Стелла.
И тогда она развернулась, побежала – так быстро, как только могла, как если бы это был её последний забег и ей необходимо было победить во что бы то ни стало! Снег под ногами хрустел, вторя её шумному дыханию, прохладный вечерний ветер обдувал раскрасневшиеся щëки и нос. Звёзды зажигались медленно и неспешно, зовя с собой куда-то в таинственную мглу, обещая волшебство и исполнение мечты. Взгляд невольно скользил по бесконечности неба над головой, цепляясь за каждую крупицу света, пока в душе разгоралось сердце, готовясь к самосожжению в огне чувств, желаний и внутренних терзаний.
Это был последний вызов. Последнее соревнование. Последний бег по склону.
В голове метались воспоминания прошедшего декабря, пережитых потрясений за весь год и всех тех событий, которые наполняли её душу счастьем и теплом. Этот месяц подарил ей не только неожиданное принятие и спокойствие, но и прощение, дружбу, веселье и то, о чём все мечтают и чего безмерно страшатся. Сказку, что может исцелить и проклятие, что может разрушить. Мечту и рок. Желание и страх. Надежду.
Любовь.
Она трепетала в её опалённом сердце, когда Стелла добралась до площади с огромной блестящей ёлкой в центре, к подножию которой вели ступеньки из льда. Оглядываясь, она видела только незнакомые лица, волшебство грядущего праздника и блеск витрин. Стелла направилась к лестнице, чтобы занять выгодную позицию и увидеть его раньше, чем он её: отчего-то с каждой ступенькой грудь тяжелела, а вдохи забивались в горло. Её потряхивало, пальцы леденели даже в варежках, а жар, что охватывал её, сменялся холодом и обратно. Ей было страшно. Она желала узнать правду и боялась её. Боялась своей реакции, опасалась, что все представления об этой встречи разрушатся о реальность, о непредсказуемость внутренних чувств.
Стелла боялась обмануться собственными чувствами.
Достигнув последней ступеньки, она взглянула на красоту перед ней, на далёкую верхушку ёлки и небо над ней. Вдохи получались неровными, осторожными. В голове крутилось одно простое и в то же время невероятное желание: пусть в самый последний раз её догадка окажется верной, пусть сказка свершится, пусть волшебство откликнется, пусть будет так, как ей нестерпимо хочется…
Пусть это окажется он.
Где-то далеко играла мелодия, смеялись дети, свистели ледянки на горках и даже лаяли собаки, радостные от прогулки и игры с хозяевами, но слышала она только скрип под чьими-то ботинками,
