Вне пределов - Джуэл Э. Энн

— Это справедливо.

Придвигаясь к нему всем телом, я закатываю глаза.

— Это справедливо. Он человек. Именно это и делает доверие таким сложным. Уверена, когда я в его объятиях, он и представить себе не может, что изменит мне. Но что, если он выпьет немного и подумает о том, что меня нет рядом. Обида нарастает, суждения размываются, а какая-то женщина, на которой нет ничего, кроме стикини26 в виде звезд, запрыгивает ему на колени. Что он должен делать? В конце концов… он всего лишь человек.

Нейт жует свою пиццу, но его брови слегка нахмурены, что свидетельствует о том, что он всё ещё обдумывает мои слова. Это не помогает

— Ты думаешь, я права, да?

Вытирая рот, он качает головой.

— Я этого не говорил.

— Но ты так думаешь.

— Ну вот, ты пытаешься и не можешь прочесть мои мысли.

Я смеряю его свирепым взглядом.

— Хорошо. — Он берёт ещё один кусочек пиццы и жуёт его несколько секунд. — Я подумал, что не знаю твоего парня достаточно хорошо, чтобы судить о нём. Однако, исходя из того, что я знаю о тебе, мне трудно поверить, что какой-либо мужчина стал бы тебе изменять. Но…

— Но?

Он пожимает плечами.

— Мы люди. Утверждать, что мы непогрешимы, рискованно. Один профессор, у которого я учился в колледже, говорил студентам, что излишняя уверенность может привести только к гибели. Будьте осторожны с такими словами, как «обещаю», «гарантирую», «всегда» и «никогда». — Нейт усмехается. — Из-за этой философии свадебные клятвы становятся немного сложнее. Я обещаю стараться быть верным. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы любить тебя и в болезни, и в здравии, столько, сколько смогу.

Я улыбаюсь, но не знаю почему.

— У тебя не получается успокоить меня.

— Прости.

— Серьёзно?

Он прикрывает рот салфеткой и кивает.

— Клянусь.

Салфетка не скрывает его ухмылки.

— Ты ужасен.

Я бью его по руке.

Его тело сотрясается от смеха.

— Ты у меня в долгу. Отвлеки меня от мыслей о том, что мой парень всего лишь человек. Расскажи мне ещё… о Дейзи.

— Ещё о Дейзи, да? — Нейт откидывается назад. На его губах появляется нежная улыбка, когда он встречается со мной взглядом. — Я могу это сделать.

∞

Натаниэль Хант, 15 лет

— ЧТО думаешь?

Я выпятил грудь и вздернул подбородок.

Дейзи обошла «Камаро» по подъездной дорожке, переводя взгляд с меня на машину, которую оставил мне дядя после своей смерти. До моего шестнадцатилетия оставалось три недели.

— Ну… она бесплатная.

Она слегка поджала губы, и её взгляд стал немного смущённым, когда она попыталась быть искренней, не говоря всей правды.

— Над ней нужно немного поработать, — я пожал плечами.

— Немного.

Она обошла машину ещё раз, скрестив руки на груди.

— Я прокачу тебя.

— У тебя ещё нет прав.

— Только по району. Мой отец вернётся домой только через несколько часов.

Я открыл дверь со стороны пассажира.

Она вздрогнула и закрыла уши ладонями.

— Вероятно, нужно будет обработать петли смазкой.

— Перестань быть такой ханжой. Залезай.

— Ханжой? — Она рассмеялась. — Я не ханжа. Но, пожалуй, сначала позвоню домой и уточню у мамы, когда мне делали прививку от столбняка.

— Просто немного ржавчины.

Она опустилась на мягкое сиденье.

— Полагаю, ты не представляешь, что такое «немного».

Я захлопнул дверцу и сел за руль — руль, весь заклеенный облупившейся чёрной лентой, но, тем не менее, мой.

— Здесь пахнет лесным пожаром.

Она поморщилась.

Я проигнорировал её жалобы. У меня была машина. Это всё, что имело значение.

Мой дядя был заядлым курильщиком, и на зеркале заднего вида висело с полдюжины освежителей воздуха с ароматом сосны, и ей не нужно было раздувать из мухи слона.

Мы проехали квартал и свернули на подъездную дорожку.

— Она неплохо едет.

Я протянул руку за подголовник Дейзи.

— Ты сумасшедший.

Она покачала головой, но никакая чопорность не смогла скрыть её улыбку.

— Хочешь потискаться на заднем сиденье, пока мой отец не вернулся домой?

— Нет.

— Нет? Правда? Хм… так непохоже на тебя.

Я забарабанил пальцами по рулю.

— Да, так не похоже на меня. Я всегда хочу тискаться на заднем сиденье машин со свалки.

— Ш-ш-ш… не оскорбляй Джорджию, когда находишься в ней.

Она засмеялась.

— Джорджию? Пожалуйста, скажи, что ты не давал имя своей машине.

— Это сделал мой дядя. Он купил её в Джорджии и привез в Висконсин вместе со своей первой женой Саванной.

— Нет. — Дейзи покачала головой с полдюжины раз. — Я не куплюсь на эту историю. Твой дядя не покупал эту машину в Джорджии, а его первую жену звали не Саванна. Ты придумываешь всё на ходу. Это кошмарная история. Ты ужасный рассказчик.

— Клянусь богом.

— Твоему отцу не понравилось бы, что ты упоминаешь бога всуе. А когда он вернётся домой, я собираюсь расспросить его о Саванне, и Джорджии.

— Валяй.

— Да ну тебя. — Она скрестила руки на груди и уставилась вперёд, на наш гараж на одну машину. — Последний, кто садится на заднее сиденье, должен быть снизу.

Мне потребовалось две секунды, чтобы понять, что она имела в виду, но к тому времени, как я это сделал, она уже протиснулась между передними сиденьями. И мне пришлось устраиваться снизу, и следующие пятнадцать минут мы целовались, изучая друг друга и расширяя новые границы.

После того, как мы привели в надлежащий вид свою помятую одежду и выбрались с заднего сиденья, которое не было предназначено для поцелуев, мы взяли прохладительные напитки и расположились на заднем крыльце в старых синих шезлонгах.

— На прошлой неделе я оставила свою куртку в домике на дереве, поэтому вчера днём поехала туда на велосипеде, чтобы забрать её.

Я нахмурился.

— Я думал, мы договорились никогда не ходить туда в одиночку.

— Я была осторожна. Я даже не подходила к озеру и медленно поднималась и спускалась по лестнице.

— Ты должна была хотя бы сказать мне, что едешь.

Она пнула меня по ноге.

— Ты дашь мне договорить?

— Да, да, продолжай.

— Итак… когда я выезжала из ворот, на подъездную дорожку въехала машина — старый серебристый универсал с дребезжащим мотором и облупившейся серой краской, на которой было почти столько же ржавчины, сколько на Джорджии.

Я оскалил зубы, готовый зарычать на неё за то, что она насмехается над моей машиной.

— В первое мгновение я перепугалась до смерти. Парень вышел из машины, и у него был жуткий вид растлителя детей.

— Я не знал, что у растлителей детей особый вид.

— Думаю, да. Пухлый живот. Воняет. Одежда, которую не